Роберт Силверберг - Хозяин жизни и смерти
В сердцах он снова включил настенный калейдоскоп, надеясь, что непрекращающийся вихрь цветовых узоров поможет успокоиться, прийти в себя.
Однако уже через несколько секунд где-то между двумя темно-фиолетовыми завитками в его воображении всплыло насмешливое лицо младшего брата.
Он снова вызвал Фалкса.
Взгляд гнома был все таким же подобострастным.
– Закажите для меня турболет, – распорядился Уолтон. – Я буду ждать на западной стенке.
– Слушаюсь, сэр.
«У Фалкса, – с некоторой злостью отметил про себя Уолтон, – никогда нет никаких проблем. Этот маленький человечек нашел для себя жизненную нишу: жизнь его протекает среди роскоши и комфорта Бронзовой Палаты, где так несложно угождать запросам членов этого клуба для избранных. Ему никогда не нужно выбирать, не надо мучиться, принимая решения, которые так усложняют жизнь».
Да, да. Вот именно. Решение. Уолтон вдруг понял, что сейчас совершенно непроизвольно принял одно весьма специфическое решение добиваться должности директора на вполне законной основе. Еще недавно он совсем не намеревался этого делать. Теперь же не оставалось ничего иного, как цепляться за занимаемую должность как можно дольше.
Он вышел на посадочную площадку. Там уже дожидался турболет.
– Каллин-Билдинг, – бросил он пилоту-роботу.
На душе у него было тоскливо.
Пульт интеркома в кабинете Уолтона расцветился огоньками, как рождественская елка. Горели все сигнальные лампочки, каждому из абонентов внутренней связи было невтерпеж переговорить непосредственно с самим директором. Уолтон переключил тумблер пульта на режим «прием», показывая всем жаждавшим с ним связаться, что вернулся в кабинет, и первым, чье изображение сформировалось на видеоэкране, оказался Ли Перси.
– Только что слушал речь, которую вы произнесли сегодня утром у входа в здание Бюро, – сказал он, улыбаясь. – Ее транслируют во всех выпусках последних известий, Рой. Прекрасная речь! Просто великолепная! Очень сомневаюсь, что нам удалось бы придумать что-нибудь лучшее.
– Очень приятно слышать, – ответил Уолтон. – Это была самая настоящая импровизация.
– Тогда еще лучше. Вы просто гений, полностью в этом уверен. Однако я хотел прежде всего сказать не об этом, а доложить, что мы завершили работу над телепрограммой, посвященной памяти директора Фиц-Моэма и готовы выпустить ее в эфир. Начало на всех каналах массовой информации ровно ровно в 20.00… Без каких-либо перерывов в течение часа. Все получилось в самом лучшем виде. Просто отменно.
– В программу включили мою речь?
– А как же иначе, Рой. И, кроме того, тщательно отредактированное выступление. Таким образом, сегодня в эфир выходят две ваши речи.
– Пришлите копию моей речи, прежде чем она пойдет в эфир, распорядился Уолтон.
– Я хочу прочесть ее и утвердить текст, раз уж его предполагают вкладывать в мои уста.
– Естественно, Рой. Можете не беспокоиться.
– Я хочу прочесть выступление заблаговременно! – повысив голос, отчеканил Уолтон.
– Хорошо, хорошо. Я совсем не страдаю тугоухостью. Я тотчас же переправлю вам текст. Успокойтесь. Не годится вам, Рой, выходить из себя.
– Я не позволю доводить меня до такого состояния, – предупредил Уолтон, после чего прервал контакт с Ли Перси, а на экране мгновенно сформировалось изображение следующего подчиненного, домогавшегося его, одного из техников узла связи.
– В чем дело?
– Мы получили еще одно сообщение от Мак-Леода, сэр. Примерно полчаса назад, и с тех пор тщетно пытаемся с вами связаться.
– Я отсутствовал. Передайте мне текст сообщения.
Техник развернул лист бумаги.
– Вот что в нем говорится: «Сегодня ночью прибываем в Найроби, к утру будем в Нью-Йорке. Мак-Леод».
– Прекрасно. Передайте ему подтверждение получения и скажите, что я все утро буду свободен, чтобы встретиться с ним тотчас же по прибытии.
– Слушаюсь, сэр.
– А с Венеры никаких вестей?
Техник покачал головой:
– Ни звука. Нам вообще не удается выйти на связь с доктором Лэнгом.
Уолтон нахмурился. Его уже начинало беспокоить, не случилось ли чего с десантом переустроителей.
– Пожалуйста, ни в коем случае не прекращайте попыток связаться с ним, ясно? Организуйте круглосуточное дежурство у приемной аппаратуры. Не экономьте сверхурочные. Делайте все, что хотите, но свяжитесь, черт побери, с Лэнгом!
– С-слушаюсь, сэр. Какие еще будут указания?
– Никаких. Освободите канал связи.
Как только прервалась связь с двадцать третьим этажом, Уолтон выключил аудиовизуальный блок интеркома, оставив без внимания еще добрый десяток жаждавших с ним связаться, о чем свидетельствовала длинная вереница горящих лампочек на пульте – большинство абонентов интеркома не оставили надежды узреть своего начальника. Уолтон включил информационный канал телевизионной сети.
Как раз сейчас передавали выпуск новостей. Рой подрегулировал четкость изображения и увидел на экране себя, стоявшего у входа в Каллин-Билдинг и глядящего прямо в объектив телекамеры, а на заднем плане – скрюченное тело в пальто. Мертвого гершелита.
Уолтон на экране говорил: -… Человек этот сам напрашивался на неприятности. Деятельность Бюро Выравнивания полностью отвечает самым сокровенным чаяниям людей доброй воли на всем земном шаре. Гершель и его сторонники пытаются посеять смуту в умах и сердцах людей, ввергнуть мир в пучину беспорядков и хаоса. Я, естественно, не одобряю насилие в какой бы то ни было форме, однако служение целям ВЫНАСа – моя святая обязанность. Его противников я рассматриваю как людей недалеких, введенных в заблуждение вот такими доморощенными агитаторами.
Он улыбался в камеру, однако в улыбке было нечто холодное, непреклонное, и это немало удивило Уолтона, глядящего на телеэкран. «Боже мой, – подумал он. – Неужели так оно и есть на самом деле? Неужели я действительно стал таким жестоким и черствым?» По-видимому, стал. Рой глядел на то, как величественно он развернулся и с гордым видом прошел в Каллин-Билдинг, цитадель ВЫНАСа. Во всей его манере поведения четко просматривалось испытываемое им чувство превосходства, сознание своего права распоряжаться судьбами миллионов людей.
А комментатор тем временем говорил:
– Произнеся эту прочувствованную речь, директор Уолтон направился в свой кабинет продолжать нести взваленное им на себя бремя. Вырывать жизнь из когтей смерти, нести людям радость, избавляя их от горестей – вот конечная цель всей деятельности ВЫНАСа, и вот тот человек, которому доверено достижение этой цели. Рой Уолтон, мы приветствуем вас!
На экране появился портрет директора Фиц-Моэма.
– Тем временем, – продолжал комментатор, – сегодня состоялась кремация предшественника Уолтона на посту директора Бюро, покойного Д. Ф. Фиц-Моэма. Полиция не оставляет попыток раскрыть террористическую группу, повинную в этом злодейском убийстве, и сообщает о весьма высокой вероятности успеха. Сегодня вечером по всем каналам будет транслироваться специальная программа, посвященная памяти этого великого человека. Спасибо тебе, доктор Фиц-Моэм. Покойся с миром!
Ощутив подкатывающийся к горлу комок, Уолтон выключил телеэкран.
Невозможно было не восхищаться Ли Перси: глава пропагандистского аппарата Бюро знал толк в своем деле. Воспользовавшись совсем небольшой помощью со стороны Уолтона, экспромтом произнесшего речь перед входом в главное здание Бюро, Перси ухитрился урвать огромный кусок драгоценнейшего эфирного времени для популяризации ВЫНАСа. Как бы подтверждая древнюю как мир поговорку – нет худа без добра.
А пульт интеркома все еще продолжал светиться множеством огоньков.
Казалось, он готов вот-вот взорваться, не выдержав нагрузки, которую ему приходилось терпеть, сдерживая натиск измочаленных длительным ожиданием, но все еще не потерявших надежды связаться с Уолтоном абонентов. Уолтон прикоснулся к красной кнопке в верхней части пульта, и на видеоэкране возникло лицо главы службы безопасности Селлорса.
– Селлорс докладывает, сэр. Мы все еще разыскиваем этого Ламарра.
Пока нигде не удается его отыскать.
– Что?
– Мы проследили его до самого дома. Он вошел, все было вроде бы вполне нормально. А вот затем исчез, притом совершенно бесследно. Мы перетряхнули весь город – безрезультатно. Что делать, сэр?
Уолтон почувствовал, как у него задрожали пальцы.
– Объявите розыск по всем Аппалачам. Нет, что там Аппалачам – по всей стране! Разошлите повсюду приметы. У вас есть его фотография?
– Да, сэр.
– Покажите ее по всем телеканалам. Скажите, что найти этого человека жизненно необходимо для безопасности населения всего земного шара.
Разыщите его, Селлорс.
– Попробуем, сэр.
– Никаких отговорок, Селлорс – вы обязаны его отыскать. Если не удастся этого сделать в ближайшие восемь часов, объявите розыск во всемирном масштабе. Он может оказаться где угодно, но ведь где-то он все-таки должен быть!
![Михаил Ахманов - Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности]](/uploads/posts/books/64656/64656.jpg)
