Антон Первушин - Пираты Тагоры
И перепонка люка опять затянулась.
Корабль мягко подпрыгнул и с негромким свистом растаял в мутно-белесом небе Саракша
Похрустывая настом, Эспада зашагал к поклаже. От приземистых, сливающихся с ландшафтом куполов комконовской базы к нему бежали люди. Эспада помахал и им: «Эхой, товарищи!»
Полярная база КОМКОНа расположилась в уютной ложбине между скалистыми отрогами на берегу крохотного, до дна промороженного озерка. Поздняя весна в приполярье Саракша мало отличалась от аналогичного времени года где-нибудь под Диксоном. Хотя окрестные виды, скорее, напоминали Эспаде побережье ледового океана, что на планете Ковчег, на которой он, тогда еще юный стажер Комиссии по Контактам, проходил практику. Но если маленькое лиловое солнце Ковчега по полгода не покидало небосвод, то светило Саракша оставалось невидимым круглый год.
Эспада потянул носом пахнущий морской солью воздух. Океан отсюда только угадывался, серо-стальным обручем охватывая края громадной чаши выгибающегося горизонта. Базу возвели поближе к северной макушке планеты, на последнем островке в цепи подобных, что неровной цепочкой протянулись от материка к полюсу. Дальше простирались только реликтовые ледовые поля, не тающие и в разгар лета. Уединенность островка вполне отвечала целям постоянной экспедиции. Один дежурный звездолет, два ангара, три транспортных бота, пять жилых куполов, пять – служебных, десять сотрудников КОМКОНа. А теперь еще один – прикомандированный от Совета Галактической безопасности Диего Эспада.
Давно миновали времена юных восторгов, когда, высадившись на чужую планету, Диего прежде всего с любопытством озирался. И все-то ему казалось новым и необычным: и низкое непроглядное небо, и чудовищная атмосферная рефракция, и даже сухие былинки, что торчали из редких проталин. И особенно здорово было находиться среди таких же любопытных и восторженных парней и девчат. И мнилось, что ни ему, ни этим отличным ребятам никогда не придется дышать смрадным, с кисло-металлическим привкусом воздухом Столицы или миазмами южных радиоактивных болот.
Никогда и нигде…
Хотя, КОМКОН есть КОМКОН. Если будет нужно, эти парни и девчата, не задумываясь, полезут в любое пекло: уровень подготовки у них приличный. Диего знал это не понаслышке. Единственное, к чему они не готовы, – перестать быть собой, влезть в шкуру местного человекоподобного обитателя, скрыть душу свою в непроглядных сумерках морали. По плану, разработанному на долгих совместных заседаниях Комиссии по Контактам и Совета Галактической безопасности, из всего контингента землян, «аккредитованных» ныне на Саракше, личину аборигена предстояло носить только Эспаде. Во-первых, у него уже был опыт. А во-вторых, модельное кондиционирование – слишком сложная и стоящая многих человеко-часов процедура. И подвергать оной весь персонал базы – затея расточительная. Да и небезопасна она, эта процедура, если совсем честно. Ох, как небезопасна. Особенно – для психики реалигента.
Правда, не все земляне находились сейчас на полярной базе. Где-то на юге развивал контакт с расой голованов Лева Абалкин. Плел паутину интриг в столичных теснинах резидент СГБ Рудольф Сикорски. И мотался, неведомо где, верный порученец Странника Максим Каммерер, он же герой революции Мак Сим. Теперь к ним предстояло присоединиться и Диего Эспаде…
Полярные жители налетели, словно веселый дружелюбный вихрь. Обняли. Похлопали по плечам, пожали медвежьими лапами худую руку. Подхватили тюк и ящик и смеющейся разговорчивой гурьбой повлекли гостя к жилью.
База жила в напряженной рабочей суете.
– Мишка, а Мишка? Куда механозародыш ставить?
– А что у тебя?
– ДЭУ, модель сто семь.
– Тэк-с… – Цыганистого вида парень лихорадочно перелистывает инструкцию. – Ага… Дезинтегратор экспедиционный универсальный… Ставьте во-он возле того останца… Кремнезем для дезика в самый раз…
– Sorry! – рявкнули над самым ухом Диего.
Он посторонился.
Четверка парней поволокла черное, влажно поблескивающее яйцо механозародыша к одинокой скале. База расширялась. Новые планы КОМКОНа касательно Саракша требовали постройки стационарного космодрома. Поэтому полярные жители трудились не покладая рук. Развивающиеся механозародыши обшаривали эффекторами окружающее пространство в поисках пригодного для строительства материала. Из-под жерл дезинтеграторов рвались в неприветливое небо разноцветные дымки. Звонко стучали перфораторы, жужжали электроотвертки – киберы монтировали шарообразную антенну большого нуль-передатчика.
Чмокнула запирающая мембрана служебного купола, украшенного любовно выведенной синей пятеркой. Навстречу Диего вышел начальник базы Яков Виленович Осиновский, бывший звездолетчик. Старый космический волк недоверчиво окинул взором небесную хмарь. Зябко поежился, кутаясь в нелепую кожаную куртку с меховым воротником. Судя по кадрам старинных хроник, лет двести назад такие куртки носили военные летчики. Нынешние пилоты предпочитали более удобные комбинезоны, но начальник базы был человеком с причудами. Поговаривали, например, что он терпеть не мог лысых, хотя сам был лыс, как колено.
– Неуютное местечко, не правда ли? – осведомился Осиновский, обменявшись с прибывшим рукопожатием. – И кому это понадобилось ставить базу на полюсе?
Вопрос был риторическим, но Эспада отозвался:
– Прежде всего это нужно нашим пилотам, Яков Виленович. Пространство над полюсами не контролируется средствами местной противоракетной обороны.
– Я и говорю, неуютное местечко, – откликнулся начальник базы. – И кому это взбрело в голову обстреливать звездолеты ракетами?
На этот вопрос Эспада отвечать не стал. Была у Осиновского такая странная манера – задавать вопросы, не требующие ответа. Случалось, до отчаяния доводил практикантов, которых присылала Комиссия к нему на стажировку. И ведь не по злобности характера, а только лишь по закоренелой привычке, которая появилась у космического волка вместе со злополучной лысиной. Капитан Яков Осиновский умудрился спасти экипаж и всех пассажиров, когда Д-звездолет «Геркулес» рухнул в метановый океан планеты Сарандак, но сам обгорел, как головешка.
– Ладно, – сказал бывший капитан. – Ступай в рубку, Диего. Этот плешивый голован тебя уже заждался.
– Сикорски? Как он? – поинтересовался Эспада. – В духе?
– Ступай-ступай, – ласково проговорил Осиновский. – Сейчас сам увидишь.
Изображение на экране нуль-передатчика рябило и мигало. Казалось, что собеседник строит дикие гримасы в болезненном несоответствии с произносимыми словами, и Странник с трудом сдерживается, чтобы не мигать и не морщиться в ответ. Тем более, слышимость тоже была неважной. И резиденту СГБ на планете Саракш приходилось все время переспрашивать, до боли вдавливая в багровое оттопыренное ухо горошину репродуктора.
