Эдвард Смит - Трипланетие. Первый Ленсмен
— Я очень рад, что вовремя объяснил старому придурку Хендриксу, куда надо было засунуть предложенный им контракт. Столько лет честно делились друг с другом, и вдруг он предлагает мне такое! Видите ли, опубликовать работу только с одним автором — с ним самим — достойно по отношению к старому другу!
— Конечно, милый, ты прав. Это совсем не по-джентльменски. Но, может быть, он поверил в то, что ты говоришь после любой драки — дескать, ты слабый и мягкий человек. — Сони усмехнулась. — К тому же, ты его достаточно наказал. Как ты думаешь, возьмут тебя обратно в фирму после окончания войны? Ведь свару-то затеял ты.
— Это все мелочи, детка. Я обязательно вернусь, — он сжал челюсти. — Нет такого начальства, которое разбрасывалось бы своими лучшими работниками. Пока они могут продавать уже разработанные технологии, я буду не нужен, а вот когда понадобятся мозги, они меня позовут обратно.
— Дай-то бог! — Сони ласково взяла мужа за руку. — Удивляюсь, что кто-то вообще может добровольно брать на работу такого забияку, как ты.
— Опять меня недооценивают, — шутливо посетовал Ральф. — Моя жена явно больше любит кошек, чем единственного мужа. Однако, несмотря на то, что я не кладезь добродетелей, я выбиваю людям зубы только после покушения на мои собственные.
* * *Энтвилский артиллерийский завод раскинулся на площади более чем двадцать квадратных миль. Девяносто восемь процентов этой территории было огорожено высоким забором с рядами колючей проволоки, натянутой поверху. Редкие здания были разделены весьма значительными расстояниями — ведь взрывчатку здесь мерили тоннами, а значит, безопасность работавших требовала особой планировки. Вся огромная площадка была разделена на квадраты, и в каждом из них занимались определенным типом взрывчатки и снарядов.
«Снаружи» забора все было иначе. Царство администрации и благоустроенности. Дома, заполненные чистенькими, аккуратненькими профессионалами, отвечавшими за организацию труда двадцати тысяч мужчин и женщин. Но несмотря на тишину и уют, работавшие «внутри» предпочитали заглядывать сюда как можно реже.
Именно там, «внутри», подальше от администрации и на безопасном расстоянии от Первого квадрата, находилось длинное низкое здание, совершенно не правомерно называвшееся химической лабораторией. Не правомерно в том смысле, что главный химик — очень способный, но невероятно сварливый специалист-взрывник — набрал в свой химический сектор лучших инженеров, химиков, физиков и даже метеорологов.
Она из комнат лаборатории отделялась от прочих сплошной стеной из стали толщиной в шестнадцать дюймов. Это помещение было построено так, чтобы ни один из взрывов, которыми развлекались работавшие там парни, не мог повредить зданию и его персоналу.
Главные магистрали в Энтвиле были вымощены серым камнем, но в феврале 1942 года такие мелочи, как дорожки между корпусами существовали только на бумаге. Почва, богатая глиной, размякла и превратилась в сплошную лужу глубиной в шесть дюймов, полностью изолировав дальнюю лабораторию от внешнего мира. Редкое начальство рисковало пробираться по грязи, чтобы увидеть ехидные ухмылки и услышать советы купить лодку или построить мост. Недоступность и постоянные сквозняки, царившие в комнатах, дали повод одному из остряков-химиков назвать это «уютное» местечко Сибирью.
Прозвище прижилось. Более того, его подхватили и провозгласили официально. Так что когда грязь высохла и набеги начальства стали постоянными, сотрудники химической лаборатории остались сибиряками. В течение одного года сибиряки стали известны на всех артиллерийских заводах, а также в таких кругах, где никто не имел понятия, как зародилось это прозвище.
Киннисон превратился в «сибиряка» с тем же энтузиазмом, что и работавшие в лаборатории юнцы. По сравнению с ним все они были очень молоды, хотя у каждого уже имелся стаж самостоятельной работы, а «Кэп» Самнер старался подкинуть им еще и еще — побольше. Принимал он на работу с неподражаемой любезностью, а вот выгонял с беспардонной грубостью; впрочем, этот человек хорошо разбирался и во взрывах, и в людях. Конечно, так любви не завоюешь, но уж уважали Самнера все.
Будучи «стариком», младший химик Киннисон не был принят сразу за своего, но он даже не заметил пристального внимания к собственной персоне, сразу приступив к служебным обязанностям. Он был очень осторожен — но без малейшей примеси страха — с весьма опасными предметами своих исследований. Он проверял трассирующие и зажигательные снаряды, взрывчатые смеси, а если его просили, отправлялся в «квадраты» — на испытания.
Его экспериментальные образцы тетрила всегда подходили по размеру, а болванки для сорокамиллиметровых пушек Третьей квадрата получались плотными, без трещин и полостей. И тогда эти юные и довольно саркастические умы поняли, что он единственный среди всех них точно знает, что делает. Они начали советоваться с Киннисоном, и он не раз помогал молодым в решении их проблем. Его авторитет рос неуклонно.
Темноволосый и темнолицый «Таг» Тагвел — двести фунтов костей и мышц, бывший футболист, ныне отвечающий за разработку трассирующих пуль в на Седьмом квадрате, — называл его «дядюшка Ральф»; это меткое прозвище прижилось быстро, а вскоре прибавилось еще одно — «Летчик». Это произошло после того, как Киннисон, перелетев через всю комнату, вышиб спиной дверь из-за «небольшого» случайного взрыва зажигательной смеси в Восьмом квадрате. Затем последовало повышение до инженера-химика, но прошло оно без лишнего шума, так как касалось только титула и зарплаты.
Однако три недели спустя он стал старшим химиком, отвечавшим за взрывчатые вещества. По этому случаю было устроено пышное празднество, которым руководил «Блондин» Ваначек, занимавшийся тетрилом во Втором квадрате. Киннисон ожидал увидеть хотя бы тень зависти или неприязни, но, к его радости, ничего подобного не было и в помине. И уже в новом звании он взялся за работу в Шестом, пытаясь создать двадцатифунтовую разрывную бомбу. Помогали ему Таг и еще двое; одним был «Док» или «Барт» Бартон, которого, как гласила молва, Кэп хотел сделать своим помощником. Этот парень напоминал Рики-Тики-Тави — вечными метаниями и беготней, во время которых он успевал выяснить и продумать массу вещей. Он был очень неплохим химиком; ничуть не хуже зарекомендовал себя и второй помощник «Карли» Каривокс, седоволосый, но очень молодой эксперт, недавно влившийся в содружество сибиряков.
А еще через несколько месяцев Киннисона вызвал в свой офис сам Кэп Самнер. Ральф шел, размышляя, по какому поводу будет крик в этот раз, ведь все знали, что подобный вызов означал только одно — выволочку.
