Гарри Веда - Мозголомка. Сборник рассказов
— Джонни, я не верю… Охрана почтового общества всегда стреляет в ответ. Там очень бравые ребята.
— БУхать в воздух — не значит стрелять. Из тех, что были там, более-менее огрызался только один. Остальные ему только мешали…
Том покачал головой. Сосунок… самомнение больше, чем паровоз…
— Даже, если так… наверное, времена уже не те… в мое время считалось красивым пощадить достойного противника…
— Достойного противника. А тот парень умел только стрелять. Этого явно маловато для признания его достойным противником. Да и, в конце-концов, должен же я хоть как-то развлекаться…
Том Беккер, пожилой грузный мужчина с седым волосяным покровом, сохранявшимся кое-где, снова покачал головой. Странный парень этот Джонни. Говорит такие вещи… хоть в маньяки его записывай…
Деревянные ставни на входе в салун со стуком откинулись и в зал быстрым шагом, поливая все вокруг мутной водой, вошел человек в широкополой шляпе двойного размера. И двое рангом пониже в обычных кепках. Том испуганно взглянул на них и незаметно показал из-под стойки, что, мол, это не я… я даже не знаю, кто тебя сдал. Джонни кивнул одними глазами, все в порядке, старина, знаю и снова приложился к стакану с ароматным янтарем.
— Мистер Вейн, если я не ошибаюсь… — вошедший откинул полы плаща, обнажив две кобуры по бокам. Один из подручных щелкнул хенфриевской скобой на винтовке. Раздался звон покатившегося по полу патрона. Что за дурак…
— Шериф, к чему такие формальности… — Джон затянулся сигарой, но на сей раз сдержался и не закашлялся.
— Джон Вейн, сейчас спокойно положи пушку на стол и отступи назад два шага. Ты арестован.
— Вам не приходило в голову, что вооруженного человека нельзя считать арестованным. Вы путаете причины и следствия. Разберитесь в себе сначала…
Шериф Стоун вскипел, но усилием воли подавил желание всадить этому подонку пару пуль в спину. Может, хоть тогда он обернется, чтобы поговорить с представителем закона.
— Ты только скажи, что отказываешься подчиняться. И все… Не нужен мне твой морской и арестовывать тебя — не моя идея. Я бы давно влепил в тебя кусок свинца, если бы не это украшение… — шериф постучал концом заскорузлого пальца по соломоновской звезде на груди. — Я в третий раз повторять не буду. Итак, ты подчиняешься решению властей?…
Джонни вздохнул, забычковал сигару, запил ее горечь последним глотком виски и спокойно, как бы продолжая свои незамысловатые действия, не глядя, сквозь кобуру, выстрелил два раза назад. Его поза практически не изменилась, только длинный ствол, обтянутый замшей, оттопырился за спиной, как хвост. Или половина ангельского набора крыльев.
Звук ревербировал в пустом стакане, затихая. Помощники шерифа лежали на полу с внезапно появившимися индуистскими точками на лбах. Главный замер, не донеся руку до кольта всего пару дюймов. Растекающаяся кровь испачкала новые сапоги маршалла, но тот, не шевелясь, заворожено смотрел в маленькую дырочку, направленную ему в переносицу.
— Мистер Стоун, в настоящий момент мне нет смысла вас убивать. Появится новый шериф, а с вами я уже как-то почти сроднился. Рекомендую не давать мне повода усомниться в правильности решения. Вы свободны…
Рон Стоун думать сейчас не мог совсем. Ужас сковал мысли, движения, только сердце колотилось с утроенной частотой. Он попятился назад, больно стукнулся об столб, подпирающий потолок возле самого выхода и вывалился наружу.
Джон Вейн похлопал Тома по плечу, подхватил со столешницы шляпу и исчез за задней дверью.
По салуну клубился пороховой дым, а один из павших слегка подергивал ногой. Том покачал головой в третий раз и налил себе еще полстакана ирландской дряни.
Что такое пустыня? Это состояние души. Во-первых, она очень быстро приходит в гармонию с ландшафтом, во-вторых, эта безлюдность умиротворяет и привносит некую созерцательность в сердце путника.
Меж скал вилась узкая дорога с кактусовыми столбами вдоль, причудливыми валунами поодаль и низкорослым шарообразным кустарником повсюду, где не было проезжей колеи. Растительности было немного и она была неяркая, не отвлекала. Повсюду царил красноватый оттенок — от песчаника, скал и валунов исходил рассеянный кирпичный свет, было не понять, отблески ли это расцветили одежду или пыль, незримо присутствовавшая повсюду, осела ровным тальковым слоем.
Жеребец неспешно ступал, привычно расставляя копыта между камнями. Полгода здесь и лошадь смело можно отдавать в цирк, плясать на раскаленных углях. Окружающая среда вносит свои мазки даже в лошадиную душу. Наездник развалился, бросив поводья и насвистывал веселую песенку про плачущую Сюзанну, которой следовало бы дождаться любимого. Винтовка спенсера в приседельной кобуре и пара револьверов по бокам должны были, по задумке, придавать обладателю строгий вид, но имидж сильно портил юный возраст вояки. Скорее не возраст, а какая-то даже детскость, не ушедшая еще с лица, несмотря на достигнутое вот недавно совершеннолетие.
Паренек вытер вспотевший лоб шелковым платком и принялся насвистывать следующий куплет. Дома точно влетит. Никому ведь не сказал. Да какое им дело… Я взрослый мужчина — куда хочу, туда и перемещаюсь. Особенно, если дело касается принципа. Нет, все-таки следовало сказать. Хотя бы матери. Придумать что-то… на ярмарку поехал, например… хотя, какие ярмарки во вторник. Ладно, все равно потом будут мной гордиться. Почему эта тварь так плетется…
Билл Стюард всадил шпоры в бока лошади, обиженная скотина ступила пару раз быстрой иноходью для видимости и снова поплелась, едва переставляя ноги. Жарко. Да и куда спешить. Чай, не жеребенок уже. Степенный взрослый конь.
Еще пара миль и будет водопад. Там можно сделать привал и сжевать кукурузную лепешку. И хлебнуть легкого винца. Отец учил, что красное вино помогает сохранить силы в пути. А потом снова цокать, до самого вечера. Пока не прибуду в Еджтаун. Времени как раз должно хватить.
Небо было особенным. Такое небо бывает только в пустыне. Бездонное, словно вселенная и ярко-синее. Кучерявые облачка красовались над самым горизонтом, по-крайней мере там, где он был виден среди скал. Яркое всевидящее око добавляло небу игривости, как клоуну на ярмарке. Фонтан жизни на околице мира. Билли принялся за следующую песню. Готов так ехать и ехать. Где-то там, вдали, совсем другой мир. Читал о нем в книгах из отцовской библиотеки. Странное ощущение — ты знаешь о чем-то, что есть, но представить до конца не можешь. В мозгу кружит фельетон образов, смесь картинок, рисованных, гравированных. Акварельных, реже масло. Страны, города, люди. Где-то далеко — гигантские пирамиды, красивые башни и арки. Театры и балы. Но оно все какое-то неземное — до конца не веришь, что такое может быть. Внезапно молодого лоботряса словно охватило озарение. Он разволновался, даже выхватил револьвер и начал бешено вращать его на стрелковом пальце. По-итогам, досталось, конечно же, коню. Билл вонзал шпоры раз за разом, пока не добился своего — тот принялся обиженно, но довольно бодро иноходить. Неужели мне суждено прожить всю жизнь в этой пыли. Самое монументальное строение — городской муниципалитет в Квинсе. Трехэтажное деревянное здание с флагом. Из остальных достопримечательностей — бабка Хунита, предсказывающая судьбу и громадный каньон, такой большой, что у любого, стоящего на краю, начинает кружиться голова. Работа на ранчо с утра до ночи. В субботу — маленькая городская церковь и праздничный обед. Дух захватывает и внутреннее я закрывает глаза руками от тоски. Девятнадцать лет прошло, а я до сих пор нигде дальше Еджтауна не был.
