Юрий Манов - Скорпион
Старый директор встал, прокашлялся в платочек и начал что-то втирать про трудные времена, про необходимость поисков новых путей производства, про маркетинг и продвижение на рынке. В конце доклада он неожиданно расчувствовался, сказал: «Спасибо вам, родные», всхлипнул и представил работникам нового генерального директора.
Очкарик вставать не стал, а, наоборот, вальяжно развалился в кресле и начал:
— Ну че, братва? Хреново работаем, очень хреново! Товар ваш — полный отстой, только свиней кормить.
Неожиданно бугай за столом громко захохотал. Очкарик обрадовано на него взглянул и продолжил:
— Теперь будем делать современную продукцию: качественные итальянские спагетти и китайскую лапшу. Ее, между прочим, весь мир жрет! Я тут недавно был в Штатах, там ее прямо на улице горячую продают. И негры, и латиносы жрут, так что щеки трещат!
В зале воцарилась гробовая тишина.
— Через месяц установим новые линии, австрийские, полная автоматика. Технология XXI века!
— А что будет с работающими технологами? — раздалось из глубины зала. — Смогут ли они работать на новой аппа…
— Я, кажется, еще не кончил! — перебил очкарик, злобно глянув в зал. — И слова никому не давал. Что касается технологов, то…
Он вытащил из-под стола целлофановый пакет рожков их фабрики и бросил его на стол. Пакет лопнул, рожки серого цвета рассыпались по столу, некоторые скатились на пол и запрыгали по паркету.
— Это вы называете продукцией? Да вашим технологам руки надо поотрывать и в задницу забить! Плашмя!
Громила опять захохотал:
— Точно-точно, плашмя! Ха-ха-ха…
Очкарик подобострастно глянул на владельца, хихикнул:
— В общем, у меня все. Валяйте вопросы.
Тут же вскочил Васька Фокин:
— А как будет с выплатой долгов по зарплате? Мне вот за полгода задолжали, жена грозится из дому выгнать…
— С бабой своей сам разберешься, — снова хихикнул очкарик и вызывающе глянул в зал. Не дождавшись поддержки у новых подчиненных, нахмурился и продолжил: — А по поводу старых долгов обратитесь к вашему прежнему руководству. Оно нам тоже кое-что должно.
Старый директор затравленно глянул на бугая и поник головой.
Обе дыры в заборе были заколочены, над самим забором по всему периметру появилась колючая проволока. На проходной вместо бабы Люси, вечно дремлющей старушки, сидел верзила в камуфляже. На поясе его висели наручники и устрашающего вида резиновая дубинка. Еще одними наручниками Васька Фокин был прикован к турникету. Около его ног лежало полдюжины пачек макарон.
Леха вздохнул, вернулся в цех и выложил пакеты с рожками в свой шкафчик. Потом подумал и переложил их в стол, за которым мужики в перерывах забивали козла. От греха подальше.
Дома неприятности продолжились. Едва Леха забрался в душевую и осторожно повернул кран, как в дверь забарабанили.
— Мальцев, выключай воду, из-за тебя напору нет! — раздался визгливый, до отвращения противный голос соседки Сечкиной. — Я ща Коле скажу, он с тобой быстро разберется!
Сечкинского сожителя Колю Леха откровенно боялся. Этот бугай с вечно синюшным носом из-за потребления всевозможных алкогольных суррогатов был грозой общаги. Жильцы давно безропотно сносили его покушения на содержимое кастрюль и сковородок, оставленных на общей кухне без присмотра. «Надо же человеку чем-то закусить?» — объяснял Николай невинно. Однажды он даже набил морду управдому, а потом оторвал погон милиционеру из приехавшего наряда. За эту провинность он отсидел полгода, но вернулся еще более буйным и с новыми татуировками. Хвалился, что на зоне «был в почете» и обзавелся классными «корешами». С тех пор бывшие зэки частенько собирались выпивать у Сечкиной, а ночами ломились в двери к незамужним жительницам общаги. К тому же стала часто пропадать обувь из коридора, Леха, к примеру, лишился почти новеньких зимних сапог, так что всю зиму пришлось ходить в кроссовках. Слава Богу, в прошлом году зима была хилая, а в этом вон какие морозы…
Леха выключил воду и, не домывшись, вышел из кабинки. Разумеется, никаких проблем его душ для местного водопровода не создавал, с напором здесь всегда было хреново. Просто Сечкина была редкой сукой и давно завидовала Лехиной сестре, которая не только обустроила в комнате душевую кабинку, но и провела газ с кухни для плитки, а также повесила по углам стереоколонки.
Едва Леха помахал рукой вслед грузовику, увозящему его сестренку с вещами на вокзал, и полноправно вселился в эту комнату, Сечкина заявилась со своим Колей, устроила скандал и заставила сначала снять колонки (музыка спать мешает) и отключить плиту (газом воняет, так и взорваться недолго). Она настаивала и на разрушении душевой кабинки (все в баню ходют, а он прынц какой нашелся), но кабинку Леха отстоял, защитившись разрешением от ЖЭУ. Хорошо еще, эта сука не заметила обогревателя за спинкой кушетки. «И как только Жанка с этой тварью справлялась? — подумал Леха. — Надо написать сестре, разузнать»…
Впрочем, необходимость в этом может скоро отпасть. Если технологов будут сокращать, то лишится он не только работы, но и этой вот конурки — общага по-прежнему принадлежала макаронной фабрике. Выкинут их на улицу, а новые хозяева устроят здесь какой-нибудь бар или бордель. Бордель-то проще, провести косметический ремонт, а незамужним девкам общаги (да и половине замужних) сообщить, что они могут остаться и работать на легальном положении. Радовало одно: какому-нибудь клиенту может достаться сука Сечкина, и тогда мало ему не покажется.
Леха горько усмехнулся, опять попробовал разделить свое нынешнее существование на «хорошо» и «худо» и прикинул, что в графу «хорошо» заносить и вовсе нечего. Вот сократят, кому нужен безработный технолог с макаронной фабрики? И где жить? Квартиру снимать, а на какие шиши? А тут еще мороз вдарил.
За стеной раздался смех, это новый сосед Влад приволок в гости какую-то новую подружку, Юлю, кажется, и теперь показывает ей свои фотки про поездку в Египет. Подружка хороша, высокая, стройная, красивая. Сейчас он ей Египет покажет, а потом кое-что другое, не менее увлекательное…
— Ну почему так в жизни устроено, — завистливо вздохнул Леха. — Одним и Египет, и девчонки-красавицы, и работа интересная, а мне…
Наскоро обтеревшись тощим казенным полотенцем, Леха оделся. Долго раздумывал, надевать ли свою главную ценность — шикарную енотовую шапку, присланную из деревни отцом-браконьером, глянул в затянутое морозным узором окно и решил надеть. Компьютерные курсы начинались в девять, ехать было шесть остановок автобусом, но, пересчитав в кармане мелочь, Леха решил идти пешком.
