Феликс Крес - Убитый
— Это не моя вина.
— Ясно, что не твоя. Хочешь дать мне в морду? Пожалуйста, — он поднялся и отложил сумку, потом вынул из кармана очки, тоже отложил. — Но твоей черной дыры нет. Порвалась она, и мне очень жаль. Убили тебя, не живешь, продолжал объяснять ангел. — Как я должен запихнуть тебя в эту дыру? Убить убитого? Ведь это смерть сбрасывает тебя в небытие, в твое любимое не-существование; смерть гасит память, чувства. Ты преодолеваешь границы мрака и остаешься в черной дыре, ну, разве не так? — терпеливо пояснял он. Но вот ты перешел границы мрака и зажег свет. Ну ладно, я зажег, а что мне делать? Торчать тут с тобой в темноте? Ну ладно, это я напартачил, тебе от этого легче? Второй раз границ мрака перейти нельзя, потому что два раза убить невозможно. Ну невозможно пришить покойника. Пошли в Небо, проходите…
— Другие возможности имеются?
— Никаких.
— Страна Вечной Охоты? — попытался я, просто, чтобы потянуть время. Мне разрешено поверить только в Бога христиан?
— Естественно, потому что индейцы тебя к себе не тянули, только я. Мужик, хватит уже, а то у меня терпения не хватает. Давай к нам, я тебе по-дружески советую. В Небе вовсе не распевают псалмы, это не такое уже нудное и кошмарное место, как ты себе представлял. Пошли?
— А чистилище?
— Чистилище придумали на каком-то соборе или синоде, в средние века или черт знает когда, — занервничал ангел. — Разве Иисус информировал о чистилище? Что, забыл? В Непорочное Зачатие тоже веришь? В правило целибата, непогрешимости папы, в гномов? Там находятся Небо и Творец, а вовсе не Церковь с иерархами. В связи с серьезностью места инфантилизма мы стараемся избегать.
— Инфантилизма… избегать? Ладно. А твое служебное одеяние?
— Крылья? Там я их не ношу. А так честно, если бы без крыльев, ты бы врубился, вот так, сразу, кто я такой? Так что иногда и они на что-то годятся. Иногда необходимо соответствовать представлениям о… Впрочем, с тобой я тоже говорю иначе, чем говорил бы со Стивеном Хокингом. Только не обижайся.
— Иерархов нет? — усомнился я (как по мне, тип болтал слишком много и слишком быстро). — В Небе?
— Ты имеешь в виду тех… епископов? — притормозил он. — Какие-то имеются. Но в гражданском. С епископами можешь и не пить. Давай, парень, на Небо.
Я немного помолчал, помедитировал.
— Один вопрос, последний…
— Последний?
— Последний, — пообещал я.
— Валяй, мужик.
— А она там?
Тот поскучнел.
— Твоя жена? Нет. Нету.
— А где она?
— Ну… атеистка. Известно где.
— Ничего не известно, — сказал я. — На хуя мне тогда твое Небо?
— Погоди.
— Иди уже отсюда. Гуляй, а не то сейчас в задницу ебну, клянусь.
Ангел зажал нос двумя пальцами и какое-то время что-то комбинировал.
— Ну ладно, — сказал он наконец. — Времени у нас вагон и маленькая тележка. Я еще приду.
Он вовсе не собирался растаять или улетать. Уходил совершенно нормально. Но при этом обернулся и сказал:
— Мужик, все-таки я извиняюсь. Влез совершенно напрасно.
— Что правда, то правда, — ответил я на это.
* * *Было где-то около одиннадцати вечера, а это означало, что последний автобус уже уехал. Совершенно бессмысленно я изучал приклеенное на остановке расписание движение 70 маршрута. Мне пришло в голову взять такси. Тут я усмехнулся, потому что хорошая мысля, в основном, приходит опосля.
Улица была пуста. Никто по ней не шел, ничто по ней не ехало.
Я, не спеша, направился вдоль ряда домов, вошел под арку и сел прямо на мостовую. Каким-то образом я знал, что ничего не получится, но через какое-то время попытался поднять смятый автобусный билет. Ну сколько может весить подобная мелочевка? Я пробовал, но мне не удалось.
Вспомнилось кино «Привидение» с Патриком Суэйзом и Деми Мур. Там тоже убили парня, но в конце, пускай и бестелесный, он научился двигать различные предметы.
К сожалению, в кино я не играл и в духов с привидениями не верил. Зато была нарушена моя вера в фундаментальные основы, а именно в то, что после смерти буду иметь вечный покой. Похоже, что такое мне и не светило. Хотя, с другой стороны, идея моего ангела такой уж плохой и не была. Может я и вправду бредил? Мозги, обработанные бейсбольной битой, произвели на свет вовсе даже и неплохую историю. Так мне, по крайней мере, казалось. Достаточно было терпеливо подождать, когда отключат аппарат искусственного дыхания и капельницы. Впрочем, имелась возможность, что я даже и не был в больнице. Наверняка нет.
Очень медленно я протянул руку и еще раз попытался взять смятую бумажку. Я очень старался, и пальцы мои сильно дрожали. Потом я встал и вышел из подворотни. Улица была такой же пустой. Я подумал, что направлюсь на Петрковскую.
Лодзь — это самый некрасивый город в мире. Я здесь родился, получил образование, и знаю одно — это не город, а дитя аборта. Но пришел Бальцерович, капитализм, а одним из проявлений капитализма было то, что он сделал главную улицу даже вполне ничего. Во всяком случае, по моим личным стандартам. Мостовые и тротуары в торгово-сервисном центре были выложены цветной плиткой. Это вам не фунт изюму, длина улицы километра два. Магазины, пабы, черт знает, что еще; пива можно выпить вполне даже пристойно. Фасады старых домов отреставрировали. Витрины, неон, рекламы. Опять же, запрет проезда на автомобилях. Все лавочники подняли хай — и по делу, впрочем — их заставляли платить сумасшедшую аренду, а никто не хотел покупать товары в местах, куда невозможно подъехать. Деятели из горсовета, вместо того, чтобы понизить аренду, чтобы люди хотя бы на свое вышли, решили вернуть автомобильное движение в центре города. Совершенно вопреки европейским тенденциям. Эксперты посчитали, что плитка на тротуаре, предназначенная, что ни говори, чтобы по ней ходили, но никак не ездили, разлетится за год-полтора. И останется от нее такой разноцветный гравий. Такая вот маленькая польская паранойя. А в плитку эту всадили кучу миллионов. Как мне кажется, по ней стоило бы запустить парочку танковых бригад. По крайней мере, ямы уже копать было бы не нужно.
А сам я их плитку уже не разобью.
Я не пошел на Петрковскую — единственный приятный уголок во всем гадком городе. Подумал, что будет просто жалко. Жалко улицы, жалко себя, а может еще чего-то или кого-то. Мое место было здесь: среди старых, вонючих домов, о которых никто и никогда не заботился и, видно, уже никогда не позаботится.
На ближайшем перекрестке имелся скверик, говоря точнее, всего лишь газон с треснувшей лавкой у самых кустов. Двое мужчин, как это бы действие определил полицейский, потребляли спиртное. Не мужчины, а подростки лет пятнадцати, самое большее — семнадцати. Говоря же еще точнее, не подростки, а двое бандитов. Откуда я это знал? А по результатам вскрытия.
