Айзек Азимов - Второе Установление
Обращения. Я распустил узы. Он стал прежним Притчером – тем, что пытался однажды убить вас,
считая, что вы – враг всего свободного, истинного и святого; и, кроме того, он знает, что именно вы
обрекли его на пятилетнее пресмыкание. Сейчас я удерживаю его, подавляя его волю, но если вы
убьете меня, контроль прекратится, и за время, существенно меньшее, чем понадобится вам, чтобы
повернуть свой бластер или даже свои мысли, он убьет вас.
Мул представлял эту перспективу вполне отчетливо. Он не пошевелился. Чаннис продолжал:
– Если же вы обернетесь, чтобы взять его под контроль, убить его, сделать с ним что-нибудь,
вы не успеете обернуться еще раз, чтобы остановить меня.
Мул по-прежнему не двигался. Только мягкий вздох понимания.
– Так что, – сказал Чаннис, – бросьте бластер. Будем снова на равных, и тогда вы получите
Притчера обратно.
– Я ошибся, – сказал наконец Мул. – Третье лицо не должно было присутствовать в момент,
когда я столкнулся с вами. Это ввело лишнюю переменную. За эту ошибку, полагаю, придется
платить.
Он пренебрежительно бросил бластер и отшвырнул его ногой в дальний конец комнаты.
Одновременно Притчер обмяк в кресле, погрузившись в глубокий сон.
– Он будет в порядке, когда проснется, – безразлично произнес Мул.
Весь этот обмен словами – с того момента, когда палец Мула лег на спусковой контакт, и до
мига, когда он бросил бластер – занял полторы секунды времени.
Но за краями четкого понимания, за отрезок времени, едва превысивший грань различимости,
Чаннис успел уловить ускользающий отблеск эмоций Мула. И эмоции эти по-прежнему являли собой
уверенный и неоспоримый триумф.
6. Один человек, Мул – и еще один.
Двое спокойных на вид, расслабившихся мужчин являлись на деле физически
противоположными полюсами – и каждый их нерв, служивший эмоциональным детектором, трепетал
в напряжении.
Впервые за долгие годы Мул был недостаточно уверен в себе. Чаннис же знал, что защитить
себя с трудом на какие-то мгновения он сумеет, в то время как противник сможет атаковать его,
практически не затрачивая сил. Чаннис знал, что в испытании на выносливость он проиграет.
Но мысль об этом представляла смертельную опасность. Выдать Мулу эмоциональную
слабость значило вручить ему оружие. Ведь в сознании Мула уже промелькнул проблеск победы.
Выиграть время…
Почему медлят остальные? Не в этом ли крылся источник уверенности Мула? Что именно
известно противнику и неизвестно ему? Наблюдаемое им сознание ничего не говорило. Если бы
только он мог читать мысли! И все же…
Чаннис грубо оборвал смятенный поток собственных мыслей. Оставалось только одно -
выиграть время…
Он сказал:
– Поскольку мы уже решили, что я – Второй Установитель, и я после нашей небольшой дуэли
за Притчера отрицать этого не собираюсь, то, возможно, вы скажете мне, зачем я прибыл на Ределл.
– О нет, – и Мул засмеялся громко и уверенно, – я не Притчер. Мне нет нужды давать вам
пояснения. Вы имели на то свои причины – так вы считали. В чем бы эти причины ни заключались,
ваши действия были мне на руку. В дальнейшем расследовании я не нуждаюсь.
– Однако в вашем понимании всего происходящего должны иметься пробелы. Или Ределл и в
самом деле есть Второе Установление, которое вы жаждали отыскать? Притчер много рассказывал о
прошлой вашей попытке найти его и о вашем орудии – психологе Эблинге Мисе. Притчер временами
кое-что мямлил при моем… э… небольшом поощрении. Подумайте-ка опять об Эблинге Мисе, Первый
Гражданин.
– Зачем мне это?
Снова уверенность! Чаннис чувствовал, как эта уверенность проступает наружу, словно с
ходом времени Мул утрачивал последние остатки беспокойства. Твердо обуздав натиск отчаяния, он
сказал:
– Значит, у вас отсутствует чувство любопытства? Притчер рассказал мне об огромном
удивлении, испытанном Эблингом Мисом. Он отчаянно и решительно молил действовать поскорее,
чтобы предупредить Второе Установление. Почему? Почему? Эблинг Мис умер. Второе
Установление не было предупреждено. И все же Второе Установление существует.
Мул улыбнулся с истинным удовольствием. С неожиданной и поражающей вспышкой
жестокости, которая, как уловил Чаннис, тут же исчезла, он заявил:
– Но Второе Установление, очевидно, было предупреждено. Иначе как и почему некий Беиль
Чаннис прибыл на Калган, чтобы управиться с моими людьми и взять на себя весьма неблагодарную
задачу – перехитрить меня. Просто это предупреждение опоздало. Вот и все.
– Тогда, – и Чаннис вызвал в себе чувство сострадания, – вы даже не знаете, чем является
Второе Установление, и в чем заключается глубинный смысл всего происходящего.
Выиграть время!..
Мул ощутил жалость собеседника, и его глаза немедленно враждебно прищурились.
Привычно сложив четыре пальца, он потер свой нос и бросил:
– Что ж, можете поразвлечься. Так что вы хотели сказать насчет Второго Установления?
Чаннис намеренно заговорил с помощью слов, а не эмоциональной символики. Он сказал:
– Судя по услышанному мною, более всего поразила Миса именно тайна, окружавшая Второе
Установление. Хари Селдон основал обе свои организации совершенно по-разному. Первое
Установление явилось демонстративным жестом, через два века ошеломившим половину Галактики.
А Второе было бездной, погруженной во мрак. Почему дело обстояло так, можно понять, лишь снова
ощутив интеллектуальную атмосферу времен умирания Империи. То было время абсолюта, великой
итоговой завершенности, по крайней мере в умах. Разумеется, преграды, воздвигнутые на пути
дальнейшего развития идей, как раз и являлись знаком распада культуры. Селдон стал знаменит
именно потому, что восстал против этих преград. Именно эта последняя искра его творческой
молодости озарила Империю закатным сиянием и возвестила восход солнца Второй Империи.
– Очень красочно. Ну и что?
– И вот он создал свои Установления в соответствии с законами психоистории. Но кто лучше
него понимал всю относительность этих законов? Он никогда не создавал завершенных вещей.
Завершенные изделия – для декадентских умов. Он же построил эволюционирующий механизм, и
инструментом этой эволюции явилось Второе Установление. Мы, о Первый Гражданин вашего
Временного Союза Миров, мы – стражи Плана Селдона. Только мы!
Мул презрительно поинтересовался:
– Вы что, пытаетесь придать себе храбрости болтовней, или же вы пытаетесь произвести
