Пег Керр - Проклятия
А если говорить о ревности... я достала мешочек, что она дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь. Поворошив их пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете камень был синевато-черным, но я знала, что он темно-красный, как рот Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я случайно услышала, как он говорил ей эти слова, а потом провел пальцем по ее губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув, я положила рубин обратно и взяла что-то другое. Еще одну жемчужину. Жемчужины - это слезы... неожиданно я почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала их обратно в мешочек. Заперев ставни и дверь комнаты, я положила мешочек между грудями и улеглась в постель.
Огонь догорел. Шум внизу стал утихать, но я долго не могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон.
Я обнаружила, что стою в лесу неподалеку от дома, на поляне возле колодца. Там я увидела Недру, Владычицу Лесов. Она была одета так, какой я уже ее видела - как богатая благородная женщина. "Достань мне немного воды напиться, девочка".
И тогда я сказала то, что уже говорила, и ее ответные слова охватили меня кольцом и обволокли ужасом, когда она произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю на тебя эти чары"... И, услышав ее слова, я закрыла рот рукой.
Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне рот, придавливая меня книзу и раня губы о зубы. "Ни слова, - прошипел он мне в ухо. Попробуй только пикнуть".
Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не смея произнести его имени даже во сне. Мне нельзя произносить ни слова. И тут я резко проснулась, покрытая холодным потом, и поняла, что борюсь с нависшим надо мной темным силуэтом. Ледяные пальцы теребили завязки моей рубашки, пытаясь нащупать... груди? Или мешочек Розалинды? Охваченная мучительным страхом, я глубоко вдохнула и сильно впилась зубами в пальцы, зажимавшие мне рот. Испустив сдавленный вопль, он отдернул руку, и я села, пылая от ярости.
- Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь!
Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и я узнала в нем одного из мужчин, сидевших в общей комнате гостинице. Злоба на его лице превратилась в ужас, когда он стряхнул с плеча змею.
Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы. Я накинула на них покрывало.
- Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и хромая побежал, скрывшись за углом конюшни.
Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все же я не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила через плечо его лямки, а потом стянула с кровати покрывало и вытряхнула его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного вкуса во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканное покрывало и схватила плащ. Теперь с надеждой на спокойный ночной сон придется распрощаться, подумала я, выйдя из комнаты и спускаясь на цыпочках по лестнице.
Мне пришлось обмануть хозяина, но вскоре я смогла выскользнуть на улицу. Я тут же побежала по дороге, и остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города. Не было ни криков, ни звуков погони. Глубоко вдыхая, чтобы успокоиться, я осмотрелась.
Хозяин говорил, что тропа к пещере Недры отходит от юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту ночь уже не придется, к тому же меня напугали сны. После короткого отдыха я зашагала по дороге.
Когда первые отблески зари окрасили небо, за поворотом показались и три больших камня, о которых он упоминал. Я поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу. Она была узкой и каменистой и петляла между толстыми стволами угрюмых деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы, и мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться.
Как раз перед восходом я выкарабкалась на небольшую поляну. Тропа продолжалась дальше лишь на шесть-семь шагов, огибая берег маленького пруда, в который впадал ручеек, и кончаясь у обросшего мохом входа в пещерку на склоне холма. Вход был достаточно высок, чтобы человек среднего роста мог войти, не нагибаясь. Было тихо, не пели птицы, и даже слабый ветерок не морщил гладь пруда.
Я остановилась на краю пруда и развязала мешок, вынула и отложила в сторону коробочку с трутом, запасную юбку и бриджи, а потом достала то, что искала: маленькую глиняную чашку и кувшин. Все ненужное переместилось обратно в мешок, а затем я ухватилась за низкую ветку росшего возле пруда молодого дерева и осторожно провела ею по поверхности воды, обмакнув пальцы в чернильную влажность. Я как раз доставала до середины пруда, и погрузила туда кувшин, чтобы набрать самой чистой и холодной воды.
Я медленно встала, чтобы не расплескать воду, и осторожно подошла ко входу в пещеру с кувшином и чашкой. Сердце заколотилось, когда я встала на колени. Забулькала наливаемая в чашку вода. Я поставила кувшин в стороне, крепко зажмурилась и позвала:
- Услышь меня, Недра, Владычица Лесов.
Три жабы и четыре гадюки, вызванные силой проклятия Недры, вырвались из моего горла и с отвратительными шлепками упали изо рта на мои колени. От ощущения проползающих по губам шевелящихся лапок и хвостов меня едва не вырвало, и я с трудом подавила слабость. Змеи с шипением распрямились и соскользнули с колен на землю. Жабы остались на месте и сидели, подрагивая, пока я не стряхнула их в сторону свободной рукой.
Я услышала мягкие шаги и открыла глаза. Во входе в пещеру стояла Недра, одетая не как гордая знатная женщина, какой я ее видела, и не как бедная нищенка, которую встретила Розалинда. На ней сейчас было серое платье и стянутая поясом накидка, простая, как у любой жены фермера. Но я, однако, уже научилась не доверять первому впечатлению. Бросив взгляд на ее выразительное гладкое лицо и проницательные глаза, я, дрожа, склонилась над чашкой. Рядом со мной раздувались жабы и шипели змеи.
- Зачем ты пришла, осквернив этими существами мой порог? - спросила она. Ее негромкий плавный голос был леденяще мягок.
Я протянула к ней чашку.
- Великая Госпожа, я пришла просить твоего прощения и дать тебе воды напиться. - Новые жабы и змеи соскользнули с моих губ, по одной после каждого слова. Они вырывались и падали на землю, запачкав подбородок струйкой скользкой слюны. Я содрогнулась от прикосновений липкой кожи и шершавой чешуи.
Недра негромко рассмеялась мелодичным презрительным смехом.
- Однажды я попросила тебя набрать для меня воды, и ты ответила, что не станешь этого делать лишь оттого, что я тебя попросила. Сейчас твои слова вежливы, но не отравлена ли вода? Или, - резко добавила она, - не осквернена ли она жабьей мочой?
