Уитли Страйбер - Точка Омега
— Если вы предложили мне это место, основываясь не на моей медицинской квалификации…
— У вас великолепная квалификация.
— Кто такая Кэролайн Лайт? И о каком классе вы говорили?
— Доктор, вы все вспомните.
— Нет, я хочу получить ответ прямо сейчас, или попрошу вас развернуться и лететь обратно в Нью-Йорк.
— Вам некуда возвращаться. Вы уволились.
И она права. Из тех, кто мог в настоящее время работать, на его место с радостью пришло бы человек пятьдесят, и, вне всякого сомнения, вакансия была заполнена через несколько часов после его увольнения.
— О каком классе вы говорили?
— В детстве вы учились в классе. В имении Эктона.
— Это невозможно.
— Вы говорите так сейчас, но вы вспомните.
— Почему я забыл?
— Потому что, если бы вас не заставили забыть, вы могли проговориться касательно очень деликатных предметов. Кто-нибудь из вас.
— Кто-нибудь из нас? Из кого?
— Из вашего класса!
— Я не помню никакого класса, миссис Денман, поэтому прошу вас объяснить, о чем вы говорите.
— Дэвид, сейчас ваш класс собран в клинике, и кажется, что они пациенты.
— Кажется? Миссис Денман, пожалуйста, во что вы меня втянули?
— Дэвид, когда ты окажешься в клинике, сам многое вспомнишь, а скоро появится человек, который поможет тебе вернуть воспоминания.
Больше всего на свете Дэвид не переносил ощущение беспомощности. Он хотел сам управлять своей жизнью, и это явилось одной из главных причин, почему он с радостью согласился на работу, где ему не придется отчитываться перед больничной администрацией, которая, как раз наоборот, будет отчитываться перед ним. Точнее, он так думал.
— Это возмутительно.
— Да, Дэвид, не буду спорить. Ты всегда оставался единственным кандидатом на эту работу.
Не вызывало сомнений, что повернуть назад он уже не мог, — ему совсем не хотелось сейчас оказаться на улице. Мир голодал, и ждать помощи неоткуда. Профессионалы сражались за еду точно так же, как и нищие.
— Вы мне солгали. На самом деле, просто похитили.
— И к кому ты обратишься? К ФБР?
Дэвид помахал в воздухе отчетом.
— Надеюсь, от меня не ждут, что я стану заниматься вопросами снабжения или жизнеобеспечения, потому что это похоже на катастрофу, которая выходит далеко за пределы возможностей клиники Эктона.
— Ты прошел подготовку, которая поможет нам пережить кризис. У тебя уникальные способности.
— Мне прочитали всего один курс на тему поведения в кризисных ситуациях. Я лечу психиатрические заболевания.
— Ты все вспомнишь. Поверь мне.
— Поверить вам?
— Ты должен понять…
— Я ничего не понимаю!
— Заткнись, мальчик!
— Я не собираюсь затыкаться! Хочу разобраться в том, что происходит, потому что вы ставите меня в исключительно сложное положение и одновременно твердите, будто я каким-то непостижимым образом забыл все проклятые правила. Ну же!
Самолет содрогнулся.
— О, господи! — выдохнула миссис Денман. — Ненавижу путешествовать по воздуху.
— Мы всего лишь идем на посадку. Что я должен вспомнить?
— Дэвид, пожалуйста, давай подождем, когда самолет сядет.
— Что, черт подери, я должен вспомнить?!
Миссис Денман вздохнула, и в ее глазах он увидел больше, чем просто отчаяние, — выражение, появляющееся во взгляде животного, которое знает, что умирает и у него не осталось ни одного шанса выжить.
С другой стороны, то же самое можно сказать и про весь остальной мир, если верить документу, который она показала. Все вокруг считали, что так будет продолжаться еще несколько недель или месяцев, но потом станет лучше.
Разумеется, так и будет. Земля вовсе не несется прямиком в ад… или несется?
Когда они начали снижаться, Дэвид увидел деревья над Северным Мэрилендом, покрывшиеся нежными весенними листочками, еще недостаточно большими, чтобы скрыть неприглядные картины на земле: сожженные дома и громадные магазины и брошенные на дорогах машины.
На западе он разглядел огромное поместье, скопление глиняных крыш над симпатичными ухоженными лужайками и людей на них: мужчина ехал на тракторе, еще двое шагали по извивающейся подъездной дорожке.
— Мы прилетели?
Миссис Денман нажала на кнопку интеркома.
— Черт подери, сколько еще осталось?
— Пять минут, мадам.
Она посмотрела на Дэвида.
— Я не хочу умирать. Странно, верно? Я ведь уже такая старая. Это так эгоистично.
Его не волновали ее переживания.
— Такова природа человека, — резко ответил он, и она от неожиданности заморгала, а потом сжала зубы.
«Ну и пусть обижается», — подумал Дэвид.
— Я хочу в этом разобраться, — продолжал он. — Расскажите мне про класс. И если я страдаю амнезией, кто или что ее вызвало? Я был несовершеннолетним? Мои родители дали согласие?
— Разумеется, дали! Твой отец сам привел тебя в класс.
— Я соглашаюсь на работу в качестве врача, а не специалиста по выживанию — или чего еще вы от меня ждете. Я психиатр, и больше ничего.
— Считай себя пастухом.
— Хорошо. Это годится. Только не эксперт по кризисным ситуациям.
— Ты наш Кетцалькоатль[11].
Как же ему все надоело! С того самого момента, как стало ясно, что 21 декабря 2012 года действительно не простая дата и имеет особое значение, все превратились в специалистов по цивилизации ацтеков и майя и их мрачным, сложным и безжалостным богам.
— Я устал от этих глупостей. Проклятые боги не имели в виду ничего из того, что им приписывают.
— Очень даже имели.
— Да перестаньте вы!
— Но, разумеется, не то, что думают люди. Они представляют утерянные научные принципы. Типы человеческих личностей, скрытые возможности. Впрочем, ты и сам все понимаешь, тебе только нужно вспомнить, Дэвид.
— Что вспомнить?
Они летели совсем низко над поместьем, затем снова начали набирать высоту, на сей раз довольно резко, и в результате Дэвид сумел рассмотреть весь комплекс.
За крышами, судя по всему, громадного особняка стояло строгое современное здание, и всю территорию окружала высокая кирпичная стена.
— Это колючая проволока на стенах?
Миссис Денман выглянула в окно.
— Похоже на то. У нас великолепно организована охрана. И на это есть причины.
— Не сомневаюсь.
Когда самолет приземлился, появилась необычно тяжелая — по представлениям Дэвида — черная машина; видимо, «Линкольн», решил он. Официант Энди открыл дверь самолета и спустил трап. Дэвид посмотрел на часы. Они провели в воздухе тридцать восемь минут и проделали путешествие, которое заняло бы шесть часов на машине, если бы, разумеется, на дорогах не было пробок. Но, учитывая невероятное количество брошенного повсюду транспорта, они вполне могли добираться сюда и неделю или вовсе не сумели бы преодолеть все препятствия.
