Маргарет Сент-Клер - Мальчик, предсказывавший землетрясения
— Думаю, пора, — осторожно ответил Рид. — Мне придется сначала только добиться одобрения ассигнований на проект.
Мистер Пиннер пронзительно взглянул на него.
— Вы хотите увидеть сначала, будет ли землетрясение, точно? Оно будет. Жуткая штука это землетрясение — Мистер Пиннер осуждающе прищелкнул языком. Одно хорошо, что никто не погибнет. И эту мисс Бокс они найдут в точности, как сказал Герби.
Землетрясение состоялось в 9. 15, когда Рид сидел перед настольной лампой и читал доклады Общества Психических исследований. Сначала был тяжелый гул, а затем долгое, волнообразное качание, от которого затошнило. На следующее утро Рид попросил секретаря соединить его с Хаффнером, сейсмологом, своим случайным знакомым. По телефону Хаффнер был краток и точен:
— Конечно, предсказать землетрясение невозможно, — отрезал он. — Даже за час. Будь это иначе, мы бы выпустили в эфир предупреждения и вовремя вывезли людей. Не было бы никаких человеческих потерь. Да, мы можем в общем предсказать, где землетрясение вероятно. Мы давно знали, что эта зона дает положительный прогноз Но установить точное время — вы можете попросить с той же вероятностью астронома предсказать вам вспышку сверхновой. Он этого не знает, и мы тоже. А почему вас это взволновало? Из-за предсказания этого мальчика, Пиннера?
— Да. Мы думаем понаблюдать за ним.
— Думаете? Хотите сказать, что только сейчас вышли на него? Боже, в каких башнях слоновой кости проживают психологи!
— Вы думаете, он настоящий?
— Ответом будет определенное "да".
Рид повесил трубку. Когда он обедал, то увидел в газете заголовки, что мисс Бокс найдена именно так, как предсказал по телевидению Герберт. И все же он колебался. До самого четверга, пока не понял, что медлит не потому, что боится потратить университетские деньги на ерунду, а потому, что совершенно уверен, что Герберт Пиннер настоящий. В глубине души ему не хотелось начинать свое исследование. Ему было страшно.
Это задело его. Он нехотя позвонил декану, попросил о финансировании и получил ответ, что для этого нет никаких затруднений. В пятницу утром он выбрал двух ассистентов для проекта, и незадолго до того, как программа Герберта должна была начаться, они были в студии.
Они нашли Герберта сидящим на стуле в павильоне 8-Г с Уэллманом и шестью другими студийными администраторами и начальниками, суетящимися вокруг. Его отец тоже взволнованно пританцовывал рядом, потирая руки. Даже агент ФБР, оставивсвою обычную невозмутимость, горячо участвовал в споре. А Герберт в самом центре только крутил головой и повторял "Нет, нет, я не могу", снова и снова.
— Но почему нет, Герби? — взывал к нему отец — Пожалуйста, скажи мне, почему нет? Почему ты отказываешься от передачи?
— Не могу, — отвечал Герберт — Пожалуйста, не спрашивай меня. Я просто не могу. — Рид заметил, как побледнела кожа вокруг его рта.
— Но, Герби, я разрешу тебе что угодно, все на свете, если ты согласишься! Этот телескоп — я куплю, тебе его завтра же. Сегодня вечером!
Мне не нужен телескоп, — устало отвечал младший Пиннер — Я не хочу в него смотреть.
— Я тебе куплю пони, моторную лодку, плавательный бассейн! Герби, я тебе все куплю!
— Нет, — отвечал Герберт. Мистер Пиннер в отчаянии огляделся вокруг. Его взгляд остановился на стоящем в углу Риде, и он поспешил к нему.
— Посмотрите, что с ним можно сделать, мистер Рид, — пропыхтел он.
Рид пожевал нижнюю губу. В некотором смысле это было его дело. Он протолкался к Герберту и положил руку ему на плечо.
— Что это мне говорят, будто ты отказываешься от передачи, Герберт? спросил он.
Герберт взглянул на него снизу вверх. Измученный взгляд мальчика заставил Рида ощутить вину и раскаяние.
— Я просто не могу, — сказал он.. — Не надо меня расспрашивать, мистер Рид.
Рид снова пожевал губу. Часть парапсихологической техники заключается в том, чтобы вызывать подопытных на сотрудничество.
— Если ты не выйдешь сегодня в эфир, Герберт, — сказал он, — множество людей будет разочаровано.
Лицо Герберта слегка помрачнело.
— Я не могу ничем помочь, — сказал он.
— Более того, множество людей будет напугано. Они не будут знать, почему ты не вышел в эфир, и будут воображать самое разное. Не увидев тебя, множество людей перепугаются.
— Я… — сказал Герберт. Он потер щеку. — Наверное, это правильно, медленно проговорил он. — Только…
— Тебе лучше начать свою передачу.
Герберт внезапно капитулировал.
— Хорошо, — сказал он. — Я попробую.
По павильону пронесся общий глубокий вздох. Все двинулись к дверям режиссерской комнаты. Голоса звучали на самой высокой, нервной ноте торопливой болтовни. Кризис прошел: самое худшее уже не случится.
Первая часть шоу Герберта была такой же, как и другие. Голос мальчика слегка дрожал, подрагивали и его руки, но эти отклонения для среднего зрителя оставалисьнезамеченными. Когда прошло около пяти минут шоу, Герберт отодвинул книги и наброски (он говорил о черчении), которые показывал зрителям, и начал говорить с необычайной серьезностью.
— Я хочу поговорить с вами о завтрашнем дне, — сказал он. — Завтра… — он остановился и глотнул, — …завтра будет непохоже на все, что было в прошлом. Завтра станет началом новой и лучшей эры для всех нас.
Рид, слушавший его за стеклянной стеной режиссерской, ощутил, как озноб недоверия охватил его при этих словах. Он поглядел на остальных и увидел, что они молча слушают, а лица у них напряженные и застывшие. Нижняя челюсть Уэллмана слегка отвисла, и он бессознательно теребил свой галстук.
— В прошлом, — продолжал младший Пиннер, — у нас было очень скверное время. У нас были войны — очень много войн — и голод, и эпидемии. У нас были депрессии, и мы не знали, что их вызывает, а люди голодали, когда вокруг было столько еды, и умирали от болезней, от которых мы знали лекарство. Мы видели, как позорно тратится богатство мира, как реки чернеют от смываемой почвы, а голод все приближался к нам и подстерегал каждого из нас. Мы страдали: у нас были тяжелые времена.
— Завтра же, — голос мальчика становился сильнее и глубже, — все это начнет изменяться. Больше не будет войн. Мы будем жить рядом, как братья. Мы забудем об убийствах, разрушениях и бомбах. От полюса до полюса мир станет одним цветущим садом, полным изобилия и плодов, и все это будет для нас чтобы иметь, пользоваться и наслаждаться. Люди будут жить долго и счастливо, и умирать только от старости. Никто не будет больше бояться. За все то время, что люди живут на Земле, они впервые будут жить достойно.
