Евгений Гуляковский - Лабиринт миров
Вакенберг подумал, что единая мировая федерация, образованная после 2020 года, навсегда покончив с войнами и противостоянием государств, вместе с тем таила в себе невиданную ранее опасность узурпации власти и установления мировой диктатуры.
«Почему я? — спросил он себя. — Почему именно я должен этим заниматься?»
Ответ пришел тут же. «Потому что ты первый это обнаружил. Потому что здесь ты не можешь ни с кем поделиться своим открытием, потому что Диньков не остановится ни перед чем, и тебе придется жить в мире, который он организует для себя».
Вакенберг был кабинетным ученым, он привык решать все возникавшие в жизни проблемы в тихих залах информационных центров или за дисплеем своего личного компьютера. Вот и сейчас он не придумал ничего лучшего, как отправиться в архивный центр базы и среди старых документов, среди бесчисленных кристаллов мнемозаписей попытаться найти решение.
Утро того дня, на которое было назначено испытание, выдалось серым и промозглым. Ночью начался дождь и шел до сих пор. Он стучал по деревянной крыше избы, и казалось, что наверху, над потолком, бегает стая мышей. Вот только мышей здесь не было, и кошек тоже. Зато в лесу водился леший, и иногда забредал в деревню за младенцами. Именно его и поджидали стоявшие в ночном дозоре за околицей воины. И до сих пор Лосев не знал, насколько рассказы об этом коварном и кровожадном существе соответствуют действительности. Мир Белуг был полон слухов и страшных сказок — и постороннему человеку было нелегко отделить вымысел от правды.
Лосев тихо лежал на своем лежаке и смотрел в потолок. Он не спал уже часа два и знал, что Ксения тоже не спит. Он слышал ее ровное дыхание у противоположной стены. По ее настоянию они спали по-городскому, в разных постелях, и он не мог понять, зачем ей это понадобилось. Он вообще многое не понимал в этой своей ненастоящей жизни и чувствовал глухую, давящую тоску оттого, что не знал, как вырваться из западни, в которую сам себя загнал.
Надо было вставать и идти к Трофиму на испытание, и Лосев чувствовал, что скорее всего с него уже не вернется. Трофим об этом наверняка позаботится.
Чужаки в Белугах надолго не задерживались.
Глава 10
Ригас — так называлось светило того мира, в котором очутился Андрей, уже висел над самым горизонтом огромным лиловым шаром, когда Андрей с Аланом покинули город.
Барханы, едва освещенные фиолетовым светом заходящего светила, выглядели зловеще. Алан казался встревоженным, и его тревога невольно передавалась Андрею.
Опасность, еще совсем недавно казавшаяся нереальной, здесь, в пустыне, пропитала тревогой каждую песчинку. Словно желая опровергнуть утверждение Алана о нематериальности этого мира, Андрей зачерпнул горсть песка и медленно пропустил сквозь пальцы сверкающую на солнце сухую струйку. Песок показался ему очень странным. Песчинки были довольно крупными, не меньше миллиметра в диаметре, и совершенно не скатанными. Это обстоятельство поражало больше всего, казалось, на ладони у него лежала россыпь мелких драгоценных камешков. Возможно, это так и было. Во всяком случае, песок сплошь состоял из небольших кристаллов, с четко очерченными гранями, разлагавшими свет, как маленькие призмы, и оттого песок под ногами то и дело вспыхивал приглушенными радужными сполохами.
Он представил, каким должен быть этот цветной калейдоскоп, когда солнце стоит в зените, и невольно зажмурился. Была у песка и еще одна особенность… Если горсть крепко сжать в ладони, а затем отпустить, то ком не распадался. Словно песок был смочен водой. Но никакой воды не было и в помине. Кроме той, что плескалась в бурдюке Алана. Он тащил на своей спине целый мешок поклажи, неизвестно откуда появившейся у него перед выходом из города.
— Мы должны найти укрытие, прежде чем совсем стемнеет. Ососы прекрасно видят в темноте и предпочитают нападать в то время, когда все другие существа беспомощны.
— Разве в этой пустыне может быть какое-то укрытие? — спросил Андрей, вглядываясь в безбрежное море барханов.
— Подожди, скоро подует ночной ветер, песок начнет двигаться и строить то, что у вас на Земле называется миражами.
— Мы будем прятаться внутри миража? — изумился Андрей.
— Наши миражи вполне реальны. Песчинки, которые ты так внимательно рассматривал, заряжены статическим электричеством. Знаешь, что такое диполь?
— Частица с разноименными зарядами на концах.
— В этом все дело. Именно это свойство позволяет песку склеиваться.
— Разноименные заряды притягиваются… Но для того, чтобы удержать большую массу, заряд должен быть достаточно сильным. Вряд ли небольшая песчинка способна накопить такой заряд.
— Ты неплохо разбираешься в электричестве — такое знание здесь может пригодиться. Не забывай только о том, что наш мир сильно отличается от вашего и наши твердые минералы способны накапливать внутри себя огромные заряды.
Весь день, пока светит солнце, они копят его бешеную энергию, а ночью… Впрочем, скоро ты все увидишь сам. Будь предельно внимателен. Заряд энергии, накопленный песком, вполне способен убить человека.
Андрей остановился и стал беспомощно оглядываться, словно хотел увидеть притаившуюся под ногами опасность.
— Не бойся. Сейчас опасности нет. Только когда заряды отдельных песчинок складываются, они способны порождать молнии.
— Как мы об этом узнаем?
— Когда песок начнет создавать миражи, мы их увидим. Прикосновение к любому такому строению смертельно, но нам придется их использовать в качестве укрытия, потому что ососы боятся миражей.
Алан надолго замолчал и ускорил шаг настолько, что теперь Андрей едва поспевал за ним.
Город за их спинами давно уже скрылся за ровной цепочкой песчаных холмов, и где-то на востоке постепенно зарождался ветер, обдававший их ровными потоками горячего воздуха.
Вскоре Ригас скрылся за горизонтом, но фиолетовый закат все еще давал достаточно света, и видимость была бы хорошей, если бы не ветер. С закатом солнца он резко усилился и нес теперь низко над землей целые тучи песчинок, больно секущих открытые части тела своими острыми краями.
Андрею пришлось использовать часть своей одежды, чтобы обмотать лицо и руки. Толстая кожа Алана оставалась нечувствительной к песчаным укусам.
Теперь они брели в тусклом фиолетовом мареве, и Алан тревожился все больше.
— У нас остается не больше часа. Потом станет совсем темно, придется остановиться, и тогда мы станем легкой добычей для ососов.
— Уже давно ничего не видно! Откуда ты знаешь, куда идти?
