Наталья Никитина - Полтора килограмма
тело донора». Далее шла моя краткая биография.
Я свернул газету и бросил на стол, где ожидали своей очереди другие печатные издания с
аналогичными заголовками на первой странице. Руки казались неимоверно тяжелыми; переполняла
моральная и физическая усталость. Испытывал ли я жалость к себе? Безусловно, да! Эта жалость разъедала
изнутри, словно серная кислота, делая меня слезливым и слабым.
Конечно же, я осознавал, что поиск подходящего донора – это длительный процесс. И ждал. Ждал
уже семь месяцев и двенадцать дней. Ожидание выматывало, истощало, лишало сна и покоя. Но я отчаянно
цеплялся за жизнь. Тревога лохматой голодной росомахой терлась о больное сердце. Каждый вечер я с
благодарностью добавлял прожитые сутки в копилку к таким же беспросветным и унылым дням. Может,
уже завтра мое сердце остановится, так и не дождавшись своего спасителя!
В холле раздался очередной телефонный звонок. Трубку поднял Патрик.
Журналисты, словно посходили с ума, пытаясь во что бы то ни стало взять у меня интервью. Вскоре
дворецкий появился на террасе и доложил:
– Подъехала мисс Новак, журналистка. Вы ей назначили на двенадцать.
– Проводи ее сюда, – я устало махнул рукой в сторону стоящего напротив кресла.
Через несколько минут послышался мелодичный стук женских каблучков по мраморному полу холла,
и на террасу вошла изящная блондинка, держащая в руках коричневый кожаный кейс. Пес приподнял
голову, оценивая степень возможной угрозы, исходящей от визитерши, и, не найдя оснований для тревоги,
вновь погрузился в дремоту.
Журналистка нервно улыбнулась одними губами. При этом ее большие глаза смотрели напряженно-
заискивающе, словно пытаясь прочесть мое настроение. Ее состояние можно было понять. Я всегда избегал
общения с репортерами и порою неоправданно грубо реагировал на их навязчивость. Красоваться на
обложках журналов – удел молодых, а я не настолько тщеславен. Все интервью, как правило, сводятся к
вопросам о личной жизни и к моим планам о ближайших инвестициях. А чего ради я должен всем
рассказывать, как трачу свои деньги? Иными словами, журналистская братия, зная о моем угрюмом
характере, справедливо меня недолюбливала.
Я поднялся из кресла и, сделав шаг ей навстречу, протянул руку; она подала мне свою, такую теплую,
мягкую и удивительно узкую. Я приподнял ее ладонь к своему лицу и слегка коснулся губами шелковистого
запястья. В ту же секунду напряжение исчезло с лица девушки, и ее улыбка приобрела естественность, а в
глазах неожиданно промелькнули заигрывающие чертики.
– Добрый день, мистер Харт! У вас очень красивый дом, – низким волнующим меццо-сопрано
прощебетала журналистка.
– Добрый день, мисс Новак. Благодарю.
Я жестом пригласил ее присесть в кресло напротив. Она опустилась на мягкое сидение, кокетливо
сведя колени вместе и слегка наклонив обе ноги вправо.
2
Я не без удовольствия принялся ее рассматривать. На вид не больше двадцати пяти лет. Облегающее
платье чуть выше колена с глубоким декольте. Стариковское самолюбие позволило себе предположить: эта
девушка, готовясь к интервью, думала обо мне не как о семидесятисемилетнем старике, а как о мужчине,
что вызвало невольную улыбку.
– Какие напитки вы предпочитаете в это время суток? – галантно поинтересовался я, продолжая
рассматривать девушку.
Светло-голубые миндалевидные глаза выражали неприкрытое детское любопытство, с которым она
тоже меня изучала. Густые удивленно изогнутые брови и аристократически узкие скулы подчеркивали
породу девушки. Прямой, как у древнеегипетской царицы Нефертити, нос придавал ее лицу волевое, я бы
даже сказал упрямое выражение. Чувственные губы, четко очерченный подбородок. Искусный, едва
заметный макияж. Взгляд задержался на нити белого жемчуга, нежно обнимающего длинную изящную
шею. По одной жемчужине в каждом ухе, колец нет, значит, не замужем и не обручена. Думаю, за право
писать ее портрет в прежние века могли бы побороться Рафаэль и Леонардо да Винчи. Первый, несомненно,
увидел бы в ней ангельскую красоту, а второй отметил содержание ее лица, хранящего глубину и харизму.
– Я не откажусь от чашечки зеленого чая. Можно просто Кэрол, – слегка краснея под моим
блуждающим взглядом, ответила журналистка.
Стоящий за ее спиной Патрик без промедления последовал на кухню.
– Просто Кэрол, признаюсь вам, я раньше кусал людей. Зубы чесались, – пояснил я и сделал паузу,
наслаждаясь растерянно-удивленным видом девушки. – Но мне тогда было чуть меньше года, а потом
бросил это занятие. Так что можете меня не бояться. Кстати, у вас очень красивые глаза и бирюзовое платье
удачно оттеняет глубину их цвета, – не сдержался я от комплимента.
Обладая безликой внешностью, в юности я умел обращать на себя внимание женского пола своей
начитанностью и умением делать изысканные комплименты, которые, будучи прыщавым юнцом, трепетно
заносил в свою записную книжку из прочитанных романов. В ту пору мое воображение рисовало тот
дивный вечер, когда я, взяв свою возлюбленную за руку, буду с придыханием произносить эти слова.
Кэрол покраснела еще гуще и, доставая из кейса папку с бумагами, улыбнулась:
– Спасибо, мистер Харт. Жаль, что вы сейчас не кусаетесь, получилась бы отличная сенсация.
– Ну что вы! Я бы не посмел портить такую чудесную кожу!
– Давайте оставим формальный обмен любезностями и перейдем к теме моего визита. По телефону
я сообщила, что наша студия хотела бы снять фильм о вашей жизни и предстоящей операции. Оператор
должен вот-вот подъехать, и мы приступим. А пока вы можете ознакомиться с запланированными
вопросами и вычеркнуть нежелательные для вас.
Она протянула руку с исписанными листами, и я уловил еле заметный шлейф ее цветочных духов с
кисло-сладкими нотками зеленого яблока. Поправив очки, я принялся читать. Вопросы были довольно
стандартными: о предстоящей операции, детстве, родителях, первом заработанном миллионе, детях,
женах…
– Ничего неприличного. Признаться, даже немного разочарован, – улыбнулся я, возвращая бумаги.
Она привстала с кресла и наклонилась, протягивая к ним руку. В этот момент я не смог отказать себе в
удовольствии и скользнул взглядом по ее декольте. Она заметила это, и в уголки ее губ закралась еле
заметная улыбка. Так улыбаются красотки, утомленные вниманием невзрачных пареньков, не имеющих ни
малейшего шанса на знакомство. Сотни раз я видел такие улыбки в юности. Богатство и статус оградили
