Святослав Логинов - Никто и звать никак
Средства массовой информации умалчивали об одной весьма важной подробности: уничтожены были не только записи камер наблюдения, но и компьютерная база данных. На экранах красовалась надпись: «Воровать нехорошо». Те, кто знал, чем занимаются в самом безобидном учреждении, сделали правильные выводы. Охрана уцелевших безобидных учреждений была усилена, а похищения детей сократились едва не на порядок. Тем не менее, год спустя была уничтожена университетская лаборатория психотехники. И вновь визитной карточкой на экранах убитых компьютеров плавала надпись: «Воровать нехорошо».
В криминальном бизнесе началась паника. А нападения, как нарочно, прекратились. Эксперты ломали головы, но никто не догадывался, что в городе всего лишь реже стали пропадать подростки. Да и Сонечка подросла и вышла из самого лакомого для похитителей возраста.
* * *
В пятнадцать с небольшим лет, а по документам в полных семнадцать, Сонечка поступила в университет. Разумеется, опять пришлось кое-что подправлять в придуманной биографии, ну да проторенными дорожками ходить не трудно. Витькаля в это же время безо всякой внешней поддержки выиграл чемпионат школы по городкам.
Казалось бы, всё говорило за то, что Сонечка должна поступать на психфак, но на самом деле это только казалось. Отвлечённые проблемы психологии Соню не слишком интересовали, а что касается собственной особы, то она хорошо усвоила уроки деда Саввы и знала, что если человек пошёл учиться психологии, желая разрешить собственные проблемы, то ничего он не разрешит, а только усугубит, доказывая во всеоружии полученных знаний правомерность своих ошибок. Сонечка пошла на исторический, а там быстро прибилась на кафедру древней литературы – изучать Чехова и Помяловского.
Народ в университете учился не бедный, на каждом факультете насчитывалось всего по десять казённокоштных студентов, остальные были из тех, чьи родители способны платить за обучение отпрысков. Среди студентов считалось неприличным спрашивать однокурсников о состоянии предков и количестве сотельников. Сонечку это устраивало как нельзя лучше.
Некоторые выводы о том, кто есть кто, можно было сделать, наблюдая за поведением молодёжи. Одни своё свободное время проводили в библиотеке, вход в которую для студентов был бесплатным, другие предпочитали университетские бары и кафе, где за вечер можно спустить месячный заработок Сергея. Сонечка бывала и там, и там, считаясь своей и среди высоколобой нищеты, и среди прожигателей жизни. Поначалу было неловко заходить в дорогие кафе, но постепенно всякое неудобство изныло само собой, а быть может¸ сработали привычки Виктории-Агнессы. Пошла бы Сонечка учиться психологии, наверняка придумала бы какое-нибудь убедительное объяснение той лёгкости, с которой тратились незаработанные деньги. А так… родителям Сонечка подбрасывала ровно столько, на что Юленька с Юляшкой были согласны. О прочем же старалась не думать и денег не считать.
Чаще всего по вечерам Сонечка заходила в кафешку под неожиданной вывеской: «Никто и звать никак». Помимо названия, почти родного, Сонечку влекло сюда ещё и то, что в этом кафе традиционно предписывалось соблюдать инкогнито, называясь причудливыми псевдонимами. Для кого-то – развлечение, для Сонечки – возможность побыть собой.
Обычно Сонечка заказывала кофе с молоком и буше со взбитыми сливками. С ростом благосостояния вкусы меняются быстро, и лакомство детских лет: соевые блинчики с патокой, уже не казались чем-то волшебным.
Сонечка осторожно откусила от второго пирожного, а, подняв глаза, увидала, что напротив сидит молодой человек и внимательно смотрит на неё.
— Я не первый раз вижу вас здесь.
— Возможно. Хотя, скорей всего, это была одна из моих инкарнаций, — ответила Сонечка в стиле местных завсегдатаев.
— Меня зовут Ринат.
— Меня – Рита.
— Меня действительно зовут Ринат. Вторая буква – «и».
— В таком случае, меня зовут Соня.
— Скажите, Соня, вам тоже очень одиноко?
— Почему – «тоже»?
— В это кафе регулярно ходят только одинокие люди. Название располагает, и традиции.
— В наше время трудно быть одиноким. Для этого надо быть очень богатым.
— Бывают исключения. У моего отца, например, сотельник умер в детстве, а я с самого начала оказался один, хотя мамы у меня две. Уникальный случай.
— А что по этому поводу сказали в Центре Психического Здоровья?
— Ничего не сказали. Что такое Центр? Пугало для бедных, а мы в ту пору считались зажиточной семьёй, так что мне выписали документы безо всякого дополнительного обследования.
— И кого записали в мамы?
— Обеих. Имя я у них одинаковое, фамилия – взята мужа. А психологические характеристики родителей в свидетельстве о рождении не пишут. Я и сам не разбираю, кто из моих мам кто.
— Слипания личностей не происходит? – поинтересовалась Сонечка, отхлебнув кофе.
— Не знаю. Чтобы в этом разбираться, надо специалистом быть.
— А вы… то есть, ты – с какого факультета?
— Менеджмент.
— О, факультет дипломированных мужей! А говоришь, не из богатеев… У вас стоимость обучения впятеро против нашего. А казённокоштных студентов у вас и вовсе нет.
— Это всё в прошлом. Я не о факультете, а о семейном капитале. Отец как знал, что жить ему не долго, и всё, что мог откладывал на чёрный день. Мы теперь остаточки доскребаем, и мама всё вбухивает в моё образование. Я хотел медицине учиться, как и отец, но мама ни в какую. Она и настояла на менеджменте. А отец медиком был, занимался косметической хирургией. Его убили несколько лет назад во время теракта в институте Косметологии. Может быть, слышали, громкое дело было…
— Да, я читала, — произнесла Сонечка.
Психология всё объясняет: и отчего случаются неслучайные встречи, и почему несуществующая Софья-София либо проходит мимо кофейни, либо непременно берёт два пирожных. Но иногда случаются сбои, оба пирожных оказываются съедены, и сиди, верти в пальцах пустую чашку.
— Чему учат на факультете менеджмента? – спросила Сонечка, мысленно отхлебнув выпитый кофе.
— Толком – ничему. Готовят управленцев, но главное там не учёба, а знакомства, налаживание связей. Хочешь попасть в обойму – изволь участвовать в общих увеселениях, выходках, студенческих шкодах, иной раз очень небезобидных. Зато потом бывшие однокурсники будут тебя узнавать, назначать на должности, продвигать по службе. А я, как невмоготу становится, убегаю сюда, кофе попить. Ещё здесь коктейль подают «Слеза дьявола». Он не крепкий, но едкий до жути. Пьёшь и плачешь. И никто не знает, от коктейля ты плачешь или на самом деле.
— Это удобно, — согласилась Сонечка. Она прекратила мучить чашку, поднялась из-за стола. – А я на историческом учусь. Хорошая наука история, учит как жить, чтобы потом не пришлось плакать. К несчастью, уроки её обычно запаздывают.
