Уильям Нолан - Спейс работает по найму
Я полагал, что она была удовлетворена, потому что она опустила свой 25-й и сделала утроенный вдох.
- Нам нужна ваша помощь, мистер Спейс. Нам нужна ВАША помощь.
- Кому это "нам"? - спросил я, откидываясь в кресле и укладывая бумажник. Песчаный червь опередил мое время и был уже на полпути к стене. Я пожелал ему удачи.
- Меня зовут Исма Питкарн Умани. Я с детства удочерена на Венере. Мой отец доктор Имануил Квинтас Уиани.
- Ученый чудак?
- Да, - сказала она, кивнув одной из голов. - Он ждет снаружи. Мы хотим нанять тебя.
- Что ж, я работаю по найму, сестренка. Двести соларкредиток в день, плюс расходы. Если я работаю за пределами системы, гонорар удваивается.
Похоже, она решила, что это в самый раз.
- Мы готовы принять твои требования. Мой папа - преуспевающий человек.
- Тогда зови его сюда, - сказал я.
Она предоставила мне набор продолжительных улыбок и вышла пригласить отца. Мне о нем доводилось слышать. Год назад, или около этого "Эрспейнс" объявил сенсационные эксперименты доктора Умани в трансплантации мозга. Он оперировал в шикарной клинике за пределами Олд-Нью-Йорка и считался порядком свихнувшимся, но блестящим ученым.
И вот он появился - глаза дикие. Он пересек комнату, шатаясь, подошел к моему столу, причем дочка по пути старалась выровнять папашу.
- Эге, да что за славного парня мы здесь видим, - заговорил он с мощным ирландским акцентом. Он перегнулся через стол и хлопнул меня по плечу. От него пахнуло запахом дрянного виски. - Ты не из Дублина, малыш?
- Я не ирландец, - сказал я.
- И папа тоже, - заверила меня Исма. - Это его нынешнее тело - тело ирландца.
Я тупо посмотрел на нее.
- В настоящее время, - объяснила она, - он живет в теле пьяного ирландца. В предыдущем теле он был пьяным уэльсцем. Папа предпочитает колоритные тела.
На меня это подействовало.
- Надо полагать, удалась эта затея с пересадкой мозга?
- Да, конечно. Бредовые идеи тут не причем. Мозг папы побывал во многих телах. Вообще-то, мы здесь именно поэтому.
Я развернулся в скрипучем, вращающемся кресле, открыл бутылку скотча, сделал изрядный глоток и почувствовал, как тепло пробежало вниз, к самым пяткам.
- Поверь мне, милая душа: один лишь дьявол способен погасить жажду этого достойного человека, - уныло произнес доктос Умани, глядя на меня кровавыми ирландскими глазами.
- Не давайте ему ни капли, - предупредила меня Исма. - Папочка надирался всю дорогу от Луна-сити.
Я убрал скотч. Исма опустилась в лучшее кресло для клиентов. Чуть ниже трех голов у нее было отличное земное тело, округлое, - как гряда марсианских песчаных холмов. Удобно облегающие одежды, которые, надо думать, обошлись папане в триста соларкредиток минииум, подчеркивали полные бедра. У нее был милый моему сердцу набор рук и ног, а ляжки пухлые, созданные словно нарочно для укуса. Я никогда не упускал случая ущипнуть подобную ляжку, если таковая появлялась поблизости.
- Скажите, что вы от меня хотите? - спросил я.
Она тихонько ответила:
- Это задание будет очень простым. Мы хотим, чтобы вы...
Доктор Умани, уже успевший прикорнуть на моей кушетке, вдруг вскочил и простер к небу кулаки.
- Ей-ей, похоже, они уже снова здесь!
Три лица Исмы побледнели.
2.
Мы услышали дробный топот ног бегущих людей в холле, мой 58-й находился в сейфе, где я хранил его среди папок с делами. Но Исма уже нацелила на дверь свой 25-й.
Дверь распахнулась и ввалились трое мускулистых Луни, паля в нас из утяжеленных микролазеров "Сиддлей-Армстронг 5". Я нырнул под стол, утащив за собой Исму, но я ничем не мог помочь доктору Умани. Он получил в грудь три лазерные пули 45-го кэлиора - хоп, хоп, хоп. Эти мокрые шлепки не оставляли сомнений в том, что Сиддлей-Армстронг сделал свое дело.
К тому времени, когда я ухватился за диск сейфа, чтобы извлечь заряженный 38-й, один лишь бедолага Умани хрипел на полу, отходя в мир иной.
- Позовите священника, - хныкал старый чудак. - Дайте моей бедной, запятнанной душе войти в жемчужные врата, очиститься от грехов плоти!
- Вздор! - буркнула Исма, опускаясь возле него на колени.
- Прекрати глупое нытье и послушай. Ты приготовил очередное? Доктор Умани посмотрел на нее. Веки его трепетали.
- Корабль... вторая капера с конца, - тут глаза его закатились.
- Он быстро отходит, - сказал я.
- Неважно, - сказала Исма. - Только побудь с ним, пока я не вернусь. Если Луни вернутся, не медлите, уничтожайте их.
Я получил уже свою долю неприятностей от лунных головорезов и знал, что не огорчусь, если придется пристрелить еще троих.
- Куда ты собралась?
- На крышу, в наш корабль. Я обернусь за секунду.
Она ошиблась, в действительности ей понадобилось три минуты. Она вернулась с безвольным телом тощего чернокожего мужчины, которое держала, перекинув через плечо. На нем были полосатые брюки и ярко-красная рубаха с золотыми пуговицами. Она положила его рядом с отцои.
- Не задавайте вопросов, - она распустила черные волосы двух голов. Следите, не появятся ли Луни. Меня ждет работа.
Она поспешно притянула медицинскую сумку и открыла ее. Я не спец в операциях к операционном снаряжении, но я все же узнал мозгорез. Она включила его, и аккуратно срезала макушку с пьяной головы ирландца доктора Умани. Затем осторожно полезла внутрь и вытащила большой яйцеобразный стальной цилиндр.
- Подержи, - сказала она, вручая его мне.
- Что это?
- Папа, - сказала она. - Папа, конечно.
Я посмотрел на цилиндр. В глубине он пульсировал красным и был твердым на ощупь.
Исма работала над черным мужчиной. Она вскрыла его голову, взяла у меня цилиндр и ловко вставила его. Чтобы присоединить макушку, она воспользовалась быстросшивателем.
- Ну вот, - сказала она, улыбаясь всеми своими тремя ртами. - Все готово.
Тощий черный человек сел, почесывая череп. Он ухмыльнулся в мою сторону, а затем запел:
- В шахте бедный паренек
Рубит лунный уголек.
Белый платит медный грош,
Черный стал на тень похож...
- Что за чертовщина происходит, - потребовал я объяснений.
Исма нахмурила большинство своих бровей и вздохнула.
- Разве вам не ясно?
- Нет, - сказал я.
- Папин мозг пересажен в тело этого черного джазового певца, полученного из нашего филиала в Нью-Оулд-Нью-Орлеане. У папы всегда была тяга к черным джаз-певцу.
- Целый день тружусь один, скажет белый господин, - пел доктор Умани.
- Он знает, кто он? - поинтересовался я.
- Естественно, - сказала Исма. Она сунула свою ладошку в грубую черную пятерню. - Папочка, ты бы лучше рассказал мистеру Спейсу о том, почему мы решили нанять его.
- А кто возражает? - спросил доктор Умани, изображая ранний южный диалект. Но он даже равняться не мог по убедительности с недавним ирландским акцентом.
