Джо Холдеман - Миры (сборник)
Производство дешевого металла привело к созданию энергетической базы, что в свою очередь позволило быстро развить такую отраслевую сферу, как туризм, только, правда, для очень состоятельных землян. Они прибывали сюда, чтобы полетать на дельтапланах (когда летишь на крыльях над осью с нулевой гравитацией, усилий не требуется) и полюбоваться (многие часами торчали на смотровых площадках возле иллюминаторов) дикой, постоянно находящейся в движении красотой Вселенной. Брачные пары в медовый месяц и просто богатые любовники устремлялись сюда, чтобы испробовать секс в условиях относительной невесомости – он и впрямь изумителен до тех пор, пока у вас не закружится голова, – а также дабы потешить свое тщеславие, выбрасывая по две тысячи долларов в ночь за крошечный номерок в «Хилтоне». Тонкие ценители изысканных вин просаживали целые состояния, только чтоб добраться до Пафоса и продегустировать вина, которые никуда никогда не экспортировались: «Сан-Эмильон», «Шато-д’Ике» и «Ню-де-Пап». На этикетках никто не обозначал год урожая, годы выдержки, ибо каждый год здесь повторял предыдущий, и каждый урожай удавался на славу, и вино, произведенное только что, – оказывалось таким же отменным, как и столетнее.
Конечно же, туризм был двусторонним. Едва ли не любой взрослый и ребенок из Ново-Йорка мечтал увидеть Землю. Однако баланс цен складывался так, что на каждую тысячу землян, прилетавших на Пафос, приходился лишь один житель Ново-Йорка, отправляющийся на Землю.
Марианна О’Хара попала в число счастливцев. Впрочем, счастье – понятие относительное, и все, зависит от того, какой смысл вы вкладываете в это понятие.
Глава 3
Кланы
В отличие от многих сверстников и сверстниц, О’Хара не была излишне обременена знанием своего генеалогического древа. Она довольствовалась информацией о том, что рядом, в Ново-Йорке, все ещё жила её родная прабабка. Во тьму веков О’Хара не заглядывала.
Но заглянуть туда, дабы познать свою сущность, в общем-то стоило – хотя бы в тот момент, когда она очутилась на пороге полового созревания, и в туманном образе Прекрасного Принца стали отчетливо проступать черты примитивного самца. Люди, населявшие Миры, жили преимущественно кланами, так что почти каждый здесь имел целую кучу родственников. На эту тему даже ходила распространенная шутка: собираясь на свидание, проверь на компьютере степень родства со своим милым (милой), чтобы потом ненароком не наплодить выводок выродков от близкого родственника. Поколение О’Хара было в её роду четвертым поколением землян, осваивавшим Миры. Родословная при желании прослеживалась по шести ветвям, и целых три такие ветви замыкала на себе бабка О’Хара, которая в свое время и в одиночку способна была произвести на небесах целый демографический взрыв.
Самые древние семейные предания восходили к огненно – рыжей красотке, которая в конце девятнадцатого века в Пруссии неудачно выскочила замуж черт знает за кого и вскоре после этого сбежала от супруга в Америку. Там она снова вышла замуж, на этот раз известно за кого – за кузнеца, и родила ему семерых детей. Одного из её сыновей, к несчастью, попутал дьявол, и парня занесло в Богом проклятый город Чикаго, где юноша зарабатывал себе на жизнь, развозя по различным адресам какие-то сомнительного происхождения деньги, и попутно обшаривал карманы благопристойных граждан. Не жалея ног и не покладая рук, он усердно трудился и на той и на этой ниве, всякий раз оказываясь в нужном месте в нужный час; но однажды вышло с точностью до наоборот, и парня кто-то пристрелил – весьма типичный удел юных карманников в том старом Чикаго. Карманник, правда, успел сделать ребеночка одной знакомой проститутке; шлюха немедленно сплавила сына в сиротский приют. Малыш воспитывался под присмотром монахинь и с годами превратился в занудливого профессора, изучающего историю Древней Греции. В семье историка родилась девочка с огненно-рыжими, точь-в-точь как у беглянки-пруссачки, волосами. В характере этой девочки самым удивительным образом перемешались взрывной, бунтарский дух предков и занудство, упрямство и усидчивость папаши-профессора. Девочка выросла, закончила аспирантуру, защитив диссертацию по биохимии, и, поскольку её тема имела непосредственное отношение к космосу, получила возможность поработать на орбите. Там у неё появилась незаконнорожденная дочь, которая осталась в космосе навсегда, связав свою судьбу с работой на ново-йоркскую корпорацию. Очевидно, эта женщина и была прабабкой Марианны. А Марианна, когда пробил её час, взяла себе фамилию О’Хара.
Мать Марианны расстроилась, когда узнала, что её дочь берет себе фамилию О’Хара. Становясь женщинами, девочки обычно выбирали себе фамилии знаменитых людей, как бы называя себя в их честь; однако ни Марианна, ни её мать никогда и слыхом не слыхивали ни о ком, кто бы носил фамилию О’Хара. Марианна заявила, что остановилась на ней потому, что фамилия хорошо звучит и хорошо сочетается с её именем; и действительно, «Марианна О’Хара» звучало куда приятнее, чем «Марианна Скэнлэн»: Скэнлэн – девичья фамилия Марианны. В действительности девочка проштудировала целую гору литературы, подбирая себе благозвучную фамилию, – она трудилась до тех пор, пока имена и фамилии не поплыли у неё перед глазами.
В ночь перед менструацией она физически ощущала, что её тело переполнено чем-то чужеродным. Из-за таблеток, ускоряющих физиологический процесс, её мозг был словно в тумане. Поэтому в конце концов, когда под руку девочке попался список популярных в двадцатом веке романистов, она решила назвать себя в честь Джона О’Хары: буква «О» в середине алфавита, а это значило, что М.О’Хара никогда не оказалась бы в конце списков, составленных в алфавитном порядке.
Следует отметить, что у её матери напрочь отсутствовал слух, иначе, нося фамилию Нейборз, она не дала бы девочке имя Марианна. Они стали Скэнлэнами, когда Марианне исполнилось пять лет, а её матери – семнадцать.
Надо сказать, что большинство жителей Ново-Йорка принадлежали к какому-либо клану. Каждый, кто не уподоблялся нынешним землянам и не зарывался, как крот-отшельник, «в собственную нору», рано или поздно присоединялся к одному из кланов. Этот обычай уходил корнями в Америку рубежа двадцатого-двадцать первого веков и был порожден сумасшедшим ростом налогов.
Поначалу кланы получили широкое распространение в Нью-Йорке, где налог на наследство стал достигать девяноста процентов от стоимости недвижимости. Одним из способов уклонения от налогов был вариант с оформлением семьи как корпорации, когда каждый член семьи входил в Совет директоров компании. Книги, объясняющие, как все это осуществить легально, приобрели популярность бестселлеров.
