Святослав Логинов - Никто и звать никак
* * *
Лекции профессора Малова, посвящённые эпохе потребления, были популярны не только среди историков. Слушатели приходили со всех факультетов, и каждый находил что-то своё. Особенно привлекали слушателей подробные перечисления: что и как потребляли предки. Как говорилось в старинной речёвке: «Не едим, так поглядим».
Малов осторожно ставил под сомнение постулат, что феномен сверхпотребления был вызван стрессом, который поголовно мучил одиноких людей. Либерализм на грани пропаганды разрушительных идей – такое дозволялось только в университете.
Сонечка оторвала прилежный взгляд от конспекта и увидела, что рядом сидит Ринат и разглядывает её профиль.
— Зачем ты здесь? – спросила Сонечка шёпотом.
— Увидеть хотел не только в кафе, но и какая ты в жизни.
— Смотри, — Сонечка демонстративно вернулась к конспекту.
Лектор наполнял аудиторию хорошо поставленным баритоном:
— Широко распространено мнение, будто обращение на «вы», существовавшее задолго до появления возможности совмещать несколько личностей в одном теле, было попыткой уменьшить страдания одинокого человека. Между тем, известно, что на «вы» обращались не к одиноким, а к уважаемым и богатым людям. Что же касается самоидентификации, то себя во множественном числе именовали только царственные особы. «Мы, султан турецкий…» А царственные особы были людьми меньше прочих страдавшими от одиночества. Думается, обращение на «вы», столь неожиданное в древние времена, подчёркивает высокий статус адресата, его способность потреблять за несколько человек. Лишь в наше время к обращению вернулось его подлинное значение. Одна личность – «ты»; две и более – «вы».
Возвещая конец лекции, мягко прозвучал электронный гонг.
— Я даже не знаю, на «ты» или на «вы» мне обращаться, — сказал Ринат, дождавшись, когда Сонечка захлопнет конспект.
— Если судить по нормам потребления, то на «ты».
— У меня есть два билета на премьеру в «Театр живого общения».
— С ума сошёл! Премьера, это же бешеные деньги! Через месяц то же самое втрое дешевле будет.
— И что? Дорогие билеты – высокий статус потребления и, значит, это будем «мы» во множественном числе, а не «я» и «ты» по отдельности.
Сонечка рассмеялась и согласилась пойти на премьеру, хотя «Театр живого общения» не слишком ей нравился.
Главным в ожидаемой премьере было не само действие, а часовой антракт, во время которого будущие хозяева жизни демонстрировали сами себя. И, разумеется, дамские наряды.
С нарядами у Сонечки было не богато: пара костюмов, которые, в лучшем случае могли считаться приличными и годились, чтобы бегать в них на лекции. Ещё было «платье абитуриентки», из тех, что шьются на один раз, а потом больше никогда не надевются. Платья эти отличались единообразием: непременно светлых пастельных тонов, безо всяких украшений, длинные, почти до полу. После торжественного приёма новых студентов, для которого и шилось платье, его можно было носить с брошками и прочей бижутерией разной стоимости, только кто станет это делать? Хотя украшений у Сонечки было больше, чем нужно; впору обвешивать себя, что новогоднюю ёлку. Дело в том, что от одного из заказчиков кроме секретных счетов Сонечке досталась банковская ячейка с огромной коллекцией драгоценных камней.
К сожалению, и ювелирка не могла спасти положение. Многие миллиардерские сыночки приходили на подобные мероприятия с любовницами, о которых дамы бомонда презрительно отзывались: подставка для бриллиантов.
Ринат, по-видимому, был не в курсе этих тонкостей и не догадывался, какую задачу поставил перед Сонечкой. Проблему Сонечка решила просто. Надела платье абитуриентки, закрепив внизу на подоле семь крупных бриллиантов. Знала, что у каждой второй дамы в веере, лорнете или заколке скрыт крошечный спектрометр, позволяющий отличить сияние бриллиантов от блеска стразов и феанитов. Природные алмазы, брошенные практически на пол, должны были произвести впечатление. А платье абитуриентки показывало, что перед собравшимися не чья-то метресска, а скромная студенточка.
Расчёт оказался верен, такого наряда больше ни у кого не было, и перепутать Сонечку с содержанкой тоже было невозможно. Сонечка ловила на себе любопытные взгляды, несколько раз ничем не примечательные молодые люди кивали Ринату, и по тому, как Ринат напряжённо вздрагивал, можно было заключить, что здоровались те самые будущие олигархи, знакомство с которыми следовало сводить небогатому студенту дорогого факультета. Самой Сонечке такое внимание было смешновато, но хотелось помочь человеку, который ни в чём не будучи виновен, изрядно пострадал, когда Сонечкины пути пересеклись с дорогой его отца. Конечно, вина лежит на папашке, а не на Сонечке, но Рината всё равно жалко.
— Куча народа спрашивала, кто ты такая и откуда взялась, — сообщил Ринат во время их следующей встречи.
— Откуда? От верблюда! – ответила Сонечка, которая как раз начала слушать курс древней детской литературы.
Разговор происходил в знакомом обманном кафе, где можно вперемешку врать и говорить правду, так что Сонечка чувствовала себя легко и спокойно.
— Я знаю, ты не говоришь о себе правды, — очень спокойно произнёс Ринат. – Помнишь на вечере к нам подходил невысокий юноша в сером костюме?
— Нет.
— Неважно, его никто не запоминает. Он, как и я, из бедных богатеев. Но у него всё схвачено, он всем нужен. Не человек, а сыскная контора. Народ заинтересовался, кто ты такая, так он принялся о тебе справки наводить.
— И много он выяснил?
— Прежде всего, среди богатых семей Сониных нет.
— Значит, я из небогатой семьи, либо родители дали мне не свою фамилию.
— И ещё он выяснил, что в твоём личном деле адрес фальшивый.
— Врёт. Я давала настоящий адрес.
— А Вовик говорит, что по этому адресу никакого дома нет, там находится трущобная ночлежка.
— В ночлежках, что, не люди живут?
— Ну, ты скажешь… Хотя, мне нравится, что ты такая засекреченная. Мы куда пойдём в следующий раз?
«Мы» прозвучало так естественно, что не было никакого желания оборвать нахала. Пришлось шить платье, достаточно дорогое, достаточно простое и невообразимо элегантное, чтобы можно было появляться на сборищах университетской аристократии, не заставляя краснеть своего кавалера. Честное платье даже не пыталось взрослить Сонечку, её шестнадцать лет были видны всякому внимательному взгляду. Но ведь всё равно, никто не поверит своим глазам; сказано – восемнадцать, значит, так оно и есть.
Зачем понадобились подобные ухищрения, Сонечка ещё сама не понимала. Просто хотелось не подвести Рината, а что он значит для неё, как-то не думалось.