Эдуард Шауров - Нф-100: Трасса до небес
- Молодец, - удовлетворенно проговорил усач и потянул меня вон из каюты.
В коридоре я опять зажмурился на ярком свету, пытаясь все же с грехом пополам сориентироваться в пространстве. Тягач протащил меня мимо закрытой каюты, через лобовой стыковочный блок в еще один фургон побольше и покрасивше первого.
- Стой, - грозно приказал здоровяк, придерживая меня за вылезший из-под защитки капюшон. - Будешь рыпаться, сломаю ключицу. Понял?
Я снова кивнул и принялся осторожно озираться. При этом я поочередно растирал онемевшие запястья, пытаясь прощупать под рукавами защитки укрепленные на обоих предплечьях кольца хукомётов. Ни фига. Сняли, вонючки. И браслетку навигатора сняли, и рюкзака со стримбордом я на спине не ощущал. Визор, кажись, еще в экспрессе слетел, но рюкзак-то был на месте. Все забрали, суки. Оставили одну губнушку, которая висела на длинном шнурке под рубахой. Видать, моих слюней побрезговали. Я разозлился, но сразу взял себя в руки. Плевать на шмотки. Сейчас не до рюкзаков. Сейчас нужно на жалость давить и ныть про грядущее Рождество.
В моем правом ботинке, в хитром тайничке под тройной подошвой спокойно лежал еще один хукомет, левый. Я заполучил его, когда мы с кидами делили барахло Маленького Эйба. Эйб в неподходящий момент разинул форсунку и его пережевало колесами фуры. Хукомет Эйба был совсем небольшой, но достаточно мощный; если из такой примочки с короткой дистанции стрельнуть в грудь, то можно запросто сбить с ног даже такого трака, как усатый. Да только быстро хукомет из подошвы ботинка не достать. Вот же измена.
Заранее делая жалкое и просительное лицо, я косился по сторонам. Судя по всему, я находился в середине торцовой сцепки из трех машин. Позади два фургона мини, впереди кар вроде "фольца", я видел сквозь лобовуху обрез его покатой крыши. Фургон, в который меня привели был, наверное, самым большим в троице. В просторном салоне, правда, царил бардак, боковой диван топорщился неопрятной кучей коробок, покрытие на полу не мешало бы помыть, зато рядом с дверью в каюту извивалась гирлянда из цветных звездочек.
За прлоским кристоглассом боковых окон плыли окантованные световым шнуром необъятные фрамуги двухэтажного Пежо-Каравана, идущего по соседней полосе. Такие важные тачки обычно бегают по двенадцатому, а то и тринадцатому горизонту. Интересно, какого выхлопа нас сюда занесло? Ублюдки, вроде Ниппеля Бакко, обычно катаются ниже. В моей душе зашевелились невнятные надежды. Я оглянулся на своего усатого конвоира. Тот, вывернув голову, внимательно следил за замедляющими бег окнами Каравана. Роза, татуированная на его толстой шее динамо-чернилами, медленно увядала, роняя лепесток за лепестком. За окнами появилась эмблема с мечом и весами, намалеванная на блестящем борту ... Поршнем меня по бошке...
- А давайте, поговорим, - сказал я жалобно.
- О чем? - поинтересовался усатый.
Он оторвался от созерцания мини-баса и глядел на меня с искренним интересом.
Я нетвердо переступил ногами:
- Произошла какая-то ошибка... (Он усмехнулся). Это все полное недоразумение.
- Я так понимаю, ты понятия не имеешь ни о Ниппеле Бакко, ни о его ньюбах, - сказал усатый, - а от нас побежал потому, что живот прихватило.
Парковочная ниша мини-баса, расчерченная огоньками габаритов, приближалась к стеклам хантерского фургона, словно жерло зловещей пещеры.
- Ты вовсе не тот, кто нам нужен, просто чуточку похож внешне. Самую малость... Так?
Нет ничего глупее и опаснее, чем отрицать очевидные вещи.
- Не так, - сказал я, стараясь, чтобы наглость в моем тоне не звучала вызывающе. - Но я могу вам заплатить, если вы не станете отдавать меня Бакко.
- Да нам насрать на Бакко. - Здоровяк пошевелил усами. - Мы работаем на маршала десятого округа. С ним и добазаривайся.
- Я могу очень хорошо заплатить! - наверное, мой голос прозвучал очень отчаянно, потому что в глазах усача мигнуло.
Я понял, что нужно жать дальше:
- Могу заплатить вам вчетверо против того, что вам обещали... Впятеро.
Фургон ощутимо, но мягко качнуло - это присоски стыковочных захватов легли на корпуса машин. Мидл-бас втягивал сцепку в парковочную нишу, будто обжора, всасывающий спагетти.
Усатый на секунду отвлекся от меня и крикнул в сторону кабины:
- Мик! Нормально все! Он нас зацепил!
- Порядок! - Черно-красный выглянул из-за края широкого водительского кресла. - Паркуемся и идем к судейским.
- Ты со мной? - спросил усатый.
- Нет. Гвен пойдет. Я в машине.
Он отвернулся и забубнили вполголоса.
Двери минибаса с перекошенными весами находились уже в ужасающей близости от наполовину остекленной двери фургона.
- Так как? - спросил я с надеждой.
- В пять раз... - пробормотал здоровяк, на его шее медленно распускался бутон розы. - Где ты возьмешь столько бабок? У Ниппеля ты столько не украл. Там речь шла о трех штуках.
- У меня еще есть, - отважного солгал я.
- Где? - Свободной рукой тягач достал из кармана синенький диск моей расчетной чиппит-карты и помахал им в воздухе. - Здесь? Говори код.
На карте было немного больше сорока ньюбов...
- Нет, - сказал я. - Не на этой карте.
На лице усатого проступило некоторое разочарование, роза на шее начала жухнуть. Он открыл было рот, но в это время двери стыковочного перехода в передний кар появилась апельсиново-рыжая моба. Довольно симпатичная моба, лет тридцати, а может и больше. Кто их разберет? Глаза подведены, яркие волосы, залитые спецлаком, мастерски уложены в духе шлемофон-стайл. Ньюбов десять отдала за структурную укладку, не меньше. На подбородке приметный шрам.
Моба смерила меня взглядом от стриженых волос до толстоносых хукерских ботинок и перевела глаза на усатого.
- Нам тут предлагают отступные, - сообщил ей здоровяк, слегка встряхивая меня в могучей лапе. - В размере пяти гонораров.
- Себе дороже, - равнодушно сказала рыжуха. - Тем более, что он врет.
- Ей-богу... - сипло сказал я.
Лицо хантерши стало скучающим.
- У меня отец состоятельный, права категории N. Бабки есть. Он заплатит. - Я торопился и глотал слова.
- Отец? - Рыжуха засмеялась, у нее был приятный грудной смех. - Ты из колесного инкубатора, парень. Ты и маму-то свою, поди, не знаешь, не то что отца.
Вот стерва! Знаю я свою маму, вернее гражданский номер ее прав знаю.
- У меня точно есть другой чиппит, - сказал я, глядя то на усатого, то на рыжуху.
Усатый ухмыльнулся.
- Давай руки, - сказал он, и на моих запястьях опять затянулись наручники на этот раз спереди.
- Неужели вы кинете мне такую подляну в канун Рождества? - проныл я тоскливо. - Ведь Христос завещал помогать страждущим.
- Шевели покрышками, страждущий, - проговорила рыжуха, поворачиваясь к двери, над которой загорелась разрешающая надпись. - Сделаем дело и разбегаемся. Аллилуйя.
