Борис Шейнин - В недрах планеты
Прежде всего это высокая температура и давление… В двух словах… Большинство ученых считает, что температура в центре ядра доходит до трех тысяч градусов. Такие огромные температуры уже известны технике. Да, впрочем, три тысячи градусов — это температура волоска обычной лампочки накаливания. Но сочетание высокой температуры с давлением…
Егоров направляется в соседнее помещение. Телеобъектив следует за ним.
В соседней комнате массивный пресс.
Ученый подходит к лаборанту, который сейчас возится у пульта пресса.
— А пока, в двух словах…
Егоров берет лежащие возле пульта два стальных бруска и кусок глины.
— …Броневая сталь и кусок глины… Станете ли вы равнять их по прочности? Конечно, нет. А смотрите, что сделает давление…
Лаборант кладет комок глины между брусками и все это помещает в пресс.
— Пожалуйста, начинайте.
На манометре ползет вверх стрелка. Останавливается у красной черты.
— Вот… Это приблизительно двадцатый километр от поверхности Земли.
Егоров разнимает бруски. Глина вдавлена в металл, словно кусок шпагата в стеариновую свечу.
— Смотрите… Броневая сталь поддалась глине. Наши опыты показывают, что под высоким всесторонним давлением твердое вещество становится как бы твердой жидкостью… В центре Земли должна исчезнуть разница между твердым и мягким или даже расплавленным жидким телом.
И снова телекамера на борту корабля… Голос комментатора, обращающегося к Таланину:
— Сергей Петрович, как же все-таки удалось получить материал для корабля, который в недрах Земли не превращается в твердую жидкость?
— Вы не совсем точно поставили вопрос, — отвечает Таланин. — Мы не искали для нашего корабля новое вещество, а стремились придать известным материалам новые свойства. Решающим здесь явилось изобретение квазимагнитного упрочнения металлов.
— Не можете ли вы хотя бы в общих чертах ознакомить нас с его принципами? — просит комментатор.
— Как говорит Павел Дмитриевич, «в двух словах», — улыбается Таланин. — Пожалуйста. Дело, видите, вот в чем…
Таланин подводит комментатора к прозрачному макету корабля, помещенному возле приборной доски. Нажимает кнопку, и сразу же в прозрачной оболочке корабля на макете возникает густая сетка тонких, как волоски, полос.
— Вся толща металла, — говорит Таланин, — пронизывается напряженным полем элементарных частиц… Поле становится как бы каркасом, арматурой, сшивающей воедино все атомы металла…
Таланин выключает прибор. И постепенно исчезает изображение квазимагнитного потока.
— Но должна быть решена еще одна проблема, не менее трудная, чем преодоление давлений; проблема охлаждения… Те средства, которые используются на космических кораблях, здесь не годятся. Ведь отводить тепло некуда…
Таланин зажигает спичку и подносит ее к макету корабля.
По мере приближения пламени к оболочке в ней начинают «проявляться» линии квазимагнитного упрочнения.
— Мы не пытаемся избавлять наш корабль от окружающего тепла. Наоборот… Видите, в макете для этого достаточно тепла горящей спички… Тепловую энергию, которую получает оболочка корабля, мы превращаем в энергию квазимагнитного упрочнения и используем для питания двигателей. Таким образом, в Земле корабль движется за счет энергии самой же Земли. Да, впрочем, что же в этом удивительного? Разве большинство видов энергии, которыми мы пользуемся, не взяты нами у Земли?
— Это похоже на фантастику! — не выдерживает комментатор.
— Теперь вам многое должно стать понятным в конструкции корабля. Как видите, — говорит Таланин, указывая на макет, — корабль имеет несколько рабочих отсеков — салонов, которые как бы нанизаны на двигатель — систему конусообразных камер, помещенных в центре корабля. Корабль движется в недрах, пропуская сквозь себя измельченную ультразвуковым буром породу… Между прочим в этот раз, когда корабль уже возвращался на поверхность, он попал в газовый мешок. Сильное давление газа почти выбросило его из недр.
— Я позволю себе задать еще вопрос, — вступает комментатор. — Телезрители уже знают, что на больших глубинах корабль встретил загадочный барьер. Что мешает наблюдать за этим барьером с поверхности Земли? Ведь сфотографировали мы Луну на расстоянии?…
— Да, это логичный вопрос… Но дело вот в чем: у космического корабля имеется радиосвязь с Землей. Ее можно использовать и для управления и для передачи на Землю любой информации… В недрах же радиосвязь совершенно исключена, а другие способы передачи информации сквозь земные толщи пока еще не найдены. Вот почему мы посылали не управляемый с Земли корабль, а с программным управлением…
— Каковы, по-вашему, перспективы изучения таинственного барьера?
— Ясно одно: рано или поздно мы перестанем называть его таинственным…
Все, что я увидел и услышал в тот день, потрясло воображение. И хотя дело, которым я в то время занимался в Институте космической медицины, было далеким от изучения недр, я больше не мог не думать о глубинах планеты. Пожалуй, я даже не удивился, когда однажды меня пригласили в Институт Земли. Готовилось путешествие людей в недра. Разве не естественным было ожидать, что опыт космической медицины, которой я посвятил себя, окажется необходимым недронавтам?
Постепенно я втягивался в широкую область научных споров, связанных с изучением Земли. Некоторые ученые предполагали, что в недрах планеты происходят интенсивные ядерные процессы… И хотя эксперименты, которые проводил Егоров, не подтверждали этого, мы все же готовились к неожиданностям.
Я стал частым гостем в Институте радиационной биологии. Однажды для демонстрации созданного здесь противорадиационного препарата мне показали опыт: были выбраны две группы белых мышей, которых подвергли облучению.
Но предварительно мышам первой группы ввели препарат…
Результат оказался поразительным: в то время как уже через несколько часов во второй группе все животные погибли, все мыши, которым был введен препарат, совершенно не почувствовали влияния смертельных доз радиации…
Через некоторое время я уже знал особенности нового препарата. Противорадиационное вещество должно быть введено в организм непременно до облучения. Введенное после, оно лишь ускоряло гибель.
Обо всем этом мы поставили в известность правительственную комиссию, специально созданную для организации экспедиции. В комиссию входили виднейшие ученые страны. После долгого обсуждения всех «за» и «против» комиссия вынесла решение: «Экспедицию разрешить, но лишь при условии, что среди членов экипажа подземного корабля будет и врач-биолог»…
