Александр Рубан - Дома
Я не один такой. В мечтанья взоры вперив, и вы стояли перед обманчивой стеной.
Всё отражалось в ней, и всё преображалось, и довоображалось доступное во сне.
...Там всё наоборот, не только текст в газете: там даже компас врёт, запутав страны света.
Там всё наоборот, всё проще и прямее: кто ближе к сердцу, тот, конечно же, правее.
Там всё наоборот, как в песенке и в сказке: богат и счастлив тот, кто жил не по указке.
Там всё наоборот, а значит, всё, как надо: там друг не предаёт, а враг не ждёт пощады...
Сей образ жизни мил уставшим от ушибов: мечтать по мере сил и собственных ошибок.
В том нет, пожалуй, зла, а может, и не будет, что смотрят в зеркала мечтательные люди.
Пока никто не свят ни тут, ни в Зазеркальи -до той поры едва ли его осуществят, и слава Богу.
15.
За спиною -- все дни непогоды, за плечами -- зорь непокой. Вот и Новый. А старому году -со свечами за упокой. Мы одну оставляем свечку. Нежен, строг и божествен свет. -- С Новым годом! -- целую в щёчку. -- С новым счастьем! -- слышу в ответ. С новым счастьем... А где же старое? Память высветит в уголках: вот -- снежинки, как звёзды усталые, тихо растаяли на губах, вот -- опять! -- неудачи крупные... И в сплошной веренице лиц -наши встречи. Такие хрупкие. Хрупче ёлочных безделиц... Бой часов белый мир наполнит. -- Вот и всё. -- Помнишь день, когда...? -- Помню, помню. Ну как не помнить? -- Будем счастливы! Будем? -- Да.
Хроника одной разлуки
1.
Пыльный луч над изголовьем, как дыханье, невесом. Ни движением, ни словом не спугну твой лёгкий сон.
Луч запляшет по ресницам. Как рассвет неумолим! Ты проснёшься. Мы простимся. Что-то в душах утаим.
И расстанемся, не зная, где увидимся потом. Две пылинки. Плоть земная. Сколько их в луче одном?
Это чувство, это чудо звёздным светом сквозь года к нам приходит ниоткуда и уходит в никуда.
2.
Семафор загорелся разрешающим глазом: путь свободен. В буферном лязге руки друг друга беззвучно тронем. Забормочут колёса: "Забудем, забудем, забудем..." Я остаюсь на заснеженном гулком перроне, ещё предвкушая горечь разлуки, одиночество ощущая едва. Устало звенит на освобождённом луке рельс-тетива.
3.
Эти минуты м`инут. Больше не будет встреч. Будет холодный вечер. Ветер колючий -- встречь.
Жалости чьей-то слово. Ржавые шляпки звёзд. Старые жухлые травы. Стороны света -- врозь.
Прочь уползает поезд. Глухо, за стыком стык. Точно вмерзаю в полюс. Все направленья -- ты.
4.
Сквозь кордоны и запреты -песней, коршуном, дождём. Мимо сплетен и секретов -сквозняком в вагон, как в дом. Перестуков долгим ямбом, пылью в солнечном луче -лишь бы рядом, лишь бы рядом, лишь бы сердцу горячей.
5.
Всё стало, как прежде: логично, спокойно, минуты уходят привычно и стройно,
как будто себя, безрассудного очень, забыл, обронил в суматохе той ночи,
как будто не таяли неудержимо в ладони моей недотроги-снежинки,
как будто в лицо не дышали мне ветры, как будто не мчали назад километры,
как будто не я, а приснившийся некто тебя отыскал на продрогшей планете,
почти что вернул и простился, любя, а я не нашёл, не увидел тебя.
6.
"Разве любовь бессмертна?" -я уверяю себя. Знала бы ты, как усердно я забываю тебя.
До отупенья работаю, сон по ночам тороплю. Вспомню, почти позабытую, вспомню -- и снова люблю.
7.
Люблю закат и листопад, разлук и встреч немые крики. Люблю опять перелистать давно прочитанные книги.
Люблю в апреле набрести на снег, что спрятался в ложбине. Он захрустит в моей горсти: его забыли, разлюбили.
Любая боль, любая быль чем отдалённей, тем яснее. За то, что я тебя любил, люблю тебя ещё сильнее.
Запах полыни
(четыре стихотворения из повести "Поправка к судьбе")
1.
Вин дорогих и разносолов нет на столе, но славно здесь, среди чужих и развесёлых. Раздвинутся, заставят сесть, вверх дном перевернут квартиру, ища остатки, и нальют. И я уже причастен к пиру, мне снова близок этот люд. День, что почти был отдан грусти, уже насыщен и весом, и я опять четверокурсник, вполне уверенный во всём, почти непобедимый в споре... Коль счастье есть,
то вот оно! Но кто-то вдруг отдёрнет штору, за шторой -- чёрное окно. Здесь чад и гам, а там, за шторой -луна примёрзла к небесам. Там смотрит на меня с укором не отражение -- я сам. "Тепло тебе?" -- беззвучно шепчет, как я, прижавши лоб к стеклу. А за спиною пляшут шибче, галдят, целуются в углу, зовут меня, схватили, тащат, и -- в забытьё
из бытия... Пусть призрак мёрзнет в настоящем, а мне тепло. Весь в прошлом я.
2.
Всего-то и было -- бессонные ночи, разлуки без счёта и столько же встреч, а кажется: многое, светлое очень забыл, потерял, не сумел уберечь.
Всего-то и было -- пяток детективов да чудом попавший в общагу Вольтер, а кажется: самое модное чтиво мы чли торопливо, не то что теперь.
Всего-то и было -- крутой и осклизлый неблагоустроенный берег Томи, а кажется: там и высокие мысли, и лучшие строки, и юные мы.
Ах, знать бы и верить, как это ни горько, что кроме случайно удачной строки всего-то и было -- костёр на задворках, в котором сгорели плохие стихи...
3.
У старой полыни особенный запах. В нём -- лето. Не это, которому рад, а то, что дожди схоронили, оплакав, и не возвратили. И не возвратят.
Узрев на пути неживые соцветья на ломких стеблях с благовонной трухой, пройди стороной. Не задень. Не заметь их. Беги аромата полыни сухой.
К цветущим полянам! К поющим рассветам! Но прочь от стеблей, чей пахучий излом отравит веселие нового лета пронзительной скорбью о лете былом!
Достойно ли это: жалеть и поныне, в средине пути, о начале дорог? ...Я нюхаю веточку старой полыни, премудрым советам своим поперёк.
4.
Ухожу, не прощаясь. Под шёпот, кивки и молчанье, под шуршанье отжившей листвы подо мною и над. Ведь любое прощанье по сути своей -- обещанье обязательно встретиться снова и повспоминать.
Не хочу обещать. Не люблю навещать прожитое. Не могу превращать прошлогоднее сено в траву. Я уверен, что я и сегодня чего-нибудь стою. Я надеюсь, что я и до завтра ещё доживу.
Облетает листва разговоров, застолий, размолвок. Забываю детали. От этого не по себе. Но встречаются новые лица, и снова я молод. Станут новой листвой эти новые лица в судьбе.
И они облетят? Что ж, и вечнозелёное древо обновляет листву, просто делает это тайком. Зазывая: "А помнишь?" -- пытается липкое чрево ненасытного прошлого нас заглотить целиком.
Пусть коряв, пусть извилист мой ствол, но он тянется к свету, не всегда из надира в зенит, но всегда напролом. Остаются ветвями вильнувшие в сторону ветви, что когда-то хотели бы стать, но не стали стволом.
Я сегодня живу. Я старею, когда вспоминаю. За коварным "а помнишь?" ползут разложенье и тлен. За сегодняшний день свою чашу до дна осушая, ухожу, не прощаясь, в неведомый завтрашний день.
