Роберт Силверберг - Хозяин жизни и смерти
– Значит, ты согласен со мной. Имеется примерно сотня вот таких людей, которые вступили в тесный контакт друг с другом…
– Что?!
– Да, да, – кивнул Фред. – Образовали некую лигу. Можно даже сказать, пожалуй, нечто вроде заговора. В общем, занимаются весьма сомнительной деятельностью.
– Вот именно.
– Я работаю на этих людей, – сказал Фред.
Такое неожиданное заявление не сразу дошло до Уолтона.
– Неужели ты одновременно работаешь на ВЫНАС, и на заговорщиков, замышляющих сорвать планы ВЫНАСа?
Фред самодовольно осклабился:
– Да, именно так, тютелька в тютельку. Для этого требуется поистине уникальная раздвоенность сознания. Как мне кажется, я сумел достичь такого состояния ума в самом лучшем виде.
– И давно это у тебя? – все еще не веря своим ушам, спросил Уолтон.
– С самого первого дня моего пребывания в ВЫНАСе. Упомянутая мною группа возникла гораздо раньше. Она всеми доступными средствами боролась против организации Бюро, но проиграла и теперь подрывает его деятельность изнутри, пытаясь сорвать все начинания до того, как вам удастся переловить самых умных из них и конфисковать их земельные владения, на что вы сейчас получили вполне законное право.
– Теперь, когда ты рассказал мне об этой группе, – сказал Уолтон, можешь не сомневаться, что именно это я и сделаю в первую очередь. А затем распоряжусь, чтобы сотрудники службы безопасности проследили за деятельностью всех членов группы в течение нескольких последних лет и определили, на самом ли деле существует заговор, о котором ты говоришь.
После этого я выгоню тебя из ВЫНАСа.
Фред покачал головой.
– Ты ничего этого не сделаешь, Рой. Не сможешь.
– Почему?
– Я знаю нечто такое, что сильно навредит тебе, если будет предано огласке. Нечто такое, из-за чего тебя самого с треском прогонят с высокой должности.
– Но не столь быстро, чтобы не успеть провести репрессий, о которых я тебе рассказал. Мой преемник продолжит работу по искоренению этой лиги новоявленных помещиков.
– Сильно сомневаюсь, – спокойно ответил Фред. – Очень сильно, ибо я сам намерен стать твоим преемником.
10
Уолтон похолодел от ужаса.
– О чем это ты? – едва выдавил он из себя.
Фред самодовольно скрестил руки на груди.
– Ты, наверное, догадываешься, что это я побывал у тебя в кабинете сегодня утром, пока там никого не было. Сделать это было проще простого: устанавливая замок, я ввел дополнительную цепь к электромагниту его блокировки, которая давала бы мне возможность разблокировать замок, когда это будет нужно. И вот сегодня мне это понадобилось. Я надеялся обнаружить что-нибудь такое, чем можно сразу же воспользоваться как рычагом, с помощью которого потом воздействовать на тебя. Но совершенно не рассчитывал на такую крупную удачу – крайне взрывоопасный материал, оказавшийся в портфеле, который тебя угораздило сунуть в сейф по левую руку от рабочего кресла.
– И где же он теперь?
Фред сразу же осклабился:
– В очень надежном месте, Рой. Даже не думай размахивать бластером и угрожать мне, не поможет. Я принял меры предосторожности.
– И…
– И ты прекрасно понимаешь, ничуть не хуже меня, что будет, если сыворотка бессмертия попадет в руки к первому же встречному-поперечному добренькому старичку с улицы, – усмехнулся Фред. – Ох какая славная будет паника! Ее последствия, а ажиотаж будет такой, что погибнут миллионы, на какое-то время решат проблему перенаселенности, над которой вы сейчас с таким отчаянием бьетесь. Но вот после… Куда вам девать, в какие еще регионы заткнуть излишки населения, чтобы выравнять населенность, когда каждый мужчина и каждая женщина на Земле будут жить вечно, да еще при этом непременно рожать таких же бессмертных деток?
– Мы пока еще не представляем последствий применения эликсира бессмертия в долговременной перспективе…
– Не тяни время. Ты отлично знаешь, это будет самый грандиозный переворот, какого мир еще не видел. – Фред на какое-то время задумался. – Формула Ламарра, – сказал затем он, – сейчас находится в руках людей, которые меня наняли.
– И теперь они со всем пылом и энтузиазмом, на который только способны, заняты тем, чтобы обеспечить себе бессмертие?
– Нет. Они не доверяют записям Ламарра и не воспользуются сами этой сывороткой, пока не испробуют ее на двух-трех миллиардах подопытных кроликов, двуногих, прямоходящих.
– Значит, они пока не намерены обнародовать химический состав сыворотки Ламарра, я правильно тебя понял? – удивился Уолтон.
– Они пока воздержатся, – сказал Фред. – В обмен на определенные уступки с твоей стороны они даже согласны вернуть тебе портфель Ламарра, так и не воспользовавшись его содержимым.
– Уступки? Какие именно?
– Ты не объявишь их частные землевладения территориями, открытыми для выравнивания, откажешься от должности исполняющего обязанности директора и будешь ходатайствовать перед Генеральной Ассамблеей о моем назначении на это место.
– Ты???
– А кто еще лучше всего подходит группе людей, интересы которой я представляю?
Уолтон откинулся назад, лицо его явно повеселело, хотя вряд ли у него было столь же весело на душе.
– Здорово придумано, Фред. Хотя и не без множества проколов.
Во-первых, какие мне предоставят гарантии, что твои состоятельные друзья не оставят у себя копии записей Ламарра и не используют потом сыворотку как дубинку против всякого, с кем будут не согласны?
– Никаких, – признался Фред.
– Естественно. Более того, предположим, я не пойду на уступки и твои хозяева начнут раздавать чудодейственную сыворотку направо и налево всем подряд. Кому от этого будет хуже? Во всяком случае не мне. Я-то живу в жалкой однокомнатной конуре. А вот свободной раздачей сыворотки они заполнят мир миллиардами бездомных, которые и набросятся на столь тщательно оберегаемые ими поместья бесчисленными стаями голодных шакалов, не спрашивая, нравится это твоим покровителям или нет. И никакие заборы не остановят миллионные толпы голодных людей.
– Это тот риск, на который они идут вполне сознательно, – сказал Фред.
Уолтон торжествующе улыбнулся:
– Ты хочешь сказать, что они блефуют? Они понимают, что никогда не отважатся поделиться с остальным миром сывороткой Ламарра, однако считают, что сумеют убрать меня с политической арены и поставить на мое место тебя, их послушную марионетку, с помощью шумных угроз, которые должны меня запугать. Ладно. Я принимаю вызов.
– Ты хочешь сказать, что не пойдешь ни на какие уступки?
– Да, – решительно заявил Уолтон. – Я вовсе не собираюсь добровольно уходить в отставку до истечения срока моего временного директорства, а когда соберется Генеральная Ассамблея, выдвину свою кандидатуру на эту должность на весь установленный законом срок. И не сомневаюсь, что Ассамблея будет ко мне благосклонна.
– И при этом ты нисколько не боишься моих показаний против тебя? О твоей афере с ребенком Приора?
– Вздорный слух. Пропаганда. Я рассмеюсь тебе прямо в лицо.
– Когда речь пойдет о сыворотке, тебе будет не до смеха, Рой. Твое положение станет совершенно безвыходным.
– Не сомневаюсь, что и в этом случае успешно справлюсь с ситуацией, твердо произнес Уолтон, после чего пересек комнату и нажал на кнопку вызова. Засветился видеоэкран, на нем появилось морщинистое лицо карлика-официанта.
– Сэр?
– Фалкс, будьте любезны, проводите к выходу этого джентльмена, пожалуйста. Он больше не хочет оставаться со мной.
– Сию минуту, мистер Уолтон.
– Прежде чем ты вышвырнешь меня отсюда, – сказал Фред, – позволь сказать еще кое-что.
– Валяй.
– Ты поступаешь очень глупо, хотя такие глупые поступки для тебя не в новинку, Рой. Я даю тебе неделю на окончательное решение. И не забывай, что это любезность с моей стороны. По истечении этого срока сыворотку запустят в производство.
– Мое решение окончательное, – все так же твердо проговорил Уолтон.
Створки двери зашли одна за другую, за ней показалась карликовая фигура Фалкса. Он подобострастно улыбнулся Уолтону, слегка поклонился Фреду, после чего сразу же обратился к нему:
– Не угодно ли пройти со мной, сэр? Пожалуйста.
Сцена эта очень напомнила Уолтону сон, когда ты официант, несущий тарелки к обеденному столу, а поднос с тарелками прилип к кончикам пальцев и никак не отрывается, или когда на торжественный прием в муниципалитете вдруг являешься совершенно голым, или, наконец, когда все глубже и глубже погружаешься, ныряя в море или реке, но никак не достаешь ногами дна.
В любом из таких снов кажется, будто нет выхода из положения, в котором ты очутился. Одной силе противостоит другая, а ты, похоже, обречен навечно остаться где-то между ними, не имея ни малейшей возможности выскользнуть из западни, в которую угодил.
В сердцах он снова включил настенный калейдоскоп, надеясь, что непрекращающийся вихрь цветовых узоров поможет успокоиться, прийти в себя.
![Михаил Ахманов - Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности]](/uploads/posts/books/64656/64656.jpg)
