Святослав Логинов - Яблочко от яблоньки
Щелкнув дверцей оппеля, Ефим выскочил наружу. Настроение у него было прекрасное. Да и в самом деле, чего опасаться? - глубокий тыл, земля, можно сказать, своя. Смешная деревня, забавные люди, осень, яблоки... Хорошо! Автомат остался висеть на плече дулом вниз: все кругом зер гут, яблоки не стреляют. Пропечатывая на скользких размывах глины рубчатые шрамы следов, Ефим приблизился к стоящему у плетня существу. Сдвинув на затылок пилотку, оглядел аборигена. - Пожалуй, это все-таки, женщина. Затем спросил:
- Шпрехен зи дойч?
- Ich verstehe nicht, - непонятно ответило существо, глядя насквозь прозрачными выцветшими глазами.
Ефим недоуменно пожал плечами, четко, словно на плацу, развернулся. О чем говорить, с кем не о чем говорить? Нога, уютно упрятанная в сапог, проскользнула, словно под каблук попал небрежно брошенный огрызок яблока. Ефим изогнулся, стараясь удержаться растопыренными руками за воздух. Брошенный шмайсер ударил дулом в поясницу, и Ефим всем телом грохнулся на дорогу, смертельно скользкую, но все еще твердую под тонким слоем жижи.
Коротко в три толчка ударила очередь.
"Совсем не больно... - успел удивиться Ефим. - Сейчас..."
- Опять что-то приснилось? - вопросительно произнес Путило. - Здоров ты спать.
- Недосып, - севшим голосом выговорил Ефим. - Сессия. Экзамены сдавал.
- Какие же экзамены в сентябре? - недоверчиво поинтересовался Путило. - Сессия, вроде, весной бывает и зимой.
- Так получилось, - уклончиво ответил Круглов.
- Ага, - согласился Путило. - А что сдавал?
- Помологию. Профессор Рытов - зверь. Душу вынимает.
- Ага, - повторил Путило, не отрывая взгляда от дороги.
"Нива", натужно завывая, ползла в гору. Деревня уже осталась позади, дорога оврагом вгрызалась в холм или, может быть, изначально была проложена по впадине. Время от времени по сторонам над обрывами являлись невысокие деревья, корячившие пустые ветви в провисшее небо.
- Яблони, - сказал Путило, мотнув головой. - Раньше тут сплошняком сады росли, торговля шла крупная, на ярмарке плодоводства в девятьсот одиннадцатом году отдельный павильон был - "Псковские яблоки", в Берлине фирменный магазин, не помню чем. Потом, конечно, все хизнуло, повалилось, при Хрущеве яблони порубили - ничего не осталось.
- Как это ничего? Откуда тогда склады?
- Ну, кое-что, конечно, осталось. В основном - по заброшенным деревням, где рубить было некому. Работаем помаленьку, но фирменного магазина на Seestrasse мне еще долго не открыть.
- Ого! Ты глянь, Сергей Лукич! - перебил Круглов.
Влево от дороги, где холм приминался пологой ложбинкой, неприкрыто распласталось серое военное сооружение. На десяток метров в окружности земля была заменена замшелым от старости цементом. Его грубая фактура, выветренная и потемнелая, казалась камнем, искони росшим тут, забытым рассеянным ледником в далекий мамонтовый период. Но сквозь эту твердь в свою очередь пробивалось иное творение чужеплеменных рук: стальной колпак неведомой толщины, столь мощный, что даже ржавчина не осмеливалась пятнать его. Раскосая прорезь амбразуры сторожила танкоопасное направление, неприязненно глядя на гражданский экипаж, вздумавший прошмыгнуть мимо.
- Это и есть укрепрайон? - с тихим восторгом спросил Ефим.
- Он самый.
- А где вход?
- Нам к нему еще пилить и пилить. Он на той стороне холма, за бугром.
- Не слабо сказано, - оценил фразу Ефим.
Легковушка перевалила водораздел и юзом сползла вниз, где в сторону от дороги отходила еще одна раздолбанная колея. С виду она была точь-в-точь, как та, по которой они только что плыли, но, видимо, качество этой хляби было иным, потому что Путило вывел машину на обочину и заглушил мотор.
- Дальше - ножками, - произнес он, распахивая дверцу. - Дальше только трактор пройдет.
- Вход в бункер открылся неожиданно: путники обогнули отрог холма и увидели, что часть склона словно срезана долой и на этом месте темнеет заложенная кирпичом арка. Когда-то, должно быть, она была замаскирована и страшна гордой неприступностью, но сейчас, выставив напоказ обшарпанное уродство, сооружение походило на брошенный за ненадобностью туннель, а никак не на крепость минувшей войны. Расколотые остатки бетонных тюфяков, некогда прикрывавших горжевую часть, теперь были свалены вниз и густо зеленели лишайником.
- Ну как? - спросил Путило, опуская тяжелый рюкзак на треснувшую плиту.
- Впечатляет, - согласился Круглов. - А что, тут никого нет?
- Да уж, - с неожиданной злобой произнес Путило. - Был тут у меня один - сторож. И смотал. Объект бросил, даже, вот, смены не дождался. Хрена он у меня получит соленого, а не зарплату. Почему, думаешь, тебя сюда так спешно везти пришлось? Тут яблок лежит немеряно и оборудование завезено. А охраны - никакой. Все для добрых людей. Во, гляди!
Путило подошел к двустворчатой железной двери, украшавшей центр кирпичной кладки, пошарил под порогом и вытащил ключ. Тяжелый амбарный замок со скрипом распался, открывая проход.
- Это тоже немецкое? - с сомнением спросил Круглов, кивнув на сварную дверь.
- Не, это потом. Тут все было замуровано году в пятидесятом, чтобы не шастали, кто ни попадя. Мы только проход пробили и дверь навесили. Ну, и конечно, вычистили оттуда гору дерьма.
Ворота завизжали на петлях и открыли вторую дверь из плотных деревянных плах.
- Это уже для тепла, - пояснил Путило, снимая крошечный контрольный замочек.
Желтые лампы под потолком осветили уходящую вглубь горы штольню. Она была широка, больше трех метров в свету, как говорят строители, и до половины заставлена заколоченными ящиками. Сделанные по трафарету надписи навевали мысли о чем-то техническом.
- Оборудование, - предупредил вопрос Путило. - Консервный цех, мармеладное производство... и все стоит без дела, распутица строить не позволяет. А яблоки - в рокадной галерее и казематах. Там глубина метров двенадцать, температура всегда комфортная, ни мороз там не страшен, ни жара.
- А боевая линия? - щегольнул знаниями Ефим.
- Это далеко. К тому же, там постройки котлованного типа, они для фруктохранилища хуже приспособлены, - видно было, что Сергей Лукич отлично изучил свое хозяйство и разговор поддержать может. - Там до сих пор пусто, только один из орудийных дотов оборудовали тебе под жилье.
- А почему не наблюдательный пункт? Он сторожу больше подходит.
- Да, конечно. Ты как-нибудь туда сходи, полюбопытствуй. А понравится, так и переезжай.
- Разрушен? - догадался Круглов.
- Не, что ты. Просто там потолки семьдесят сантиметров высотой. Очень удобно.
Они спустились вниз, засветив следующую цепочку сиротливо болтающихся лампочек. Проходы здесь были не так широки, но все равно почудилось, будто стены раздвинулись, и вольный простор дохнул в лицо.
