Уитли Страйбер - Точка Омега
Они запустили запись разговора с каким-то типом из университета, который объяснил, что астрономы понятия не имеют, пересекли мы центр Галактики или нет, потому что его скрывают пылевые облака.
— Конец эфира, — сообщила Джинджер. — Двухминутный перерыв, Марти.
Свет над Марти погас, камера выключилась, и он попытался справиться с обжигающей яростью, которая его охватила.
— Вонючее дерьмо, — прошипел он, изо всех сил стараясь не закричать. — Мы приперли мерзавца к стенке, разве не за этим мы купили эль-Тимоти билет до самого Джерси, так, Джинджер?!
Но та молчала.
Марти понимал, что нет никакого смысла возмущаться и дальше, но не мог остановиться:
— Я хочу знать, ты уже получила диплом мастера превращать все, чем занимаешься, в дерьмо, или ты всего лишь продвинутый любитель?
— Я нашла запись!
Марти отчаянно хотелось сказать ей, что она может засунуть запись себе в задницу, но он знал, что это заявление может быть классифицировано как сексуальное домогательство на рабочем месте.
— Просто замечательно, — ответил он. — Сверни ее для меня, после передачи я ее раскурю.
— До твоего эфира пять, четыре, три, два, один.
— Главная новость сегодня, друзья, — снежный эффект озера[6]. Да, вы все правильно поняли, вечером и ночью нас ждет солидная доза этого самого эффекта.
И все в таком же духе, до конца часа, когда их время истекло. Марти вышел из темных декораций и обнаружил, что Джинджер уже нет, причем, судя по всему, некоторое время. Но где еще найти человека, который делал бы ее работу за такие деньги?
Поздно вечером он сидел в баре, потягивал пиво и мечтал, чтобы появился кто-нибудь — все равно, кто, — с кем он мог бы поиграть в карты. И тут вошел какой-то человек, увидел его и сказал:
— Привет, Марти. А снега-то нет!
Это был Марти Бреслин, на вершине славы.
6:36 вечера, 22 декабря 2012 года
Лаборатория реактивной тяги
Доктор Дебора Уилсон показала на едва заметно мигающие показания УКА «Эксплорера»[7].
— Что это за импульс, Сэм?
Ее аспирант подумал, что она решила в очередной раз устроить ему проверку, и включил экран, на котором появилось подробное описание показаний «Эксплорера». То, что он увидел, его озадачило. Ионный поток со стороны Солнца время от времени менялся, иногда довольно значительно, но никогда — так сильно.
— Давайте, я проверю цепи.
Это поможет установить, не возникла ли в системах спутника перегрузка, и найти источник проблемы.
— Я это уже сделала, — сказала доктор Уилсон.
Ее ответ прозвучал отрывисто, сдержанно и уверенно; она давала ему понять, что мощный импульс представляет собой реальный феномен.
Сэм вывел на экран показания активности Солнца и гелиосферы. Скорость солнечного ветра составляла 431,5 километра в секунду, плотность протонов — 13. В умеренных широтах имелась корональная дыра и два небольших пятна на ближней стороне.
— Значит, Солнце ни при чем, — сказал он.
— Очевидно, нет, — ответила Дебора.
В таком случае, получалось, что это энергия, пришедшая из глубокого космоса. Впервые ее заметили в конце девяностых прошлого века русские астрофизики, но их американские коллеги считали, что данный фактор не имеет серьезного значения.
Когда Сэм снова заговорил, его голос прозвучал на октаву выше, и ему самому стало противно.
— Этого просто не может быть. — Он откашлялся.
— И тем не менее.
Мощный ионный поток прямо сейчас проникал в Солнечную систему, и резкое увеличение его интенсивности не вызывало сомнений. Его наставница ждала ответа.
— Я думаю, это волна энергии от какого-то явления за пределами Солнечной системы, возможно, древней сверхновой.
— Почему древней?
— Ну, очевидно, что по сравнению с обычным выбросом солнечной энергии этот заметно сильнее, но я думаю, что если бы сверхновая находилась близко… тогда волны были бы значительно мощнее.
— Если только мы не находились на дальнем кольце с 1997 года и сейчас видим передний фронт импульса.
Сэму совсем не понравилось то, как прозвучал ее голос. Он поднял голову и встретился с ней глазами.
— Вы напуганы.
— Вспышки сверхновых не редкость.
— Но… О, господи! — Если перед ними передний фронт импульса волны сверхновой, это может привести к гибели жизни на Земле. — Невозможно!
Уилсон потянулась через его захламленный стол и сделала то, чего ни разу не делала раньше, и что, наверное, относилось к категории неуместного поведения. Она прикоснулась к его руке, начала что-то говорить, но остановилась на полуслове, и ее молчание сказало ему все без слов.
Это было возможно. Очень даже возможно.
Однако, когда об их открытии в конце концов стало известно прессе, люди не так чтобы сразу побежали в церкви умолять бога о спасении. На самом деле их открытие получило всего один абзац в «Научных новостях» и пару дней висело на сайте Космос.com. Его прокомментировали несколько научных блогов, но, по большей части, мимоходом.
Однако уровень энергии в Солнечной системе постепенно повышался, и эта тенденция с каждым днем становилась все более отчетливой. Никто не заметил, что ионный поток начал набирать силу с точностью до наносекунды ровно в полночь двадцать первого декабря.
Но история о том, что происходило с нашей Солнечной системой, станет обретать все большее значение, пока не превратится в самую важную, величайшую и, в определенном смысле, последнюю из историй.
Глава 1
СЧАСТЛИВЧИК
Май 2020 года
Дэвид Форд ни разу в жизни не летал на личном реактивном самолете, но доставка нового главного психиатра в суперпривилегированную Военную клинику именно таким способом казалась неизбежным фактом. Самолет был маленьким и гораздо более шумным, чем обычный лайнер, зато быстрым и обитым бархатом, пусть и слегка потрепанным. Кожа в некоторых местах тихонько потрескивала, ковровые дорожки вытерлись после того, как по ним прошло бессчетное число ног.
Напротив сидела миссис Обри Денман, член совета директоров — сплошные острые углы и отчаяние, худые руки, шея, напоминающая узловатую веревку, лицо — археологическая карта подтяжек, которых было так много, что, в конце концов, она стала похожа на воскового двойника самой себя. Ее смех состоял только из звука, в нем не слышалось даже намека на чувство. Ей, наверное, уже исполнилось семьдесят пять или даже больше.
Самолет вызывал у Дэвида клаустрофобию — в летательном аппарате ни один сантиметр не пропадал даром. На кухне в полной готовности броситься исполнять желания пассажиров стоял замогильного вида официант в голубом блейзере и с глазами, лишенными всяческого выражения за годы ожидания.
