Ежи Эдигей - Человек со шрамом
Обзор книги Ежи Эдигей - Человек со шрамом
Ежи Эдигей
Человек со шрамом
Глава 1. Урок математики
Где-то далеко лаяли собаки. Ночь стояла светлая, но холодная. Как и всегда во второй половине сентября. Во всех домах Домбровы Закостельной было уже темно. Неудивительно: час поздний, больше одиннадцати, а завтра — трудовой день. Нужно копать картофель, убирать свеклу и везти на ближайший сахарный завод в Цеханов. Осенний день короток, нельзя терять ни минуты.
Свет горел только в двух окнах нового дома, на краю деревни у дороги, ведущей в Цеханов. Лампочка над дверью освещала овальную табличку с изображением орла и надписью: «Отделение милиции Домбровы Закостельной».
Просторное помещение перегораживал барьер. Неподалеку от входа стояли две длинные лавки. За деревянным барьером — два сдвинутых стола, несколько стульев, телефон. На стенах — государственный герб и несколько портретов. В глубине комнаты дверь. На ней табличка: «Начальник отделения».
За столом сидел мужчина в расстегнутом, довольно поношенном мундире с погонами старшего сержанта милиции. Было ему лет за сорок. Волосы — густые, с проседью, зачесанные назад, явно нуждались в услугах парикмахера. Продолговатое лицо покрывала густая сеть морщин. То ли следы переживаний, то ли результат дурной привычки — морщиться во время чтения.
Перед человеком в мундире лежали раскрытая книга, тетрадь и авторучка. Сержант читал вполголоса, очевидно стараясь лучше усвоить текст:
— «Равнобедренная трапеция имеет основания А и В, причем А больше В. Какими должны быть боковая сторона Р и высота Н этой трапеции, чтобы в нее можно было вписать окружность?» Черт! — выругался сержант. — Придумают же такое! Ничего не поймешь.
Он перечитал задачу, и по его выразительному лицу видно было, что яснее она не стала. Он напряженно всматривался в учебник. Резче обозначились морщины на лице. Он повторял почти наизусть: «Равнобедренная трапеция…»
За дверьми послышались шаги, что-то звякнуло. Кто-то ставил у стены велосипед. Через минуту в комнату вошел другой милиционер — молодой, с нашивками капрала. Облокотившись о барьер, он сказал:
— Все в порядке. Я объехал не только нашу деревню, но Затишье и еще Люботынь. Повсюду спокойно.
— Магазины закрыты? Проверял?
— Проверил. У нас и в Люботыни все как положено. Два висячих замка и задвижка. А вот в Затишье только один замок. И засова до сих пор нет. А замок такой, что любой железкой в минуту откроешь.
— Надоел мне этот Лупежовец. Сколько раз говорил ему, что магазин надо запирать как следует. А он знай себе смеется. «Меня, — говорит, — не обворуют». Вот составлю протокол и пошлю на коллегию в Цеханов. Оштрафуют на тысячу злотых — сразу поумнеет.
— Ну, — поморщился капрал, — это уж слишком. Я зашел к нему. «Почему, — спрашиваю, — магазин опять не запирается как положено?» — «А я, — говорит, — три месяца назад заказал засовы в цехановской артели, а их нет как нет». Еще он просил сказать начальнику, что получен хороший материал на школьную форму. Ваша жена как раз такой искала. Отложил несколько метров. «Пусть, — говорит, — начальник утром ко мне заглянет». А начальник знай себе учится и учится.
— Хорошо тебе смеяться, ты-то школу окончил. А мне приходится за прошлые годы наверстывать. Через несколько месяцев экзамены на аттестат зрелости. А назадавали столько, что голова пухнет.
— Мне школьная наука легко давалась.
— Потому что молодой. Не то что я. С годами все труднее, сам убедишься.
— С меня хватит и того, что знаю.
— Когда я был молод да глуп, тоже так же рассуждал.
— По правде говоря, не понимаю, чего вам этот аттестат приспичил, с позволения сказать, на старости лет.
— Приспичил! У тебя бумажка в кармане, и все двери тебе открыты. Послужишь здесь, в Домброве Закостельной, еще года два-три, и переведут тебя куда-нибудь в город. А захочешь — в Щитно поедешь, в офицерскую школу, а там, глядишь, через несколько лет я, старик, должен буду честь тебе отдавать. Ну а коль надоест служба в милиции — еще какие-нибудь курсы окончишь или заочный институт и всюду получишь работу. А я? Начальник участка в небольшой деревушке с штатом из трех человек. А восемнадцать лет назад руководил уездным отделением милиции.
— Здесь? В Цеханове?
— Нет. Далеко отсюда. В городе одном, на Одре.
— Что? Дисциплинарное взыскание получили?
— Да нет. Просто тогда, в сороковые годы, создавали милицию на западных землях, брали всех, кто хотел, лишь бы смелость была и смекалка. А потом, позже, стали приходить люди с образованием, офицеры. А скоро и на такие вот посты будут назначать тех, кто школу в Щитно окончил. А что остается таким перестаркам, как я? Или пенсия, или уж и вовсе самая невидная должность. Да, времена меняются, теперь без специального образования далеко не уедешь. Потому и надо мне прежде всего аттестат получить.
— А потом еще и школа в Щитно?
— А что ж, я бы не возражал. Только возьмут ли?
— А вы с майором говорили?
— Намекнул ему как-то. Майор свой парень, он, верно, не стал бы чинить мне препятствий. Разумеется, я поступил бы на трехлетнее заочное отделение. Для очной двухгодичной школы я староват. Но ведь майор сам не решает, он может только рекомендовать. А желающих всегда больше, чем мест. Даже в воеводском управлении милиции приходится мозгами пораскинуть, чтобы сообразить, кого туда послать.
— Все-таки майор в таком деле может помочь.
— Да захочет ли? Вот вопрос.
— А почему бы и нет?
— Староват я. Уж сорок пять стукнуло. А интересы дела требуют, чтобы выдвигали молодых. Конечно, нам, старым работникам, никто прямо не скажет, но я сам это знаю. Да они и правы.
— Но вы столько прослужили. Два креста у вас, медали.
— Конечно, это учитывают. Только и кресты мои, и легкие, пробитые пулей бандеровца, — старая история. Есть люди помоложе, из тех, что совсем недавно отличились.
— А я слышал, как на инструктаже начальник воеводского управления говорил о нас. Он сказал, что у нас самый лучший милицейский пункт во всем уезде.
— Ну и что? Быть начальником отделения из трех человек — дело нехитрое. Народ вокруг спокойный. Землю обрабатывают, живут неплохо. Не то что в Варшаве — там один сержант доставил как-то ночью в управление четырех бандитов. Вот, если он сдаст на аттестат зрелости, тут же попадет в офицерскую школу. Он и моложе меня лет на двадцать.
— Слышал я об этом Ожеговском. Читал в «Трибуне». Его счастье, что эти бандиты не знали Варшавы. Они надеялись прикончить его в переулке — не предполагали, что там находится воеводское управление. Повезло Ожеговскому.
— Во всяком случае, он шел на риск. В смелости ему не откажешь. Теперь он на хорошем счету.
— Вы тоже на хорошем счету. Думаю, трудностей с поступлением в школу не будет.
— Что толку об этом говорить? Сейчас главное — аттестат. С ним бы разделаться. Все не так-то просто.
— Где эта школа находится? Сколько раз бывал в Цеханове, а ее никогда не видел.
— Недалеко от станции. На улице Освобождения. Это не школа, а училище для взрослых. — В голосе старшего сержанта послышалась горделивая нотка. — Такая трудная теперь программа, что я и сам не знаю, как сдам эти экзамены. Вот сегодня, например, читаю, читаю, а понять ничего не могу. Послушай: «Равнобедренная трапеция имеет основания A и B. При этом A больше B…» Целый час уже бьюсь, а с места не могу сдвинуться.
Капрал протянул руку через барьер, взял книжку и углубился в условие задачи.
— Попробуем сначала нарисовать эту равнобедренную трапецию, — предложил он.
— Это я давно сделал, а что дальше?
— Дальше? Ну нам известно, что в четырехугольник можно вписать окружность только тогда, когда суммы противоположных сторон равны.
— Черт возьми! — схватился за голову сержант. — Совсем из головы вылетело. Ну а дальше? Что-то я не очень понимаю.
— А вы подумайте, начальник.
Капралу явно нравилась роль учителя.
— Нам ведь уже известно, что 2Р = А + В или Р = (A + B)/2.
— Ну да, — согласился сержант, — но ведь это нам ничего не дает.
— Наоборот. Если вы теперь проведете два перпендикуляра к основанию трапеции, то они разделят трапецию на три части. Верно?
Сержант взял в руки карандаш и провел еще две линии.
— Итак, мы имеем… — молодой капрал все больше распалялся, — мы имеем один прямоугольник и два прямоугольных треугольника. Они делят нижнее основание трапеции на три части, из которых средняя равна В. Поскольку две остальные части тоже взаимно равны, каждая из них равняется (A – B)/2.
— Ну да, — поддакнул начальник милиции. — Правильно.
— Теперь взгляните на этот треугольник. Его гипотенуза — P, один катет — (A – B)/2, а второй — H.
— Сходится, — подтвердил старший сержант.
