Филип Фармер - Повелитель деревьев (Мемуары Лорда Грандрита - 10)
Небо было безоблачно и девственно чисто. Ни единого следа ни от истребителя, ни от моего сгоревшего самолета.
Один растворился в небе, другой поглотило море.
Я находился приблизительно в миле от пляжа. И между ним и мной поверхность моря бороздили спинные плавники двух Было бы бессмысленно пытаться уклониться от них. Даже сделай я большой крюк, они обязательно почувствуют мое присутствие. Поэтому я поплыл прямо на них, лишь проверив предварительно, на месте ли мой кинжал. Как я уже говорил, одежда моя частично сгорела, частично была разорвана во время взрыва, но пояс и прикрепленные к нему ножны остались на своем месте. Мой кинжал был длиной в шесть дюймов, из отличной американской стали. Я выбрал его из-за прекрасного баланса, что позволяло точно метать его. В данный момент он был мне пока не нужен. Лишь когда один из плавников сменил направление своего движения и направился в мою сторону, я обнажил оружие и продолжал плыть, зажав кинжал зубами.
Второй плавник, казалось, не заметил моего присутствия и продолжал удаляться к югу.
Мысль, что акула, быть может, случайно сменила направление, быстро вылетела у меня из головы, когда я увидел, как резко увеличилась скорость ее движения. Ее плавник вспарывал застывшую как стекло поверхность океана подобно носу эсминца. Приблизившись, он отклонился вправо и лег на круговую орбиту. Я продолжал размеренно плыть вперед, стараясь держать дыхание и не делать слишком резких движений. Время от времени я бросал короткие взгляды назад. Это была большая белая акула, очень опасный вид, известный своими многочисленными нападениями на человека. Хищница вела себя пока осторожно. Она совершила три полных неторопливых круга вокруг меня, прежде чем устремилась в атаку с расстояния семи метров.
Вода вскипела и забурлила вокруг ее плавника, когда она устремилась вперед. Но в самую последнюю секунду акула отвернула в сторону, едва не задев при этом мою ногу Вероятно, это была хитрость с ее стороны, с целью выведать возможную реакцию жертвы, чтобы принять окончательное решение: нападать или поостеречься.
Поняв, что от нее так просто не отвязаться, я решил атаковать первым. Зажав кинжал обеими руками, я согнул тело под прямым углом и, вскинув ноги, вертикально вверх, беззвучно ушел в глубину. Кожа акулы так же крепка, как кожа гиппопотама, и к тому же покрыта мелкими чешуйками с острыми ороговевшими выступами. Достаточно одного ее прикосновения, чтобы ободрать кожу до мяса. Мой единственный опыт в обращении с этими бестиями восходит к годам второй мировой войны, когда мой корабль был потоплен в водах Индийского океана. Известное читателям сражение между мной и пресноводной акулой в водах африканского озера — выдумка чистой воды моего не в меру романтичного биографа.
Крепко зажав кинжал, будто наконечник копья, в вытянутых вперед руках, я понесся навстречу чудовищу. Сталь вошла в глаз акулы на добрых семь сантиметров. Вода окрасилась кровью.
Акула освободилась одним движением головы, едва не вырвав кинжал из моих рук, и резко отпрянула в сторону, бешеным движением хвоста взбив розовую пену. Ее кожа лишь на мгновение коснулась моего живота, но этого было достаточно, чтобы она вмиг покрылась тысячью мелких ссадин и порезов, из которых заструилась кровь.
Но людоед не бежал с поля боя. Я знал это и ждал его. Даже если лезвие кинжала и пробило дырку в его крошечном мозгу, этого было явно недостаточно, чтобы окончательно вывести его из игры. Тем более что запах крови, как моей, так и ее собственной, должен был лишь еще более раздразнить хищную рыбу.
И вот акула вновь приближается ко мне, точная и стремительная, будто торпеда. Не менее стремительно я нырнул в глубину, и поверхность воды бесшумно сомкнулась надо мной.
Тишина и сумрак этого мира охватили меня со всех сторон.
Видимость не превышала одного метра. Стремительная тень, вынырнувшая из опалесцирующей малахитовой бездны, промахнулась самую малость, не учтя, вероятно, скорости моего погружения. Мне удалось вонзить кинжал ей в брюхо. Но лезвие едва успело войти в ее тело на какой-то дюйм, как было вырвано у меня из рук. Это был почти конец. Без кинжала мне не продержаться и секунды. Забыв обо всем, я устремился в глубину вслед за тонущим оружием и успел подхватить его на границе видимости, там, где гасли последние лучи света, пробивающиеся с поверхности.
На фоне светлой пленки, разделяющей два океана, проскользнула белесоватая тень моей убийцы с тянущейся вслед темной полосой крови, преследуемая по пятам другой акулой.
Затем их заслонило мутное облако быстро растекающейся крови. Противники схватились насмерть. Я воспользовался этим, чтобы быстрее удалиться как можно дальше, надеясь, что шум подводной схватки и запах крови не соберут акул со всей округи.
Но не успел проплыть я и половину расстояния до берега, как сбоку появились еще три плавника, стремительно плывущих в моем направлении. К счастью, вновь прибывшие, наткнувшись на запах крови, устремились туда, где он был сильнее, в место, где «было погорячее», как выразились бы янки.
Взрыв самолета произошел несколько минут спустя после наступления полдня. Когда я наконец выбрался на берег, часы показывали, что с того момента едва прошло четверть часа.
Падение, моя встреча с акулами и эта линия водной поверхности, на которой я побил все существующие рекорды скорости, полностью лишили меня всех запасов энергии. Пляж я пересекал, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, мечтая поскорее упасть в тени какой-нибудь растительности. Тысячи чаек, пеликанов и аистов неторопливо взлетали при моем приближении, уступая дорогу и тут же садясь за моей спиной, видимо, чувствуя, что сейчас я не представляю собой для них никакой опасности. Наверняка это были прапрапра… и так далее, внуки птиц моей юности. Лагуна, простиравшаяся когда-то между двумя песчаными косами, исчезла. За прошедшие годы море потрудилось на славу, принеся тонны нового песка, к которому добавились полосы протекающей неподалеку речки, похоронившие над собой лагуну моего детства. С тех пор пляж стал шире, и теперь на добрых две мили выдавался в глубь материка.
Зато джунгли совершенно не изменились. Здесь еще Heпоявлялось ни одно человеческое существо. Надо здесь сказать, что Габон вплоть до наших дней остается одной из наименее населенных стран Африки.
По правде говоря, территория, занимаемая Национальным парком «Малый Лоанго», не заслуживает того, чтобы относить ее к истинным джунглям. Настоящие тропические леса растут на более возвышенных местах вдали от побережья. Вся прибрежная низменность здесь занята густыми зарослями кустарника, кроме того места, где я находился сейчас, где к берегу океана скатывалась гряда округлых холмов. По ним широкой полосой к самому побережью подступал девственный лес, под пологом которого однажды, восемьдесят лет назад, раздался мой первый крик. В то время лес принадлежал исключительно тому племени антропоидов, которое в скором будущем стало моим. Лес тогда кишел мириадами животных и насекомых, которых я научился понимать, как говорится, с младых ногтей (или когтей?).
![Филип Фармер - Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев]](/uploads/posts/books/86353/86353.jpg)
