Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах
— Мы подобрали два десятка людей, способных участвовать в эксперименте. В нее входит ваш друг Дэвис, например. Его личность подходит: он невозмутим, спокоен, послушен.
Бентли напрягся.
— Этим, без сомнения, объясняется его новая классификация.
— Все участники вырастают на класс. Разумеется, купленный на черном рынке. И вы тоже вырастете, если верить Веррику. Это не так опасно, как могло бы показаться. Если что-то не выходит, если Пеллиг начинает фальшивить, мы отстраняем того, кто находится в нем в этот момент.
— Такая вот система, — пробормотал Бентли. — Они следуют один за другим.
— Пусть попробуют доказать, что мы нарушаем правила Конветета, — радостно произнес Мур. — Наше ведомство изучило его подноготную. Никто не сможет найти, к чему придраться. Закон требует, чтобы одновременно был только один убийца, избранный общественным Конвететом. Кейт Пеллиг избран Конвететом, и он — единственный.
— Я не вижу преимуществ этого метода.
— Вы увидите их, — пообещала Элеонора. — Мур объяснит вам все подробно.
— После того как я поем, — согласился Бентли.
Все трое направились в столовую. На пороге Бентли вдруг застыл. За столом рядом с Верриком сидел невозмутимый Пеллиг, поднося к бескровным губам стакан с водой. Перед ним стояла тарелка с эскалопом и картофельным пюре.
— В чем дело? — спросила Элеонора.
— Кто сейчас в нем?
— Какой-нибудь техник из лаборатории. Мы постоянно кого-нибудь в него направляем. Это позволяет нам лучше узнать его и тем самым увеличивать наши шансы.
Бентли выбрал стол поближе к Пеллигу.
Ему делалось плохо от восковой отрешенности Кейта; он наводил на мысли о мотыльке, только что вылупившемся из кокона.
Потом Тед вспомнил.
— Послушайте, — с судорогой в горле произнес он, — но это еще не все.
Элеонора и Мур встревоженно обменялись взглядами.
— Спокойно, Бентли, — сказал ему Мур.
— Я отрывался от земли. Это не было просто ощущение бега. Я летал.
Он повысил голос:
— Что-то произошло. Я был как фантом. Я двигался все быстрее и быстрее. Потом был камин.
Он потрогал свой лоб: на нем не было ни шишки, ни шрама. Сомнений не осталось — это было другое тело.
— Объясните мне, — попросил Тед. Он задыхался. — Что произошло?
— Это, без сомнения, объясняется его малым весом, — ответил Мур. — Его тело более подвижно, чем обычное человеческое.
По-видимому, на лице Бентли отразилось недоверие, потому что Элеонора добавила:
— Пеллиг, видимо, выпил коктейль из лекарственных трав, перед тем как ты вошел в его тело. Я замечала, что многие женщины пьют его.
Их перебил грубый голос Веррика:
— Мур, вы так сильны в абстракциях.
Он протянул Муру пачку листков из металл-фойла.
— Я изучил конфиденциальные рапорты об этом чокнутом Картрайте. Не скажу, чтобы это было так уж важно, но есть некоторые моменты, которые меня обескураживают.
— Какие? — поинтересовался Мур.
— Прежде всего, у него есть правовая карточка. Это необычно для инка. Его шансы иметь карточку настолько малы, настолько незначительны…
— С точки зрения статистики всегда существует вероятность…
Веррик пренебрежительно фыркнул:
— Ситуация гораздо лучше, чем когда-либо нам удавалось придумать. Это проклятая лотерея. И у каждого свой билет. Какой смысл хранить карточку, дающую вам один шанс из шести миллиардов, шанс, который никогда не придет?
Инки достаточно хитры, чтобы перепродавать свои карточки, если, конечно, у них не забрали их еще в Холме. Сколько теперь стоит одна карточка?
— В пределах двух долларов. Со временем станет дороже.
— Вот видите. А Картрайт сохранил свою. И это еще не все.
Массивное лицо Веррика приняло лукавое выражение.
— По данным этих рапортов, в течение последнего месяца Картрайт купил — а не продал! — по крайней мере, полдюжины правовых карточек.
Мур подскочил:
— В самом деле?
— Быть может, — задумчиво произнесла Элеонора, — он наконец отыскал эффективный амулет?
Веррик взревел, как бешеный бык:
— Заткните ей рот! Я не хочу слышать об этих гадостях с амулетами!
Он указал пальцем на обнаженную грудь молодой женщины:
— Как? Вы носите глаз саламандры? Снимите это сейчас же и выбросьте!
Элеонора снисходительно улыбнулась: все давно привыкли верить в эффективность талисманов.
— У вас есть еще какая-нибудь информация? — спросил Мур.
— Недавно состоялось собрание Общества престонистов. — Веррик сжал кулаки. — Может, Картрайт нашел то, что я искал, то, что все ищут, — способ обуздать скачки. Если когда-нибудь я уверюсь в том, что в этот день Картрайт ждал уведомления…
— Что вы тогда сделаете? — поинтересовалась Элеонора.
Веррик не ответил. Необычная гримаса нестерпимого горя исказила его черты.
Никто не смел вздохнуть. Внезапно Веррик принялся за еду, и остальные последовали его примеру.
Закончив есть, Риз Веррик отодвинул кофейную чашечку и закурил сигарету.
— А теперь послушайте меня, — обратился он к Бентли. — Вы хотели знать нашу стратегию. Вот она: как только телепат нащупывает мозг убийцы — с этим последним покончено, телепаты больше не отпустят его. Они перебрасываются им между собой. Они знают все, что он станет делать, в тот самый момент, когда он только об этом подумает. Невозможно реализовать никакую стратегию. Он будет под постоянным присмотром до тех пор, пока это им не надоест и они не взорвут ему внутренности.
— Вот почему телепаты вынудили нас прибегнуть к Минимаксу, — добавил Мур. — Телепаты делают напрасной всякую стратегию, надо действовать случайно. Надо, чтобы вы не знали, что станете делать в следующий момент, чтобы всегда действовали вслепую. Проблема состоит в том, чтобы выработать недетерминированную стратегию, которая приведет вас к стоящей перед вами цели.
— Раньше, — продолжил Веррик, — убийцы старались найти способ, позволяющий принимать непредсказуемые решения. Они использовали своеобразную стратегическую игру в убийство. На шахматной доске можно составить большое число комбинаций, представляющих массу решений или комбинаций решений. Убийца бросал жребий, читал результат и поступал соответственно заранее предусмотренному коду. Телепаты не могли знать, какой номер выйдет.
Но этого оказалось недостаточно. Убийца следовал этой тактике Минимакса, но все равно проигрывал: телепаты тоже играли. И их было восемьдесят, а убийца — один. Статистически он должен был проиграть, за исключением очень редких случаев. Де Фаллье, например, удалось проникнуть в Директорию. Он открывал наугад “Закат и падение Римской империи” Гиббона и нашел необходимое решение.
