Артём Рыбаков - Игрушки 3
- Постов сколько?
- Постов три: один - на въезде и два по дальним от него углам. По периметру два часовых ходят. Ни вышек, ни секретов.
- Сколько голов насчитал?
- Человек двадцать пять, максимум - тридцать. Командует пожилой летёха.
- Насколько пожилой? - поинтересовался Бродяга.
- Для такого звания - конкретный перестарок. Лет под сорок бедолаге, - немного подумав, ответил Люк. - И зольдатики ему под стать. Есть среди них несколько ружмастеров - видел, как стволы в порядок приводят. Пулемёты, в основном.
Фермер задумчиво почесал нос:
- То есть у них бдят постоянно человек восемь?
- Да.
- А подходы?
- Сейчас нарисую! - и наш разведчик присел на корточки и принялся чертить щепочкой на земле.
- Секунду подожди, - попросил я. - Надо Чернявского и его помощников позвать.
Поминаемый мною Чернявский был тем самым капитаном, что рулил в фильтрационном лагере. Когда сразу после моей прочувствованной речи, призывающей теперь уже бывших заключённых подняться на борьбу с супостатом, возник вопрос, а что же делать с теми немногими коллаборационистами, что остались живы после нашего налёта, я, практически не задумываясь, ответил: "Расстрелять!"
- На каком основании, осмелюсь спросить? - раздался властный голос из толпы.
Я повернулся к говорившему:
- А, это вы, товарищ капитан… А что, в данной ситуации обоснование нужно? Ну… Если так… То за нарушение социалистической законности в военное время: мародёрство, грабёж, предательство Родины. Резонно? - чувствовалось, что с этим командиром ещё придётся пободаться.
- Да, товарищ лейтенант госбезопасности, - с непонятной интонацией ответил капитан.
- А вы не хотите представиться? - вступил в разговор Бродяга. Уж чутья нашему оперу не занимать!
- Военюрист второго ранга Чернявский. Андрей Николаевич, - ответил пленный, покосившись на эсэсовскую форму Александра. - Военный прокурор двенадцатого мехкорпуса Прибалтийского округа.
- А не далеко вы от своего округа оказались, товарищ военюрист, а? - начал традиционный "чекистский заход" Бродяга.
Чтобы пикировка не вылилась во что-то более серьёзное, пришлось его прервать:
- Товарищ капитан госбезопасности, мне кажется, что обстоятельно об этом вы сможете поговорить в пути, - и я подмигнул Саше.
… В дороге мы действительно обсудили этот, как и многие другие вопросы. В том числе и самый главный: "Куда девать такую прорву людей?" (всего же мы освободили из лагеря четыреста тридцать два человека!). В конце концов, на коротком совещании решили, что для выполнения нашей задачи мы отберём три десятка человек, а остальным, остающимся под командованием прокурора, поможем прорваться в Полесье. Благо оно было "рядом - дорогу перейти", как невесело пошутил Фермер, разглядывая карту. Собственно для того мы сейчас и мучаемся, чтобы была не банда полуголодных безоружных людей, а отряд, способный постоять за себя.
- Точно! Пусть примут участие в нашем веселье! - поддержал меня Фермер.
***
План был прост, как мычание - войти на склад через ворота, оставив блокирующие группы на подъездной дороге, перебить охрану и захватить столько оружия и боеприпасов, сколько сможем увезти. Остальное, по возможности, уничтожить.
Тотена, как человека продемонстрировавшего талант пулемётчика, командир оставил в засаде, так что на этот раз мне придётся демонстрировать свои лингвистические таланты в одиночку.
Вот наш "блиц", нещадно пыля, подкатил к шлагбауму. Часовой, сонный на вид дядька лет тридцати пяти с "чёрным" знаком "За ранение" на груди, бросил быстрый взгляд на номера машины и, поправив винтовку на плече, направился к моей двери.
"Так мне "работать" будет не очень удобно!" - и я, распахнув дверь, спрыгиваю с подножки. В руках у меня красивая кожаная папка - наследие покойного интенданта Зоера, а на плечах - погоны пехотного фельдфебеля.
- Ein moment, kamerad! Der Weg war lang und schwer, - и делаю вид, что собираюсь "отлить" на обочину.
Немец тактично отворачивается, а второй, тот, что поднимает шлагбаум, скрыт от нас кабиной грузовика. Вытаскиваю нож, спрятанный в папке. Ну, не совсем спрятанный - клинок был вставлен в неё, словно закладка в книгу, а рукоять всё время была у меня в руке. Такое можно и с обычной книгой проделать, надо только приноровиться. Папка летит на землю, а я, зажав левой рукой рот часового, бью его ножом в шею. Кажется, что последний выдох немца обжигает мне руку. "Спокойнее, Тоха, спокойнее!" - успокаиваю я сам себя, опустив труп на землю и вытирая клинок о штанину покойного. Быстрый взгляд на Бродягу, сидящего в кабине- тот слегка кивает, это значит, что второй часовой ничего не заметил, а вокруг всё спокойно. Перехватываю нож и, выйдя из-за машины, отправляю его в короткий полёт к горлу второго "привратника".
"Так, теперь поднять шлагбаум и приготовиться "шуметь". Нам нужно, чтобы часть немцев отвлеклась на нас, тогда ребята смогут быстрым броском преодолеть сто метров, отделяющие забор склада от опушки леса…"
Рыкнул мотор "опеля" и он медленно вкатился на охраняемую территорию.
- Тоха, держи! - Шура-два уже стоит на подножке. В правой "парабеллум", а в левой - мой ППД.
"Иээх! Понеслась душа в рай! - бегом догнав ползущую на первой передаче машину, забираю свой автомат и смещаюсь влево, за аккуратный штабель "мосинок".
" Это сколько же их тут! - появляется несколько неуместная в данной ситуации мысль - штабель высотой мне до плеча и в длину - метра четыре. И таких только в пределах моей видимости - три. На дивизию хватит, если что". Выуживаю из-за воротника мундира проводок гарнитуры:
- Арт в канале. Мы вошли, начинаем работать.
- Понял тебя, Арт. Прикрываем, - ответил Фермер.
"Блиц", управляемый уверенной рукой Бродяги, забирает вправо, обрушив пирамиду каких-то ящиков, каких именно я не разобрал, но не патронных "цинков" и не винтовочных укупорок - это точно. Миниатюрная автокатастрофа сопровождается взрывом отборной немецкой брани - сотрудники склада выражают своё отношение к криворукому, как они считают, водителю.
"Ну и чудненько! - прокравшись вдоль стенки из винтовок, выглядываю за угол. - Ага, все смотрят туда… А мне только того и надо!" - и, повесив на плечо ППД, я деловой походкой направился к двум немцам, которые стояли, разинув варежку, и пялились на наш грузовик.
Пять быстрых шагов, и прямой удар ногой в живот впечатывает в верстак, сколоченный из досок и уставленный "максимами" разной степени разобранности, невысокого немца, одетого по теплой погоде только в форменные бриджи и грязно-белую майку с бретельками. Изначально я планировал первым вырубить другого, тот выглядел покрепче, но щуплый фриц очень не вовремя повернулся на звук моих шагов. Да и какая, собственно, разница, если спустя секунду приклад моего автомата всё равно вошёл в соприкосновение с челюстью второго?
