Филип Дик - Что сказали мертвецы
– Чепуха! – фыркнул Луис. – Знаю я этих психоаналитиков, у меня их в штате аж шестеро было. Ты завистлив, но ленив – вот в чем беда. Где не удается сразу сорвать большой куш, там ты отступаешься. Долгая борьба, упорный труд – не для тебя.
«Но ведь я уже сорвал большой куш, – подумал тогда Джонни. – Ведь работать на Луиса Сараписа мечтает каждый. В его концерне найдется профессия на любой вкус».
У него возникло подозрение, что в очереди к гробу стоят не родные и близкие Сараписа, а его служащие и их родственники. Быть может, среди них есть и те, для кого три года назад, в разгар кризиса, Сарапис добился пособий по безработице, настояв на принятии Конгрессом соответствующего закона. Сарапис – покровитель обездоленных, голодных, нищих. И те, для кого он открыл множество бесплатных столовых, тоже здесь.
Быть может, некоторые из них не в первый раз проходят мимо гроба.
От прикосновения к плечу Джонни вздрогнул.
– Скажите, вы – мистер Бэфут из отдела общественных связей? – спросил дежурный охранник.
– Да. – Бросив в урну окурок, Джонни отвинтил крышку термоса. – Глотните, кофе, – предложил он. – Или вы уже закалились?
– Еще нет. – Охранник взял кофе. – Знаете, мистер Бэфут, я всегда вами восхищался. Ведь вы – недоучка, а сумели подняться на самый верх. У вас огромное жалованье, не говоря уж об известности. Для нас, недоучек, вы кумир.
Джонни что-то буркнул и хлебнул кофе.
– Вообще-то, хвалить нам с вами надо не себя, а Сараписа. Он дал нам работу. Мой шурин тоже у него служил, а устроился, между прочим, пять лет назад, когда нигде в мире не было рабочих мест. Да, кремень был человек наш покойный шеф – не давал профсоюзам совать нос в его дела, и точка! Зато скольким старикам платил пенсию до самой смерти... Папаше моему, например... А сколько законов протолкнул через Конгресс! Кабы не его напор, не было бы у нуждающихся многих льгот...
Джонни опять что-то пробормотал.
– Неудивительно, что нынче здесь так много народу, – заключил охранник. – Вот не стало его, и кто, спрашивается, поможет бедолагам-недоучкам вроде нас с вами?
По всем вопросам, касающимся хранения тела Луиса Сараписа, владельцу «Усыпальницы Возлюбленной Братии» Герберту Шенхайту фон Фогельзангу по закону полагалось обращаться к адвокату покойного. Фон Фогельзангу необходимо было узнать расписание послежизни Сараписа; от самого Герба зависело лишь техническое обслуживание.
Вопрос выглядел пустяковым, но лишь на первый взгляд. Оказалось, что до мистера Клода Сен-Сира, знаменитого адвоката, дозвониться невозможно.
«Ах ты, черт! – мысленно выругался фон Фогельзанг. – Видать, что-то случилось. Чтобы с такой важной шишкой нельзя было связаться – немыслимо!»
Он звонил из «склепа», подвала, куда помещали на длительное хранение послеживущих. Возле его стола переминался с ноги на ногу человек с квитанцией в руке – видимо, пришел за родственником. Близилось Воскресение – день, когда публично чествуются послеживущие; начинался наплыв родных и близких.
– Да, сэр, – с любезной улыбкой отозвался Герб. – Я лично выполню вашу просьбу.
– Моей бабушке уже под восемьдесят, – сказал посетитель, – совсем маленькая и сухонькая. Я пришел не проведать ее, а забрать насовсем.
– Пожалуйста, обождите минутку. – Герб встал и отправился на поиски ящика номер 3054039-Б. Отыскав нужный гроб, он прочитал сопроводительную табличку. Старушке оставалось меньше пятнадцати суток послежизни. Он машинально включил миниатюрный усилитель, прикрепленный к стеклянной стенке гроба, настроил на частоту головного мозга. Послышался слабый голос: «...А потом Тилли подвернула ножку и растянула сухожилие на лодыжке, и мы уж боялись, что это навсегда, а она, глупышка, не хотела лежать в постели...»
Удовлетворенный, Герб выключил усилитель и, подозвав техника, велел доставить ящик 3054039-Б на платформу, откуда посетитель сможет погрузить его в машину или вертолет.
– Вы ее выписали? – спросил посетитель, доставая чековую книжку, когда Герберт вернулся в «склеп».
– Собственноручно, – ответил владелец усыпальницы. – Состояние идеальное. Счастливого Воскресения, мистер Форд.
– Благодарю. – Посетитель направился к погрузочно-разгрузочной платформе.
«Когда придет мое время, – сказал себе Герб, – я завещаю наследникам оживлять меня раз в сто лет на один день. И узнаю, какая судьба ждет человечество».
Впрочем, твердо рассчитывать на это не приходилось. Содержание послеживущего стоит огромных денег, а значит, рано или поздно наследники заберут Герба из усыпальницы, вытащат из гроба и – прости их, Господи! – предадут земле.
– Похороны – варварство, – вслух пробормотал Герб. – Пережиток первобытной стадии нашей культуры.
– Да, сэр, – подтвердила из-за пишущей машинки мисс Бесмэн, секретарша.
Герб окинул взглядом «склеп» – в проходах между гробами несколько посетителей тихо беседовали с послеживущими. Эти люди, регулярно приходящие сюда, чтобы выразить любовь и уважение своим близким, действовали на него умиротворяюще. Они делились с родственниками новостями, старались приободрить, если те впадали в тоску. А главное – они платили Гербу Шенхайту фон Фогельзангу. Бизнес у него, что ни говори, был прибыльным.
– У моего отца что-то с голосом, – сказал молодой человек, когда Герб встретился с ним взглядом. – Не могли бы вы подойти на минутку?
– Ну, конечно. – Герб встал и направился по проходу к молодому человеку. Его отцу, судя по сопроводительной табличке, оставалось несколько суток послежизни, что объясняло затухание электрических колебаний в клетках мозга. Но мозг еще действовал – голос старика зазвучал громче, когда Герб покрутил ручку настройки. «Кончается», – подумал Герб. Ему было ясно, что сын не читал сопроводительную табличку и не знает, что пора прощаться с отцом. Поэтому Герб отошел, оставив их наедине. Какой смысл огорчать молодого человека? Из кузова грузовика, подъехавшего к платформе, вылезли двое в одинаковой голубой униформе. «Компания „Атлас Интерплан“, – догадался Герб. – „Перевозки и хранение“. Доставили новенького или кого-нибудь увезут». – Он направился к грузовику.
– Чем могу служить?
– Привезли мистера Сараписа. Все готово?
– Абсолютно, – поспешил заверить Герб. – Но без распоряжения мистера Сен-Сира я не вправе что-либо предпринимать. Когда он вернется?
Вслед за грузчиками на платформу сошел жгучий брюнет с глазами, словно черные блестящие пуговицы.
– Я – Джон Бэфут. Согласно завещанию Луиса Сараписа отвечаю за его тело. Надо его немедленно оживить, таково указание покойного.
– Понятно, – кивнул Герб. – Что ж, не возражаю. Давайте сюда мистера Сараписа, мы его мигом воскресим.
