Роберт Силверберг - Железная звезда
Солнце взорвалось, и этот великолепный мир погиб. Я представил себе его конец и содрогнулся, уже не в первый раз.
И виной всему даже не их собственное солнце. Взорвавшееся небесное тело отстояло от них на сорок световых лет — возможно, оно и стало нейтронной звездой, вокруг которой мы вращались. Когда-то оно было в три или четыре раза больше земного светила. А может быть, взорвалось второе солнце здешней бинарной системы, в тридцати световых минутах от первого, — гигантская пылающая молодая звезда-спутник, оставившая после себя черную дыру. В данный момент мы не могли определить, какая из двух звезд первой стала сверхновой. Но эта звезда произвела мощный радиоактивный взрыв, смертоносный поток космических лучей, способный уничтожить большую часть или даже все формы жизни в радиусе пятидесяти световых лет.
Планете с подземными туннелями и величественными зданиями просто не повезло: она оказалась на пути этого потока. Одно из двух солнц дошло до такого состояния, когда «топливо» в его ядре полностью израсходовалось: водород превратился в гелий, гелий в углерод, углерод в неон, кислород, серу и кремний. Наконец в ядре Осталось лишь чистое железо. Ни у одного элемента нет более сильно связанного атомного ядра, чем у железа. Теперь звезда не могла освободиться от энергии путем синтеза и, как только выброс энергии прекратился, не выдержала гравитационного давления собственной гигантской массы. В один миг, в мгновение ока ядро сжалось, не имея возможности возвратиться в точку равновесия. И взорвалось. И послало во все стороны мощную ударную волну со скоростью пятнадцать тысяч километров в секунду.
Материю звезды разорвало на части. Энергии при этом высвободилось больше, чем от миллиарда солнц.
Ударная волна распространялась все дальше и дальше, неся с собой осколки звезды, межзвездный газ и яростный поток радиации: космические лучи, рентгеновские лучи, радиоволны, гамма-лучи и прочее, по всему спектру. Если в системе солнца, превращающегося в сверхновую звезду, есть планеты, то ближайшие из них просто мгновенно испаряются, а более далекие «поджариваются».
По-видимому, обитатели этого мира, находящегося на расстоянии сорока световых лет, на протяжении жизни целого поколения ничего не знали о случившемся взрыве. И все это время свет взорвавшейся звезды летел к ним со скоростью триста тысяч километров в секунду, а однажды ночью с губительной, ужасающей яростью неожиданно вспыхнул в небе. И почти в то же самое мгновение — поскольку рожденные взрывом смертоносные космические лучи распространялись примерно со скоростью света — на мир обрушилась убийственная волна жесткого излучения. Люди и все живое погибли в смертоносном огне.
Все это произошло на расстоянии тысячи световых лет от Земли. Понадобится еще шесть столетий, прежде чем поток радиации доберется до нашего мира. Пройдя такой путь, космические лучи уже не смогут причинить нам вреда, или очень незначительный вред. Но умершая звезда еще очень долго будет сиять в нашем небе — так ярко, что будет видна даже днем. А ночью она будет отбрасывать густые и темные тени, длиннее лунных теней.
Землю все это ждет в будущем. Здесь же взрыв роковой сверхновой и второй, очень быстро последовавший за ним, произошли четыреста лет назад. Сейчас мы имеем дело с нейтронной звездой, образовавшейся после первого катаклизма, и черной дырой — после второго. Плюс душераздирающие останки великой цивилизации на выжженной планете, вращающейся вокруг своего солнца. А теперь еще этот корабль пришельцев. Подумать только, какой оживленный уголок галактики! И какое беспокойное время для экипажа «Бен-вах Мару», гиперпространственного корабля компании «Ай-би-эм / Тошиба».
Я все еще читал отчеты, накопившиеся на моем столе за время сна, — показатели массы и излучения нейтронной звезды, рапорты о ходе подготовительных процедур перед отбором образцов материи, прочие рутинные материалы — когда передо мной замигал огонек переговорного устройства. Я включил связь. Кэл Бьернсен, наш коммуникационный гуру, звонил из центра внизу, где установлен Главный мозг.
Бьернсен — черный африканец с примесью скандинавских генов. Вся левая сторона его лица представляет собой киборг-протез, результат подростковой беспечности. История такая: он увлекался гравитационными прыжками и на шестидесяти метрах потерял полярность. Соединение черной кожи, голубых глаз, светлых волос и титана, восполняющего потерянную часть лица, выглядит довольно странно, но я видел много физиономий куда менее дружелюбных, чем у Кэла. Он хороший человек, просто с небольшим добавлением электроники.
— По-моему, они пытаются послать нам сообщение, Том, — сказал Кэл.
Я выпрямился в кресле.
— Что-что?
— Вот уже девяносто минут мы ловим сигналы, не похожие на случайные, хотя полной уверенности у нас нет. Около дюжины различных частот вверх и вниз по всему спектру, в основном в радиодиапазоне. Еще мы получили инфракрасные импульсы и какую-то вспышку в ультрафиолетовой зоне.
— Уверен?
— Компьютер пока пережевывает информацию, — ответил Бьернсен, нервно поглаживая пальцами правой руки гладкую металлическую щеку. — Но уже видно, что есть повторяющиеся структуры.
— С чего ты взял, что сигналы исходят от них?
— Никто пока этого не утверждает. Однако передачи смолкают, когда мы теряем их из виду, и возобновляются, едва они снова появляются в поле зрения.
— Сейчас спущусь.
Бьернсен — человек спокойный, но когда три-четыре минуты спустя я добрался до Главного мозга, африканец бегал, описывая неистовые круги. На всех мониторах плясали волны-синусоиды и другие узоры. Бьернсен уже вызвал специалистов — всех астрономов, двух математиков, двух человек из команды внешнего обслуживания и кое-кого из инженеров. А обо мне, значит, он вспомнил последним. Кто, интересно, командир этого корабля?
Они говорили все разом.
— Ряд Фурье, — сказал один.
Другой закричал в ответ:
— Фактор Дирихле!
А третий добавил:
— Явление Гиббса!
Энджи Серафин твердил с упорством маньяка:
— …Непрерывный, за исключением ограниченного количества ограниченных разрывов в интервале от пи до пи в…
— Хватит! — воскликнул я. — Что происходит?
Новая волна голосов. Я снова заставил их успокоиться и повторил вопрос, на этот раз адресовав его конкретно Бьернсену.
— Анализ закончен, — ответил он.
— И?
— Понимаешь, это только предположения, но 1 лавный мозг редко ошибается в своих предположениях. Судя по всему, они хотят, чтобы мы связались с ними по радио на определенной волне и говорили бы что угодно, а они в это время подключат нечто вроде анализатора языка, способного «выучить» человеческую речь и в дальнейшем служить переводчиком.
