Энтони Бучер - Валаам
- Возьмем, к примеру, шестнадцатый псалом Давида, который вы называете пятнадцатым, решив по причинам, известным только твоему и моему богу, что псалмы девятый и десятый - это единое целое. Там есть одна фраза, и, если ты не возражаешь, я процитирую ее на латыни: святой Иероним в определенных случаях гораздо полнее любого английского перевода. "Benedicam Dominum, qui tribuit mihi intellectum".
- Благословен будет Господь, научающий меня, - пробормотал Мэллой, цитируя стандартный перевод Нокса.
- Но по святому Иерониму: "Благословляю Господа, дарующего мне..." Как будет вернее передать intellectum? Не просто интеллект, разум, а и проницательность, понимание... То самое, что имеет в виду Гамлет, когда говорит о _человеке_: "В постижении - как сходен с божеством!"
С нелегким предчувствием один _человек_ доложил о встрече своему капитану. Тот сначала выругался и поднял патрульного на смех, затем выслушал его рассказ еще раз и наконец сказал:
- Я пошлю к тому месту, где ты, возможно, видел эту тварь, целый взвод. И если там в самом деле обнаружатся эти лупоглазые чудовища, они проклянут тот день, когда ступили своими чертовыми щупальцами на марсианский песок.
_Человек_ решил, что, начни он объяснять, будет только хуже, но чудовище вовсе не было "лупоглазым". Хоть какие-то глаза на хоть какой-то голове - это бы еще ничего, а тут... Да и не щупальца у него...
Так же настороженно доложил о встрече другой _человек_. Капитан поднял его на смех, затем выругался, употребив при этом кое-какие избранные выражения по поводу недовысиженных личностей, которые знали о планете все, потому что один раз тут уже побывали. Наконец он сказал:
- Теперь посмотрим, удастся ли взводу настоящих наблюдателей обнаружить хоть какие-нибудь следы этих твоих чудовищных яйцеедов, у которых даже нет конечностей. И если мы их найдем, они, клянусь богом, пожалеют, что вообще вылупились из яиц.
_Человек_ решил, что объяснять бессмысленно. Хорошо бы оказалось, что у них просто нет конечностей, как в развлекательных лентах. Но когда всего четыре конечности...
- Что есть _человек_? - повторил раввин Акоста, и Мул Мэллой удивился, почему его подсознание до сих пор не подсказало ему столь очевидного и вполне подходящего в данной ситуации ответа.
- _Человек_, - произнес он по памяти, - это существо из тела и души, созданное по образу и подобию божию.
- По некоей детской ритмике, Мул, я заключаю, что это всего лишь ответ из катехизиса. Но дальше в катехизисе наверняка должен следовать вопрос о подобии. Может ли подобие подразумевать вот это тело? - Изящным и одновременно презрительным жестом он указал на самого себя.
- Подобие господу, - продолжил Мэллой, - заключается главным образом в душе.
- Ага! - Сефардские глаза раввина разгорелись ярче прежнего.
Слова лились, подчиняясь речевым центрам, которые снимали информацию, записанную в клетках мозга еще в приходской школе, словно игла, следующая по дорожке старой пластинки.
- Все создания божьи подобны господу ввиду того уже, что они существуют. Растения и животные подобны ему, потому что обладают жизнью...
- Едва ли я стану оспаривать столь глубокое утверждение.
- ...Но ни одно из них не создано по образу и подобию божьему. Растения и животные не имеют души, посредством которой они могли бы познать и возлюбить бога, как _человек_.
- И как все добрые "гнау". Продолжай, пожалуйста. Я не уверен, что наши собственные богословы изложили эти соображения столь же доступно. Мул, тебе цены нет!
Мэллой обнаружил вдруг, что энтузиазм Акосты оказался заразительным. Он знал эти слова всю свою жизнь и повторял их бог знает сколько раз, но только сейчас понял, что едва ли когда вслушивался в них сам. Более того, подумалось ему, а часто ли задумывались над этими азбучными истинами хотя бы его бывшие профессора-иезуиты, погруженные в осмысление бесконечных тайн теологии?
- А в чем подобна богу душа? - задал он себе следующий катехизический вопрос и тут же на него ответил: - Душа подобна богу, потому что она есть дух, обладающий пониманием, свободной волей и предназначением...
- Достопочтенные джентльмены! - раздался вдруг голос капитана Дитриха Фассбендера, но все почтение заключалось тут только в самих словах: практически таким же тоном он обращался к новичкам-рядовым Марсианского легиона.
- Здравствуйте, капитан, - ответил Мэллой. Вместе с облегчением на него накатило вдруг и разочарование, словно их прервали, когда он разворачивал подарок и только-только начал угадывать под многочисленными обертками его очертания. Раввин Акоста скривил губы в улыбке и промолчал.
- Значит, так вот вы проводите свое свободное время? Поскольку местных жителей на Марсе нет, пытаетесь обратить в свою веру друг друга?
Акоста сделал едва заметный жест рукой - при желании его можно было принять за вежливое одобрение этой реплики, которую капитан, безусловно, посчитал хорошей шуткой.
- Марсианский день так долог и скучен, что мы волей-неволей вынуждены скрашивать его разговорами между собой. Однако мы рады вашему приходу. Поскольку вы редко ищете нашего общества, надо понимать, у вас есть какие-то новости. Может быть, милостью всевышнего ракета со сменой прилетела на неделю раньше?
- Увы, черт бы ее побрал, - проворчал Фассбендер. (Мэллой давно заметил, что в присутствии священнослужителей капитан старательно вставляет в свою речь богохульные выражения и, похоже, получает от этого немалое удовольствие.) - Когда прибудет ракета, у меня здесь будет немецкое подразделение вместо израильского, и уж тогда я точно буду знать, на что могу рассчитывать. Надо полагать, это очень мудрая политика, когда все государства Объединенного Мира предоставляют воинские подразделения для поочередного несения службы в Марсианском легионе, но я все-таки предпочел бы либо удвоенный гарнизон, либо два обыкновенных немецких подразделения, сменяющие друг друга. В последний раз, например, у меня тут была толпа пакистанцев... Черт побери, у вас в молодых государствах просто не было времени, чтобы окрепли воинские традиции!
- Отец Мэллой, - мягко спросил раввин, - вам знакома шестая книга из того, что у вас принято называть Ветхим Заветом?
- Я думал, вам уже надоело болтать на эти темы, - запротестовал капитан.
- Раввин Акоста имеет в виду книгу Иисуса Навина, капитан. И помоги нам бог, я боюсь, что на Земле не существует государства или народа, у которых не было бы военных традиций. Даже ваши прусские предки могли бы поучиться на кампаниях, описанных в этой книге. Хотя лично я всегда считал, что любому военному стратегу совсем не повредило бы поиграть сезон или два в защите. Если, конечно, хватит сил. Вы слышали, что Эйзенхауэр играл в футбол, и при этом однажды против самого Джима Торпа? А...
