Валерий Строкин - Я - Степан Разин
Я усмехнулся:
- Журналист.
- Журналисты - дотошные люди, - заметил он.
- Эта дотошность меня сюда и привела.
- А вы не проверяли подлинность своих видений по известным историческим фактам?
- Я много раз перечитывал хронику тех лет, мои видения с ней совпадают. Въезд Разина в Москву произошёл 4 июня 1671 года именно так, как я и описал. Всё это - правда.
- Интересно, значит вы верите, что в прошлой жизни были Степаном Тимофеевичем Разиным? - спросил он с сарказмом.
- Да - верю.
- Тот Сергей, судя по всему, сильный гипнотизёр - он мог внушить вам, что вы - Пугачёв или Спартак. Вы встречались с Сергеем ещё раз?
- Разумеется. Он сам не ожидал, что получится такая реальная картинка во время первого сеанса, и, тем более, такое сильное ощущение присутствия. Он предложил зайти к нему на следующей неделе и попробовать ещё раз.
- На следующей неделе?
- Примерно полтора месяца назад.
- Второй сеанс?
- Да.
- И тогда вы заявили, что вы - Разин?
- Нет.
- Хорошо, что он делал во время второго сеанса?
- Я возьму сигарету?
- Берите, берите, - он придвинул ко мне всю пачку.
* * *
Я попал в подвалы Земского приказа. Всё было подготовлено для допроса "дорогих гостей" ждали. Подвал освещался огнём - хищное пламя жадно выплясывало в чёрном зеве камина. В огне малиновыми бликами мерцала железная решётка с разложенным на ней "инструментом". Палач - здоровенный кряжистый детина с заросшим чёрной бородой лицом, уперев руки в бока, с "рабочим интересом" разглядывал Степана. На тёмном, в оспинах, лице играла кривая ухмылка. На палаче был длинный кожаный фартук, из-под которого в обе стороны бугрились мышцами заросшие чёрным волосом руки. Двое подмастерьев с любопытством выглядывали из-за спины учителя. В углу, шурша бумагами, шушукались два земских дьяка - постные лисьи лица, тщедушные тела, длинными клиньями русые бороды, да чёрные колпаки.
Едва братьев втолкнули в пыточную, один из дьяков, с хитрыми зелёными глазами и рыжими, сросшимися на переносице бровями, вскинул голову и выставил в сторону Степана указующий перст:
- Ага, злодей Стенька, бунтовщик и вор, сейчас ты повинишься в своём воровстве! Расскажешь, когда появились твои злодейские умыслы поднять руку на царя-батюшку, на нашу православную церковь и честной народ. Говори, окаянный!
Дьяк взвизгнул, гневно топнув ногой и тряся свёрнутым свитком. Степан весело рассмеялся и плюнул ему на бороду:
- Вот и весь ответ! Фрол, ответь ему тем же!
Дьяк осатанел - зелёные глаза стали бешено вращаться, он застучал каблуками и истошно завизжал:
- Кнута ему, вору! Хулитель Святой церкви! Кнута ему! Бейте!
Палач молча и деловито заступил Разину за спину и одним рывком содрал с плеч лохмотья, оголив разом грудь и спину. Тяжёлая ладонь похлопала по напрягшимся плечам:
- Будя, казак - погулял!
Заплечных дел мастер цыкнул на своих учеников и те бросились ему помогать с торопливой, испуганной горячностью. Рядом закричал Фрол, в голосе его звенел неприкрытый ужас:
- Брат! Брат!!!
Степан дёрнулся, хотел повернуть голову, но кулак палача, как тяжёлый обух, опустился ему на ухо.
- Тихо! Тихо, казак! - невозмутимо прогудел палач, поддерживая пошатнувшегося Степана. - Не буянь - со мной не побуянишь!
- Брат!!! - метался по подвалу крик Фрола.
Один из подмастерьев ударил его в лицо:
- Заткнись!
Крик оборвался.
Степан стиснул зубы. Ученик палача, набрасывая ему на ноги верёвку, поймал тяжёлый, ненавидящий взгляд атамана и, словно обжёгшись, отшатнулся в сторону.
- Пошевеливайся, живее! - палач пнул ногой своего ученика.
Земские дьяки с улыбкой потирали руки.
- Так и должно быть! Так и должно быть! - шептал один из них с зелёными ядовитыми глазами...
* * *
- Интересно, - хмыкнул он. - Вы всё так подробно описываете.
- Я был там, - спокойно ответил я.
- Было бы интересно встретиться с вашим экстрасенсом - Сергеем, - он пытливо посмотрел на меня.
- Это невозможно - он уехал.
- Уехал?
- В Индию, по приглашению, - я усмехнулся. - Не только вас одного интересуют его способности.
- Ясно.., - он посмотрел в окно.
Зелёная листва тополя плавно раскачивалась ветром.
Он оглянулся на меня:
- С тех пор, так сказать, вещие сны не оставляли вас?
- Нет. Вы ведь просматривали мой дневник? Он лежит на столе.
На углу стола лежала толстая красная тетрадь.
- Не успел, но сегодня вечером я постараюсь просмотреть ваш дневник, в его голосе уже заранее послышалась ещё только предполагаемая им усталость от предстоящего чтения.
Я привстал:
- Отпустите меня - вы ведь знаете, что я не болен.
- Я ничего не знаю, - быстро ответил он. - Вы не волнуйтесь, здесь очень хорошие условия.
- Мне плевать на ваши условия!
Наши взгляды скрестились.
- Всё не так просто, - медленно выговорил он. - У вас очень сильные друзья, - он сделал акцент на друзьях, которые хотят вашего выздоровления, но... Вы сами виноваты... Вы меня понимаете?
- Пошёл ты! - я откинулся на спинку стула. - Все вы - продажные твари!
Он сделал вид, что ничего не услышал.
- В последнее время к нам в основном поступали Горбачёвы, Пугачёвы, одна Мата-Хари, были Ельцин и Шумахер. Вы утверждаете, что вы - Разин? - он насмешливо посмотрел на меня. - В таком случае налицо раздвоение личности.
- Да - я Разин.
Он первым не выдержал мой взгляд и вновь уставился в окно.
- Разин Степан Тимофеевич, - он ослабил узел галстука и покрутил головой. - Чёрт знает что.., - его пальцы забарабанили по крышке стола. - Вы были журналистом, - он не спрашивал, а утверждал. - За что вас уволили?
- Вы делаете вид, что ничего не знаете или вас так проинструктировали? - я нагло потянулся к пачке и выбрал себе сигарету.
Он подал мне зажигалку, дал прикурить и закурил сам. Глубоко затянувшись и медленно выдохнув дым, он сказал:
- Лечения вам не избежать.
- Интересно, какого? Я слышал много интересных историй о методах "лечения". Может, поговорим откровенно?
Он открыл картонную папку - историю моей болезни:
- Считайте, что вам повезло - больница у нас особая и всегда была...
Я громко рассмеялся. Он с недоумением на меня оглянулся:
- Здесь самое современное оборудование на уровне мировых стандартов и любые лекарства.
В его руках появилась авторучка, и он что-то стал писать на новом, розовом (интересный цвет для таких учреждений) листе.
- Отдохните, успокойтесь. Вашей жизни и психике здесь ничего не будет угрожать. Сергей надолго уехал? - как бы невзначай спросил он.
- На год или полгода - точно не знаю.
- Ничего, - подмигнул он мне, - Степан Разин - это не Ленин, вылечим!
- Вам нечего лечить.
