Михаил Успенский - Семь разговоров в Атлантиде
- Как это - давно?
- Ну, сколько лет?
- Каких таких лет?
- Да годов же!!!
- Опять он про года. Живем и живем.
- А кто главный у вас? Есть ли рабы? Много ли их? Хороши ли ремесла?
- У нас главный - Держатель. Без него бы все развалилось. Я тебе про него уже сообщал. Рабов у нас очень много: весь мир. Ремесла нам ни к чему, у нас и так все есть.
- А ученые люди есть? Мне к ним нужно.
- Ни к чему нам ученые люди. Мы сами ученые. У нас есть словечко, а в нем сила.
- Что за сила - слово?
- А большая сила.
- Да я понимаю, что большая. Вот мы с тобой разговариваем... Э, погоди! На нашем ведь языке разговариваем! Ты его откуда знаешь?
- На каком таком вашем? Язык и язык.
- На разных языках люди говорят. Левкоэфиопы есть. Рот откроет - и дыр-дыр, быр-быр. На пальцах торгуемся.
- Знаем и эфиопов. Черненькие такие, стыда не знают. Да только нету их.
- Да как же нету? Страна даже есть специальная - Эфиопия. У них золота навалом...
- Золота и у нас навалом. А эфиопов нет. Сдуло их наше словечко.
- Это ты прилыгаешь. То нильской страны нету, то эфиопов. Куда же они делись?
- А так. Нету и все. От них одно беспокойство.
- И нильской страны нету?
- Ясное дело, нету.
- А гробницы их, пирамиды? Ох, здоровы, ох, я видел!
- Да вон, выгляни за ворота. Видишь, одна стоит?
- Калям-бубу! Она же у вас не так стоит! Она же так грохнется - всех передавит! Кто же так пирамиды ставит - на маковку?
- Мы. Захотели и поставили. От нее тень.
- Спасите, Эники да Беники!
- Это кто еще?
- Калям-бубу дети. Один луну водит, другой моря баламутит. Ой, спасите! Может, у вас и висячие сады есть?
- Есть, конечно. Все как один висят. Корни в небо, ветками земли едва касаются.
- Э, боюсь я вас. Заверни меня обратно, человек ворот, а я тебе за это половину денег отдам.
- Не знаем никаких денег. И заворачивать тебя не буду.
- Ну так я пешочком пойду. Дело привычное, да еще Калям-бубу пособит.
- А тебя же словечко держит. А, не идет нога? И другая? Прилип?
- Не мучай ты меня. Позови кого поглавнее.
- Позову, как не позвать. Где тот камушек, что у нас за денек-то почитался?
- Чего шепчешь-то?
- Не твое дело. А ну, пошел!
- Калям-бубу! Камешек сам попрыгал! Боги, глядите-ка во все глаза: за угол завернул!
- Конечно, за угол. Там караулка. Не поскачет же он прямо к Держателю.
- Ты чародей, что ли?
- Человек ворот. Самому ходить - была охота... А, вон и начальство идет. Воскресни с восходом, начальство!
- Тебе того же, человек ворот. Кто это у тебя тут?
- Говорит, дело есть. Товар, говорит. Наш человек прислал, говорит.
- Еще что говорит?
- Еще глупости говорит. Заразу эту круглую славит. Калям-бубу какого-то нахваливает. Не наш человек, словом. Просит отвести его к ученым людям.
- Так. Кроме тебя кто его видел?
- Никто.
- Порадовались боги. Ну так сгинь, человек ворот, у которого трое детей, у которого вчера собака ногу сломала, у которого отец от плохой браги помер, у которого брат косой, у которого колено к дождю болит, который воды во рту на посту не держит, который неведомого человека перевстрел - сгинь и пропади!
- Да начальство! Да помилуй! Эх, не милует... Пропадаю! Человек! Имени им своего, смотри, не...
- Калям-бубу! Куда мужика дели?
- Сгинул да пропал. Имя назови мне.
- Э... Как бы сказать ловчее...
- Назови имя.
- Да мы так, по торговому делу. Купец я, и все.
- Не лги, купец.
- Да я знал имя с утра, как из дому-то вышел, да забыл. Об словечко какое-то запнулся, башкой об камень - слово-то и вылетело из нее. Набросали словечек - пройти нельзя, а сами строжатся. Вот и шишка, коли не веришь.
- Шишка, верно, свежая... Откуда будешь?
- Издалека. Перенесен словечком.
- Понятно. Страна какая?
- Какая у нас страна? Живем на дубу, молимся Калям-бубу, бабе его, детям и всей родове...
- Ты, видно, врешь. Надо тебя помучить.
- Не надо, начальство! Вот голова пройдет, я и вспомню. Вспомнил: я же привез кое-что. Надо к главному начальству.
- А что привез, не забыл?
- Накрепко помню.
- Как же так - имя не помнишь, это помнишь...
- А как человек в беспамятстве за свое добро обеими руками цепляется? Так и я в голове.
- Занятно. Иди за мной.
- Не могу. Приклеен.
- Отлепись!
- Гляди - отлепился. Чудно! Далеко ли идти?
- Иди и иди.
- Иду, раз пришел. А за что ты, начальство, этого, у ворот?
- Надо. Побыл и хватит.
- А ты большое начальство?
- Эх, не такое большое, как надо бы. А для тебя - ох, какое большое! Хочешь, глаз на неподобное место переведу?
- Не хочу. Глаза мне для дела нужны. А что это у вас все люди молчком ходят?
- Надо так. Я здесь спрашиваю, а не ты! Они молчат потому, что воды в рот набрали.
- Для чего?
- Ловчее молчать. Опять спрашиваешь!
- А что же ты сам воды в рот не наберешь?
- Я на службе. Мне допрашивать нужно, докладывать нужно... Тьфу ты, опять спросил, а я ответил. Молчи! Уже пришли.
- Э, да это же троглодитсякого царя дворец! Я его видел, когда в первый раз торговать ездил.
- Нету такого царя, а дворец наш.
- Да ведь он точь-в-точь такой же.
- Какой же он должен быть? Молчи, на кол посажу!
- Да я уж и так молчу, стараюсь...
- Сейчас предстанешь перед Большим Начальством мудрости и Большим Начальством Покоя...
2.
- Твое дело - мудрость, мое - покой. Надо этого пришлого сразу, чтобы раз и нет.
- Нет, чтобы раз - и нет, это в другой раз. Его же прислали. Зря не пришлют.
- Чую, чую, что ничего не чую. Провижу, что ничего не провижу.
- Не твое это дело - провидеть. Твое дело - чуять, вот и чуй. Да, начальство ворот ты того... Все про него ведаешь?
- Ясно, что все.
- Как про меня? Или как я про тебя?
- Э, не шути. Плохо кончится.
- Ладно, воздержусь. Пусть войдет. Выспросим, тогда посмотрим, что с ним делать.
- Многих вам лет, большое начальство!
- Чего многих?
- Лет, чего же еще. А, вы ведь лет не знаете...
- Мы знаем все. А этих твоих лет у нас нет как нет. То-то мне начальство ворот жаловалось, что он все спрашивает. Что ты все спрашиваешь?
- На вопросах и ответах беседа зиждется.
- Ну вот мы и спрашиваем, а ты отвечаешь. Как твое имя звучит?
- Ой, плохо звучит: Птбрсхклзжбррр!
- Да, Мудрец, беда с такими именами: не поймешь и не запомнишь тем более.
- Ничего, Начальство Покоя, запомню, не бойся. А имя отца твоего?
- Ооооооааааааааоооооааауууууоооа. Тяжелый был человек.
- Что и говорить. А страна твоя где?
- Отсюда и не сказать, где. Знаю, что слева - море, справа - горы и долины.
- Глуп же ваш народ. Как его зовут, кстати?
- Белыми эфиопами кличут. Эфиопов знавали? Так вот те черные, а мы наоборот.
- Все ясно. Врет. Нету белых эфиопов.
- Так я и не говорю, что есть. Я говорю, кличут нас так.
