Дмитрий Емец - Ягге и магия вуду
Обзор книги Дмитрий Емец - Ягге и магия вуду
Дмитрий Емец
Ягге и магия вуду
Глава I
КТО УГНАЛ ГРОБ НА КОЛЕСИКАХ?
– Какой странный у тебя велосипедик, девочка!
– Это не велосипедик, а гроб на колесиках! Он сейчас тебя задавит!
– Ай, что ты делаешь? Ты шутишь, девочка?
– Я не девочка, я Злюка-Кузюка!
Хроники Параллельного МираНу и денек сегодня выдался!
У меня угнали гроб на колесиках, и я не смог поехать в школу. А за дедушкой Вурдиком с утра гоняется его старая деревянная нога, и он целый день отсиживается у себя в комнате.
Двуголовик, ухажер и прихехешник моей сестры Русалки, ухитрился вчера вечером подраться с самим собой. Его правая голова, командующая правой рукой, поставила левой голове здоровенный фингал. Зато левая нога так пнула правую ногу в коленную чашечку, что вопль был слышен даже на Трупном болоте. В результате Двуголовик ходит с фингалом да еще и прихрамывает. А все ревность проклятая!
М-да, этот Двуголовик тот еще фрукт, недаром Ягге зовет его уголовным типом. Правая голова у него еще ничего, с ней можно иметь дело, зато левая – совсем тупая. Она иногда такую чушь ляпнет, что мы все с хохоту укатываемся.
Что касается моего братца Утопленника, то он подвергся нападению Полосатых носков. С носками-то он справился, но они позвали на помощь Корябалу. В результате Утопленник теперь выглядит очень скверно, даже хуже Двуголовика.
Ну да шут с ними, с этими родственниками! Меня больше волнует мой гроб на колесиках! Обнаружив, что его угнали, я ужасно разозлился. В прошлой жизни я не злился так даже тогда, когда у меня увели из-под самого носа новенький велосипед с шестнадцатью передачами!
Это уже пятый гроб на колесиках, который у меня здесь угоняют. О том, чтобы найти его потом, и не мечтай. Небось опять эти отвязанные оборотни постарались. Погоняют ночку-другую, ведьмочек своих покатают, а, как кровь в баке закончится, об ограду разобьют или бросят в Порту, где раз в день причаливает ржавая баржа капитана Харона. Знаю я эти дела и оборотней этих знаю! Взять бы хорошую палку и по кумполу их, да разве им чем повредишь, мертвякам этим?
Внимательно осмотрев место, где стоял гроб, я отыскал на земле обрывок савана и клок волчьей шерсти, что подтвердило мое первоначальное предположение. Собрав улики, я отправился к бабушке Ягге. Она, когда захочет, может отлично навести порчу.
– Ба! – пожаловался я. – Оборотни снова угнали у меня гроб! Уже второй раз за месяц мне приходится пропускать школу. Напусти на них порчу!
Однако я со своей просьбой заявился не в тот момент. Ягге была не в духе. Она как раз занималась тем, что подлатывала физиономию Утопленника. Пострадавший Утопленник стенал и гнал пессимизм. Кажется, на сегодня у него было назначено свидание с какой-то девицей из школы ведьм, и вот теперь приходилось откладывать его по крайней мере на неделю. Если, разумеется, он не предпочтет отправиться на свидание в таком виде.
– Ба, так ты напустишь на них порчу? – повторил я.
– Некогда мне! Иди к деду! Пускай он напускает! – огрызнулась Ягге.
Я обиделся и в самом деле пошел к деду, оставив Ягге возиться со своим хнычущим любимчиком.
Дедушку Вурдика я нашел в его комнате. Он сидел под склепом, и наружу торчал только кончик его балахона.
– Дед, ты что там делаешь? Вылезай!
– Ты один? – подозрительно спросил Вурдик.
– Один, один!
– Деревянная нога точно не с тобой?
– Точно.
– Тогда закрывай скорее дверь. Прочнее закрывай: на два заклятия. И смотри внимательнее, не то она прошмыгнет.
Дедушка Вурдик, кряхтя, выбрался из-под склепа. Я невольно содрогнулся. Хотя я уже почти год здесь, никак не привыкну к тому, как выглядит мой старичина. В моем старом мире все хлопались бы в обморок, едва взглянув на него.
Папа у дедушки Вурдика был мифическим циклопом, пострадавшим от Одиссея, а мама – заурядной вампиршей. В результате получилось нечто в высшей степени невероятное: один огромный глаз на лбу и четыре страшных клыка. Добавьте к этому кучу морщин и редкую, как у Чингисхана, бородку, и вы поймете, что даже для Параллельного Мира, где ко всякому привыкли, мой дедульник выглядит довольно экстравагантно.
– Вчерась опять мне бока намяла. Подкараулила меня на полдороге к кладбищу. Если бы знакомый скелет не вступился, она бы меня совсем ухайдокала! – хмуро пожаловался Вурдик.
– Делать нечего, придется тебе идти с ногой на мировую. Она вообще-то у тебя неплохая, только излишне вспыльчивая, – сказал я.
– Что? Помириться?! Да я скорее тресну! Я дракона вызову, чтобы он ее сжег! Я на нее Красную Руку напущу! – завопил непреклонный дед.
С его бывшей деревянной ногой у него самые скверные отношения. С тех пор, как он полгода назад выбросил ее на помойку, она все время подкарауливает его и мстит.
Я попытался пожаловаться Вурдику на оборотней, угнавших мой гробульник, но дед меня даже слушать не стал. Он потрясал кулаками и крыл свою деревянную ногу на чем свет стоит.
На середине его тирады стекло нашей Многоэтажки на Тиранозавриных Лапах разлетелось вдребезги, и в комнату, пылая местью, влетела стоптанная деревяшка.
Вопя, что он забыл наложить заклятье на окно, Вурдик полез прятаться под склеп. Взбешенная деревяшка устремилась за ним, а мне ничего не оставалось, как отправиться восвояси.
2Сунув обрывок савана и клок волчьей шерсти в карман в надежде, что позднее все-таки уговорю кого-нибудь разобраться с оборотнями, я вышел из дома. Многоэтажка на Тиранозавриных Лапах, скучая, топталась на месте. Возле одной из лап на асфальте виднелась красная лепешка: должно быть, ночью многоэтажка опять раздавила какого-нибудь незадачливого мертвяка, пытавшегося пробраться внутрь. Ободряюще похлопав Лапу по среднему когтю – выше никто бы не достал! – я отправился в Порт.
Я брел, что называется, куда глаза глядят, не имея определенной цели. Брел и размышлял. С одной стороны, мне было досадно, что у меня угнали почти новенький сосновый гроб с кистями и шестью скоростными колесиками, а с другой – я даже был рад, что появился повод не ходить в школу.
В Параллельном Мире, так называемом промежуточном мире между Раем и Адом, начинался очередной день.
По рельсам из гробовых гвоздей прогрохотал трамвай тринадцатый номер, который вел горбун с красными глазами. На железных гильотинках, красиво расставленных на остановках, мерцали синие огоньки. В черной машине с черными шторками, которую тащили три впряженных маньяка, спешили на работу Обдериха и Деревянная Баба. В своем домишке Кикимора, высунув из окна бугристую голову, вытряхивала черную простыню.
Самая короткая дорога в Порт пролегала мимо кладбища. На земле, справа от ограды, за ночь появилось три красных пятна и одно черное. Я аккуратно обошел их – наступать в пятна было опасно. Это могло закончиться крупными неприятностями. Из одного пятна уже торчал сапог, а рядом валялся рыжий саван, похожий на те, что носят ночные охотники-упыри.
«Под ноги надо смотреть!» – подумал я.
Внезапно впереди послышался неприятный чавкающий звук. Я прижался к ограде. Еще секунда – и я бы опоздал. По тротуару, едва не задев меня, прокатилась огромная лысая голова. Это была печально известная Рожа – Костяная Кожа, с которой у нас мало кто решался связываться. Даже красные пятна и те поспешили убраться с ее дороги. Лишь черное пятно самонадеянно замешкалось и сурово поплатилось за это. Рожа – Костяная Кожа, облизнувшись, проглотила его и покатилась дальше.
Я отошел от ограды.
На ступеньках обдиральни, дожидаясь, когда с кладбища привезут котлетки, сидели Жиж, Тетенька с красным лицом и Черный Череп. Они сидели и громкими голосами сплетничали про Оскаленного Мертвеца. Основная идея была в том, что с этим Оскаленным Мертвецом лучше не встречаться. Такие или похожие разговоры я слышал почти каждый день. У нас тут в Параллельном Мире много кого надо бояться. А когда боишься слишком многого, то вскоре как-то так выходит, что не боишься уже ничего.
Я прошел дальше, направляясь к скрипящим фонарям-виселицам. С кладбища дул тухлый ветерок. По небу со свистом проносились ступы с ведьмами. В болотцах и мелких озерцах плескались русалки и утопленники.
Из окна ближайшего дома послышалось чавканье. Осторожно отогнув захватанную, в подозрительных пятнах штору, я увидел людоеда Душилу-Потрошилу, имевшего в городе дурную репутацию. Душила-Потрошила сидел и жадно пожирал зелеными пальцами красные пельмени. Заметив меня, Потрошила поманил меня пальцем.
– Мальчик, кисанька, иди на перекусончик! Утю-тю, какая у меня есть штучка! – прохрипел он.
– Пятьдесят на пятьдесят, что приду, – сказал я. «Пятьдесят на пятьдесят» – это мое любимое выражение. Впервые я услышал его еще в человеческом мире и с тех пор с ним не расстаюсь.
