Александр Соколов - Эпоха покаяния
Когда он пришёл в себя, то увидел, что юноша сидит рядом на корточках, с тревогой всматриваясь в лицо. Факел догорал, шипя и разбрасывая маленькие огненные шарики. Еще три других, лежали рядом.
— Сколько я был в отключке? Ну, в смысле, как долго я был без сознания?
— Не знаю. Тут не видно солнца и звёзд.
— Хоть бы нашатырь дал понюхать.
— А что это?
— Жидкость такая. Для того, чтобы приводить людей в чувство. Вот она. Пропитываешь ей ватку и даёшь под нос. Ладно, давай, закидывай всё в рюкзак. Времени у нас мало и нужно идти. Лично я не хочу оказаться в темноте со сломанной ногой.
— Как же мы пойдём?
— Не знаю… Как-нибудь. Зажги новый факел и помоги подняться.
Аюн сделал всё так, как Дмитрий просил. Собрал медикаменты, накинул на плечи рюкзак. В одну руку взял мешок с продуктами, в другую — зажжённый факел. Поставил Ляховского на ногу, подставил плечо. Дмитрий опёрся на палку от другого светильника, обхватил юношу за шею. Вместе они осторожно спустились с насыпи. Аюн поводил факелом по сторонам.
Огонь озарил широченный туннель, на сводах которого были приделаны таблички с непонятными для юноши символами, которые светили отражённым светом. Какие-то стрелочки — прямые и изогнутые, в квадратах и треугольниках, цветные кружочки, прямоугольный камень в красном круге. Туннель перпендикулярно пересекался с другим туннелем. На полу были видны белые полосы.
— Тааак… — протянул Ляховский, подгибая раненую ногу и ковыляя на другой. — Это ещё что за подземный перекрёсток? А ну-ка, пойдем вон туда.
Друзья направились по одному из коридоров. Туннель закончился широким гротом. В этой пещере друзья нашли несколько высоких, наглухо запертых ворот.
— Кажется, я догадываюсь, что там консервируется. Боюсь, что нам не пригодится. Пошли обратно.
Они вернулись к перекрёстку, пересекли его, уткнулись точно в такой же грот. Но, в отличие от первого, они нашли безмолвное чудовище, стоящее у одного из ангаров. Аюн сразу же обратил внимание на сходство с тем, на котором они гнали сквозь лес. Только это было намного больше размерами. У него были целых две гусеницы, сплюснутая круглая голова на квадратном теле, увешанная какими-то непонятными коробками, и длинный нос с одной ноздрёй.
— Я думаю, что за воротами притаился не один десяток таких монстров, — сказал Ляховский, осматривая машину, — теперь понятно, зачем эти знаки. Но опять же для нас ничего полезного. Возвращаемся на перекрёсток.
Друзья выбрали третье направление. Этот туннель оказался довольно протяжённым. Они шли по нему никак не меньше получаса настолько быстро, насколько это позволяла сломанная нога. Второй факел догорел, и поэтому юноша зажёг ещё один. Прямо посередине дороги он нашёл очередную кучу испражнений. Пришлось обойти. Но это был знак того, что направление было выбрано верно.
«Главная дорога», если можно так выразиться, еще несколько раз пересекалась «второстепенными». Теперь Дмитрий знал, что каждая из них оканчивалась огромными ангарами, в которой хранилась законсервированная военная техника. Ровно расчерченный, этот туннель имел уклон вниз.
Ляховский устал. У него заныл голеностоп, указывая на то, что действие обезболивающих заканчивалось. Наши исследователи вынужденно остановились. Морщась от боли, Дмитрий перебирал склянки, отыскивая среди всего этого беспорядка нужное лекарство. Вдруг он ошарашенно протянул:
— Чего? «Akselerator sanitas»? Экспериментальный? Это ещё что такое?
Дмитрий поспешно выудил аннотацию из коробки и принялся читать:
— Так, ускоряет, бла-бла-бла, за счет механизмов… Интересно, интересно… Дальше… Не применять одновременно с обезболивающими… Срок годности не истёк. Эффективность, противопоказания и побочные эффекты не выявлены ввиду отсутствия клинических испытаний. А вот это уже плохо. И как это я не заметил её раньше? Как думаешь, рискнуть? Ах да, ты всё равно не понимаешь.
Ляховский сжал руку в кулак, накрыл сверху ладонью другой руки и всю эту конструкцию прижал к губам. Он выпустил воздух в сжатые ладони, посмотрел на юношу. Потом, видимо решившись, Дмитрий отломал кончик ампулы, погрузил иглу шприца внутрь, забрал прозрачную жидкость и сделал несколько инъекций вокруг лодыжки.
— Будь что будет. Надеюсь, всё получится, — пробормотал он, запихивая лекарства обратно в рюкзак, — дай-ка руку.
Аюн помог Дмитрию встать, зажёг предпоследний факел. Путешественники продолжили свой путь. Пламя примитивного светильника дрожало в воздухе, испуская вверх чёрную копоть. Звуки шагов гулко отскакивали от сводов. Им ужасно хотелось спать, поскольку бодрствовали они уже никак не меньше суток. Вдруг юноша повернул голову влево, остановился и знаком попросил Ляховского молчать. Дмитрий с тревогой всмотрелся в молодое лицо.
— Мне показалось, что я слышал крик далеко позади, — наконец, проговорил парень. — Может, ошибся. Идём дальше.
Через минуту Аюн снова остановился, вслушиваясь в темноту позади себя. Он тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение, и снова зашагал вперёд, поддерживая Дмитрия плечом. Еще через пару минут юноша вскрикнул:
— Это де-гра-дан-ты! Они бегут за нами. Их много, очень много. Мы не справимся.
У Ляховского заходили желваки. Он развернулся, достал нож.
— Что же… Видно, так предначертано свыше. Мне надоело убегать. Да и факелу осталось недолго гореть. Как говорил один сказочный персонаж, «Мы принимаем бой».
— Нет. Я остаюсь, а ты иди. У тебя есть цель в жизни, у меня же её нет. Она умерла на пепелище моей деревни.
— Не говори ерунды. Я не могу допустить мысли о том, что ты спасешь мне жизнь ценой собственной. И потом, ты же не знаешь наверняка, сколько их там.
— Очень много, поверь мне. Уходи…
— Нет.
— Уходи! — в отчаянии крикнул юноша, а потом добавил шёпотом, — ну, пожалуйста, уходи.
Его глаза заблестели. Парень отвернулся, снял рюкзак, и верхнюю одежду, чтобы не стесняли движений, зажёг последний факел. Обнажил меч, быстрым шагом пошёл обратно. Несколько секунд Дмитрий молча смотрел на него. Потом он подхватил свой светильник и, опираясь на деревяшку, заковылял в противоположном направлении.
— Выживи, умоляю, выживи, — эхом донеслось до ушей юноши. — Я постараюсь вернуться!
Аюн слышал бормотание, завывание, высокий визг, переходящий в низкое урчание. Иногда можно было разобрать из всего этого вполне понятные речевые слоги «ва», «иг», «урр». По его прикидкам, ждать оставалось недолго. Юноша встал посередине туннеля, приготовился к защите.
Деградант вынырнул из темноты, бросился на одинокого человека, прыгнул, стремясь схватить за руки и горло. Человек развернулся на правой ноге, пропустил летящее тело мимо себя, хлестнул его по спине мечом. Краешком глаза разглядел второе чудовище, которое готовилось к прыжку. Человек повторил приём зеркально, только уже развернувшись на левой ноге. Снова встал в прежнюю позицию.
Третье существо выскочило на свет, круто затормозило, увидев трупы соплеменников и единственного врага. Пошло в сторону, стремясь напасть сбоку. Аюн медленно поворачивался вслед, одновременно вслушиваясь в коридор. Услышал визг и шлепок голых ступней по каменному своду, инстинктивно присел, выставив клинок вверх режущей кромкой к противнику. Острое, как бритва, лезвие легко вспороло живот врагу, на пол повалились внутренности. Заходивший сбоку деградант тоже прыгнул, рассчитывая застать юношу врасплох. Не получилось: Аюн подставил ногу, перебросил его через себя. Деградант с разгону врезался затылком в свод и потерял сознание. Юноша мгновенно вскочил, всадил катану ему между лопаток.
Наступила передышка. Видимо, это был авангард деградантов, состоящий из самых резвых и нетерпеливых их представителей. Аюн попытался успокоить себя, сделав глубокий вдох и выдох. Повёл плечами, наклонил голову влево и вправо.
На свет выбежали сразу четыре деграданта. Остановились, посмотрели на погибших соплеменников. Юноша воспользовался замешательством, вытащил горящий факел и, испустив болевой клич своего народа, кинулся в атаку. Поражённые существа попятились. Аюн сблизился, срубил двоих косыми ударами, ткнул факелом в морду третьему, четвёртого отправил в нокаут сильным пинком в челюсть. Деградант с подпалённой мордой с воем кинулся назад, заставляя волноваться наступающее войско.
Снова повисла напряжённая тишина, нарушаемая треском и шипением факела. Где-то в темноте существа бесились, рычали и стонали, не решаясь выйти на бой с непобедимым, по их мнению, врагом. Властный рёв прервал эту невыносимую какофонию. Спустя немного времени рёв повторился, но на сей раз он звучал намного громче и требовательней. Послышались медленные, неохотные шлепки шагов. Толпа пошла вперёд, вышла на свет. Аюн ахнул, но поспешно подавил страх, прекрасно зная, что они это почувствуют, и тогда его уже ничто не спасёт. Его просто затопчут, разорвут на части, словно куклу.
