Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 1
А теперь взрослые об этом уже не спорят. Теперь спорят мальчишки. О том, кто будет командиром корабля – Аркадий Резников или Михаил Тушин. У нас в классе образовались даже две партии. Одна за Резникова, другая – за Тушина. Я – за Тушина. Потому что он родился в космосе, и ещё мальчишкой, вместе с родителями, открывал планету Рита. И ещё потому, что планета названа так в честь его матери. Его мать погибла там. Это её звали Рита…
А многие ребята – за Резникова. Потому что он считается лучшим пилотом космоса и провёл в нём ровно половину своей жизни – двадцать три года из сорока шести. И открыл не одну планету, а пять, и ещё одну новую «чёрную дыру». Правда, на открытых им планетах первобытных людей не было. И вообще не было жизни. Но ребята, которые за него, говорят, что он же в этом не виноват…
Резников, Тушин и их жёны летят вместе с двумя сотнями молодых астронавтов. И среди этих двух сотен – сын Резникова и дочь Тушина. Правда, они поженились не друг с другом, как все в нашем классе хотели бы. Они поженились с какими-то другими молодыми астронавтами, и нас это сначала очень огорчило. Но потом мы решили, что огорчаться не стоит – всё равно они летят вместе, на одном корабле. Какая разница, кто на ком женат?
Только Женька Верхов, наш староста, самый толстый и самый высокий мальчишка в классе, никак не мог примириться с тем, что сын Резникова и дочь Тушина поженились неправильно, и всё говорил и говорил об этом. Его уже и не слушал никто. Но он не понимал.
В конце концов я сказал ему:
– Да перестань ты об этом, Женька! Неужели не видишь: никому это не интересно!
Он метнул на меня сердитый взгляд больших коричневых глаз и даже отвёл руку – хотел замахнуться. Но вдруг остановился – видно, дошло. И тихо, даже растерянно ответил:
– А ты, кажется, прав, Сандро. Надо замечать, что интересно и что не интересно людям.
Похоже, он потом долго думал над этим. Над чем?..
…По телевизору всё ещё показывают Третью космическую, и видна поблёскивающая ниточка троса, который соединяет станцию с Землёй и по которому поднимаются сюда кабины космического лифта. Потом по широким белым палубам станции аппарат всё ближе и ближе подъезжает к кораблю «Рита-1».
Сейчас корабль уже не кажется мне дельфином. Он кажется гладкой зелёной горой, которая поднимается вверх и уходит за края экрана.
– Почти сто световых лет отделяют нас от планеты Рита, – говорит диктор. – Сорок лет по ракетному времени будет идти туда корабль. Но наши астронавты прилетят молодыми. Даже ещё более молодыми, чем сейчас. Потому что большую часть пути они проведут в анабиозе. И за время сна их организмы помолодеют на полтора года. Но спать астронавты будут не всю дорогу. По три с половиной месяца каждому из них придётся вести корабль.
Я смотрю на экран, слушаю диктора, и думаю о том, что никогда-никогда не узнаю, как станут жить наши астронавты на планете Рита. Даже не узнаю, долетели ли они туда. Потому что время у них и у нас будет разное. Потому что когда они подлетят к планете Рита, я стану пожилым человеком. А пока на Землю придёт первое их сообщение, здесь пробегут два с лишним века. И я не проживу столько – в наше время не принято столько жить. Потому что к двумстам годам человек становится беспомощным.
Всё это очень грустно. Но надо привыкать. Я ведь тоже стану астронавтом. И может, время для меня пойдёт совсем не так быстро. И может, я тоже улечу когда-нибудь с Земли со скоростью света…
…Телепередача уже ведётся из корабля. Видны длинные узкие коридоры, и частые двери кают по сторонам, и крутые белые лесенки.
Вот одна дверь открывается. И на экране – каюта, маленькая, тесная, с двумя койками у стен.
В этих каютах будут спать астронавты. И в этих же каютах они будут жить первое время на планете Рита. Пока не построят себе дома.
Всё на корабле тесное, маленькое. И кают-кампания – тоже. Потому что в ней никогда не будет собираться больше восьми человек. Астронавты будут нести вахту в дороге четвёрками. И когда очередная четвёрка отдежурит, она отогреет и разбудит следующую, а сама уснёт и замёрзнет.
Зачем же делать большую кают-кампанию?
Астронавтов на корабле не видно. По коридорам и лесенкам торопливо ходят монтажники. А астронавты пока на станции. Они придут на корабль, когда с него уйдут все остальные.
И всё-таки одно просторное помещение на корабле есть – рубка. Сейчас её показывают по телевизору, и я вижу, что сотни разных приборов ровными рядами расположены на её стенах. И среди этих приборов – громадный белый прямоугольник главного экрана.
– Ну, Алик, как тебе нравится корабль? – Папин голос вдруг слышится за моей спиной.
Я оборачиваюсь. Даже не слыхал, как папа вошёл в комнату.
– Очень нравится! – говорю я. – Вот бы на нём побывать!
Пата садится рядом, обнимает меня за плечи и тоже смотрит на экран.
– Может, ещё побываешь, – говорит папа.
Он, конечно, шутит. Ему и в голову не может прийти, что эта шутка способна стать пророчеством.
Но хотя я и понимаю, что это шутка, почему-то кажется, что шутит отец грустно.
– Где уж! – Я качаю головой. – Они сейчас улетят!
– Через шесть лет полетят другие… Строится новый корабль.
– Где строится? – кричу я и думаю: «Вот это новость! Вот ребята ахнут, когда я скажу!»
– Пока на Земле, – отвечает папа. – А потом будут собирать в космосе.
– Почему же не говорят об этом по радио?
– Сегодня скажут.
– А астронавты знают об этом?
– Конечно! – Папа улыбается. – Они будут ждать.
Я люблю, когда папа улыбается. Он особенно красив тогда. Он и так красив – высокий, светловолосый, сильный. И глаза у него почти всегда озорные. Как будто хочет улыбнуться и сдерживается. Но когда улыбается – сразу видно, что ещё и добрый.
– Пап, – спрашиваю я, – а после второго корабля ещё полетят?
– Да.
– И много?
– Много! Корабли будут всё больше, и отправлять их будут всё чаще.
Наконец я вижу на экране, как монтажники один за другим выходят из корабля. Значит, скоро появятся астронавты.
Они и на самом деле появляются быстро. Идут по белым коридорам космической станции – все в зелёной одежде: зелёные брюки и зелёные рубашки с карманами.
Они идут весело, и улыбаются в объективы телекамер, и некоторые машут рукой, а некоторые что-то кричат. Они знают, что их видит сейчас вся Земля, видят и друзья и родные.
Наверно, им очень радостно сейчас, этим парням и их жёнам. Как я завидую им! Как хочется идти среди них, и улететь вместе с ними, и, уходя, вот так же махнуть всей Земле сразу!
Почему-то я думал, что Михаил Тушин и Аркадий Резников с жёнами будут идти впереди.
Но их не видно. Впереди идут парни и девчата, и за ними – тоже, а кто в середине – не разберёшь.
