Станислав Соловьев - Третье новое поселение имени Сууваренена
Однажды, а это было на тринадцатый день после Гем-мети-суулони, Окончания весеннего разлива, в рыбацкий поселок, где жил Тусеми и его община, пришел незнакомец. На общинной площади он стал громко рассказывать об ужасах, произошедших в Суусиберене, соседнем селении. Суусиберен был традиционной сууварской деревней, сайнкемом, и там проживали всего три-четыре "речных человека". Тусеми был недоволен происходящим: люди побросали свои дела, и слушали, открыв рот, пришлого человека. В душу Тусеми закрадывалось подозрение: собратья по вере должны были сообщить о несчастиях в Суусиберене, однако не сообщили. А это не похоже на "речных людей". И речь пришлого звучала несколько по иному, нежели речь выходца из соседней деревни. Она больше походила на городскую речь. Все это не понравилось ему, и он потребовал от людей: "Прекращайте слушать незнакомого человека. Мы не знаем, кто он. Незнакомец выдает себя за жителя Суусиберена, но это может быть не так. Возвращайтесь к своим делам. Мы не должны вмешиваться в жизнь ха-наи!" Тусеми специально упомянул слово "сухие люди": это люди с сухих районов, люди с сухими глазами, люди с высохшей душой и задубевшей совестью. Лойменам не по пути с ха-наи: течение жизни выбрасывает ха-наи как дохлых рыб на берег, ха-наи тонут, не умея плавать среди вод дня, и идут ко дну небытия, не зная о вечности...
Лоймены зашумели, но отошли от незнакомца и занялись своими делами, постепенно успокаиваясь: семьи Дооси и Семесема отправились ловить рыбу, валяльщики из родов Ваата и Мерема ушли в коптильные сараи, а женщины принялись плести камышовые циновки и петь песни. Старый одноногий Кебе увел детей, чтобы учить их в общинной школе разным премудростям, и Тусеми остался, один на один, с незнакомцем. Незнакомец, казалось, был раздосадован тем, что его уже больше не слушают, что все ушли по своим делам, забыв о страшных рассказах. Он мялся, переступая с ноги на ногу, и поглядывал в сторону общинной школы, откуда глухо доносилась неторопливая речь старого Кебе.
Тусеми холодно осведомился: как звать незнакомца и чем он занимался в Суусиберене. Не в традиции лоймена задавать такие вопросы, но сегодня Тусеми чувствовал такую необходимость. Незнакомец опустил глаза вниз, словно он увидел что-то интересное на глинистой земле: "Ло-ломени, меня звать Суусиберененг Досле, я прихожусь внуком Лебеку, и работал точильщиком". У Суусиберененга Лебека было четыре взрослых внука, но ни один из них не взял имя отца по материнской линии. Незнакомец лгал. Тусеми скривился от отвращения: человеческая ложь от слабости и грязных желаний. "Не знаю, подумал Тусеми, - боится ли он провокаторов и потому лжет... Или просто лжет, потому как ха-наи?.. Не знаю. Он сам больше походит на провокатора". Тусеми потребовал, чтобы незнакомец покинул пределы лойменов: "Я не знаю тебя и это не мое дело. Ты не получишь в нашем селении ночлега. Иди туда, откуда пришел. Нам нет дела до тебя и твоих лживых слов..." Незнакомец занервничал, громко и торопливо заговорил, но в его глазах Тусеми прочитал непонятную радость и удивился. Незнакомец говорил, что ему негде переночевать и некуда пойти: дом его сгорел, и он теперь не имеет средств к существованию. "Где же гостеприимство Речных людей?! Значит, это все басни?!" - визгливо спрашивал он, но Тусеми ему не верил. Он позвал мужчин из коптильных сараев. Тут же на площадь пришли молодые парни из рода Ваата - рослые, широкоплечие мужчины с кожей, блестящей от пота. Незнакомец скривился в улыбке и быстро ушел из селения. Тогда Тусеми попросил молодых мужчин вернуться к своим делам.
Он был обеспокоен. Присутствие странного незнакомца разволновало воды его души и это ему не нравилось: лоймен должен быть уравновешенным и спокойным, как Суувен в летнее равновесие. "Этот незнакомец принес беду. Но ушла ли она с ним?" Он ушел помогать старому Кебе. Помогать учить детвору - учить молитвы и песнопения. С детьми Тусеми забыл о недавней тревоге: дети узнавали, как заговаривать речную глину, чтобы она была мягкой и прочной в руках горшечника, как заговаривать речной песок, чтобы стекла из него выходили гладкими и прозрачными. Воды покоя влились в душу Тусеми, и он обрел уверенность. А ночью пришли люди министерства порядка...
Они пришли среди ночи: тридцать-сорок молчаливых людей, затянутых в темно-бардовые плащи с вышитым значком Министерства порядка. Лающими голосами сонных лойменов оповестили, что они арестованы.
- Всем выйти из домов, вытянув вперед руки! - проорал из влажной темноты равнодушный голос.
Тусеми, сонный и ничего не понимающий, выскочил из своего дома и тут же получил по голове чем-то тяжелым. Он упал на землю, а в его уши ворвался равнодушный голос:
- Выходить из домов, вытянув вперед руки!..
Тусеми рывком подняли с земли двое. Они почему-то смеялись и дергали Тусеми за волосы. Он не мог освободиться от крепкой хватки охранников, голова раскалывалась от пульсирующей боли, и он ничего не понимал...
Тусеми видел, как на площадь, освещаемую тусклым светом факелов, выбегают из домов испуганные раздетые люди, вытягивая перед собой руки, - так им велели люди в темно-бардовом. По вытянутым рукам били дубинками. Люди кричали от боли и затем их руки, обездвиженные болью, связывали толстой бечевкой за спиной. Визжащих от страха детей сгоняли куда-то, а тех, кого не отпускали матери, буквально вырывали из цепких материнских рук и швыряли в темноту. Людей согнали в кучу. Тусеми оказался между Суувеси Селебе, чье лицо было разбито в кровь, и молодым парнем, согнувшимся от боли, - кто он и из какой семьи, он не мог вспомнить, и от этого он заплакал. Прямо перед ним лежало тело старого Кебе: удар дубинки размозжил ему голову. Тусеми с ужасом смотрел сквозь слезы на голову мертвого Кебе. Все происходило словно во сне: страшном, затянувшемся сне, в котором ты тонешь словно падаешь, но дна не видно. И как во сне звучали равномерные слова равнодушного человека, полностью уверенного в себе и своих действиях, - человека облеченного властью:
- ...Вы обвиняетесь в распространении заведомо ложных слухах и действиях, направленных против Великого Сплочения! Вы совершали опасные преступления, за которые вам грозила бы смертная казнь, но наш любимый правитель милостиво дарует вам жизнь! Вы арестованы и будете препровождены в новое поселение, где займетесь общественно полезным трудом! Вы будете перевоспитываться через добровольный труд и в любви к нашему мудрому и справедливому правителю, жить по-новому, жить в Великом Сплочении! Ваши дети будут жить и воспитываться в государственном интернате, где им привьют настоящую любовь к нашему правителю, где они выучат идеи Великого Сплочения!..
