Джордж Мартин - Хлеба и рыбы
– Теперь осторожно, не расцарапай ткань.
Она запихнула Панику в прозрачный шлем, пристегнула его к мягкому скафандру, прикрепила кислородный мешок и до отказа повернула ручку. Скафандр раздулся, как баллон. Кошка попыталась запустить когти в пластикостальной шлем и жалобно завыла.
– Потерпи, – сказала Толли Мьюн. Она оставила Панику парить посреди комнаты, а сама в это время вытащила из держателя лазерную горелку.
– Кто сказал, что это ложная тревога? – воскликнула она, бросаясь к окну с горелкой в руках.
– Не хотите ли подогретого грибного вина? – спросил Хэвиланд Таф. Паника терлась о его ногу. Хаос сидел у него на плече, подергивая длинным серым хвостом и пристально разглядывая черно-белую кошку, как будто пытаясь вспомнить, кто это такая.
– Вы наверно устали.
– Устала? – переспросила Толли Мьюн и рассмеялась. – Я только что с помощью лазерной горелки выбралась из отеля и пролетела несколько километров в открытом космосе, пользуясь одними только аэроускорителями и пиная ногами кошку. Мне пришлось обгонять первый отряд службы безопасности, который вылетел из дежурки в доках, а потом лазерной горелкой испортить сани, на которых мчался второй отряд, при этом уворачиваясь от их ловушек и таща вашу паршивую кошку. Потом целых полчаса я ползала по Ковчегу, стуча в него как ненормальная и наблюдая, как у меня в порту развивается бурная деятельность. Я два раза теряла кошку и должна была гоняться за ней, чтобы она не улетела обратно на С'атлэм. А потом прилетел этот чертов дредноут и я еле дождалась, когда же вы наконец поднимете свою оборонную сферу. А когда флотилия решила испытать ваши экраны, я насладилась незабываемым зрелищем салюта. Я была словно что вредитель на шкуре какого-то паршивого животного, я долго боялась, что они меня увидят. Потом мы с Паникой посоветовались, что нам делать, если они догадаются послать отряд на санях. Мы решили, что я с ними сурово поговорю, а она выцарапает им глаза. А потом вы наконец– то нас заметили и втащили внутрь – как раз тогда, когда эта проклятая Флотилия открыла огонь плазменными торпедами. И вы говорите, что я, наверно, устала?
– Ваш сарказм неуместен, – ответил Хэвиланд Таф.
Толли Мьюн фыркнула.
– У вас есть вакуумные сани?
– Ваша бригада в спешке забыла четыре штуки.
– Хорошо. Одни я заберу.
Взглянув на приборы, она поняла, что биозвездолет наконец-то взлетел.
– Что там происходит?
– Флотилия продолжает за мной гнаться, – сказал Таф. – Прямо за кормой идут дредноуты «Двойная спираль» и «Чарльз Дарвин» со своим эскортом и все командиры вразнобой ругаются на меня, выкрикивают воинственные угрозы и пытаются соблазнить ложными обещаниями. Все их усилия бесполезны. Теперь, когда ваши «паучки» так замечательно отремонтировали мои защитные экраны, для них не страшно никакое оружие из с'атлэмского арсенала.
– Не надо их испытывать, – мрачно сказала Толли Мьюн. – Когда я уйду, выводите корабль с орбиты и летите подальше отсюда.
– Разумный совет, – согласился Таф.
Толли Мьюн посмотрела на ряды экранов по обе стороны длинного, узкого зала связи, переделанного в центр управления. Согнувшись в своем кресле под силой тяжести, она вдруг почувствовала свой возраст.
– А что будет с вами? – спросил Таф.
Она взглянула на него. – О, это интересный вопрос. Позор. Арест. Увольнение с работы. Может быть, суд за государственную измену. Не волнуйтесь, казнить меня не могут. Казнь – это антижизнь. Скорее всего, исправительная ферма на Кладовых, – она вздохнула.
– Понятно, – сказал Хэвиланд Таф. – Может быть, вы подумаете о моем предложении помочь вам выбраться из с'атлэмской системы? Я был бы весьма рад доставить вас на Скраймир или Мир Генри. Если вы пожелаете еще дальше удалиться от места своего позора, то, по-моему, Скиталец в период Долгих Весен – весьма приятное убежище.
– Вы бы обрекли меня на жизнь в гравитации, – возразила она. – Нет, спасибо. Это мой мир, Таф. Это мой народ, черт побери. Я вернусь, и будь что будет. И потом, вы так легко не отделаетесь. Вы мне должны, Таф.
– Тридцать четыре миллиона стандартов, насколько я помню.
Она криво улыбнулась.
– Мадам, – сказал Таф, – Если я осмелюсь спросить…
– Я сделала это не для вас, – быстро ответила она.
Хэвиланд Таф моргнул.
– Я прошу меня извинить, если вам кажется, что я сую нос не в свое дело. Я этого не хотел. Боюсь, что любопытство когда-нибудь меня погубит, но все-таки не могу не спросить – почему вы это сделали?
Толли Мьюн пожала плечами.
– Хотите верьте, хотите нет, но я сделала это ради Джозена Раэла.
– Ради Первого Советника? – Таф моргнул еще раз.
– Да, и ради остальных. Я знала Джозена когда он только начинал. Это был неплохой человек, Таф. Не злой. Все они не плохие. Это честные мужчины и женщины, и все, чего они хотят – это накормить своих детей.
– Мне непонятна ваша логика, – заметил Хэвиланд Таф.
– Я была на том заседании, Таф. Я сидела и слушала, что они говорят, и я увидела, что с ними сделал Ковчег. Они были честными, достойными, нравственными людьми, а Ковчег превратил их в обманщиков и лжецов. Они верят в мир, а говорили о войне, чтобы захватить ваш корабль. Вся их религия основана на святости человеческой жизни, а они спокойно обсуждали, сколько может быть жертв – начиная с вас. Таф, вы когда-нибудь изучали историю?
– Не могу сказать, что я большой в ней специалист, но кое-что о прошлом мне известно.
– Есть одна давняя поговорка, Таф, со Старой Земли. Власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно.
Хэвиланд Таф ничего не ответил. Паника прыгнула к нему на колени и уютно там устроилась. Он погладил ее своей огромной бледной рукой.
– Одна только мечта о Ковчеге уже начала разлагать мой мир. Что бы с нами сделало фактическое обладание этим чертовым кораблем? Мне не хотелось этого узнавать.
– Несомненно, так, – сказал Хэвиланд Таф. – Следующий вопрос напрашивается сам собой.
– Какой?
– Сейчас я владею Ковчегом, и, следовательно, имею почти абсолютную власть.
– О, да, – согласилась Толли Мьюн.
Таф промолчал.
Она покачала головой.
– Я не знаю, – сказала она. – Может быть, я не все продумала. Может быть, я не права. Может быть, я самая большая дура, какую вы видели.
– Не всерьез же вы так думаете, – возразил Таф.
– Может быть, я просто решила, что пусть лучше разложитесь вы, чем наш народ. Может быть, я думала, что вы наивны и безобидны. А может быть, я действовала инстинктивно, – она вздохнула. – Я не знаю, бывают ли честные неподкупные люди, но если да, то вы один из них, Таф. Последний ннаивный человек. Вы были готовы все потерять ради нее, – она показала на Панику. – Ради кошки. Чертов вредитель, – но говоря это, она улыбалась.
