Юрий Максимов - Зиккурат
– Есть возможность, – заговорил глава послов. – Через дваров. Я могу попросить Сарга.
– Стойте! – крикнул казначей. – Это ловушка! Он же контактер! Он может делать и говорить лишь то, что позволит живущий в нем враг! Нельзя ему верить!
Установилась тишина. Царь обвел всех взглядом и спросил:
– Что скажешь, Кудур-мабук?
Глава наблюдателей ответил не сразу, и голос его был полон волнения, когда он заговорил:
– Да, я порабощен. Но, клянусь, все, что я сказал, – это мои мысли. Как и вы, государь, я много лет шел к этому дню. Я с вами. Я готов отдать жизнь ради вашего дела! Не понимаю, почему мне сейчас позволяют говорить. Может быть, меня используют. Может быть, они уверены, что нам все равно не удастся отправить письмо…
– Как можно выиграть, если они видят все наши ходы? – воскликнул Со. – Государь, мы обречены!
– И все же мы попытаемся! – Царь откинул плащ и направился к выходу.
За ним последовали остальные. Набу-наид, поравнявшись с Кудур-мабуком, остановился, и они обнялись.
– Следи за мной, друг, – попросил глава наблюдателей. – Если я поведу себя как-то не так – стреляй.
Выйдя через разбитые врата в коридор, государь замер, и остальные поняли причину, когда догнали его.
С обеих сторон коридор был заполнен толпой, в которой плечом к плечу стояли знать и слуги. Глядя пустыми глазами, они синхронно двигали губами, произнося:
– Это последняя возможность для вас! Остановитесь сейчас и будете прощены. Остановитесь, иначе всех вас ждет суровая кара…
Первая часть
Пробуждение
Когда капитан Муса сердится, он выглядит спокойным. И чем сильнее рассержен, тем спокойнее выглядит. Таким спокойным, как сейчас, я его, пожалуй, не видел за все время полета.
– Ты не участвуешь в контакте, – чеканная капитанская речь жгла, как раскаленный металл. – Когда прибудем на Аган, останешься в каюте. Ни одного сангнхита не увидишь. Я скорее руку себе отрублю, чем допущу это. А по возвращении на Землю твоя выходка не останется без последствий.
Сжав кулаки, Муса склонил голову и глухо добавил:
– Все, Софронов. Можешь идти.
Я молча повернулся и вышел в безжизненно-серый коридор. На душе было легко и пусто.
Конечно, капитана можно понять. Мужик-то он, в общем, не злой. Искренне хотел со мной поладить, как и с остальными. Но вот не сложилось. То письма его к жене и детям при последней трансляции не пройдут, то задвижка в душевой сломается, и всякий раз – я крайний. А теперь еще это… До сих пор не пойму, как оно вышло. Даже Зеберг не смог объяснить.
А Муса и слушать не стал. Сказал, как отрезал. И круто отрезал. Слишком круто.
Хотя потери-то не такие уж страшные. Ну к чему сангнхитам истории об извращениях императоров Рима или иудейских восстаниях? Если бы еще не арабский блок, капитан и сам бы так сказал.
И все же на исходе XXV века можно бы и научиться стоять выше этнических разделений.
Но разве растолкуешь это арабу?
Я свернул в коридор второго жилого. Мимо просеменил на тонких ножках служебный А-723 – безучастный, как и эти серые стены. Вмазать бы ему по пластиковой башке для острастки, да ладно уж…
Спустя пару минут я остановился возле двери Тези Ябубу и вежливо кашлянул. Люк отъехал в сторону, на свет выглянуло смуглое лицо «ответственного за безопасность».
– Хау, чийе![1] – Он улыбнулся и жестом пригласил меня внутрь.
– Хау, мисун![2] – ответил я и, наклонившись, вошел.
Тези Ябубу звал меня «большим братом». Такая лакотская вежливость. Я старше его на два года и в полтора раза шире. Так что оставалось называть его «маленьким братом», если я правильно усвоил перевод. Тези Ябубу принадлежал к племени лакота и был выдвинут Соединенными Штатами. Хотя президентом и большей частью конгрессменов там уже триста лет являются навахо и чероки, Тези Ябубу удалось пробиться для участия в проекте «Контакт» и тем повысить статус своего племени.
А вот мне, пожалуй, наоборот, понизить…
Пройдя до «гостевого» одеяла на полу, я привычно уселся на него, а Тези Ябубу тем временем нажал кнопку чайника и начал расставлять пиалы. Обычные бледно-голубые пиалы совершенно не сочетались с обстановкой в каюте индейца.
Над обстановкой он в свое время потрудился как следует. Свет здесь приглушен вполовину. Стены и потолок темно-коричневого цвета. С помощью тонированной бумаги Тези Ябубу закруглил углы, а лазерным резаком превратил стол из прямоугольного в овальный. Стульев нет – на голом полу лишь пара одеял и спальник. Шкаф не используется – нужные вещи висят по стенам в расшитых бисером мешочках. Там же и «священная картина» с изображением «дедов». Кажется, будто и впрямь из серого коридора звездолета шагнул в настоящее типи, или как там у них национальная изба называется…
– Ну что, Вася, разнос тебе Муса сделал?
– Разнос – не то слово. Меня отстранили от программы.
Индеец удивленно вскинул брови.
– Как это?
– А вот так! В контакте не то что участвовать – даже присутствовать не буду. Сангнхита увижу разве что в записях призапа. Сиди в лаборатории и обгладывай косточки, которые бросят другие…
– Сурово.
– Да уж. Я, конечно, сплоховал, но и капитан явно перегнул палку. Исчезла-то всего одна пятисотая информации… Ну что там – I век, какие-то религиозные тексты, частично литература… и раздел по истории арабов. Вот Муса и взъелся. Тут уж не повезло, так не повезло.
– Странно, что не удалось восстановить.
– Если уж Зеберг не смог… он, кстати, тоже удивлялся.
С шумом выдыхая пар, чайник щелкнул – готово. Прежде чем взять его, индеец благоговейно посмотрел на вышитых бисером «дедов».
К слову сказать, Тези Ябубу очень религиозный человек, над чем нередко за глаза подшучивают остальные. Сунь живет как аскет, но если речь заходит о Боге, не упускает случая пошутить. Бонго и Муса – явные атеисты. Зеберг именует себя агностиком, что в его исполнении означает: обо всем болтать, все пробовать, ничему не верить.
Что до меня, то я крещеный, быть может, единственный на «Арксе», но особо верующим себя тоже не назову. Я признаю, что Бог есть, но о большем предпочитаю не думать. Мой старший братец начал вот вникать, теперь прозябает где-то в глухом северном монастыре на далекой Земле. В мои двадцать семь это рановато.
Послышалось журчание горячей струи, каюту заполнил аромат жасмина. Тези Ябубу с мягкой улыбкой развернулся ко мне и подал дымящуюся пиалу. Сам, прихватив вторую, присел напротив.
– Спасибо… – Я подул на чай. – В общем, контакт вы будете устанавливать без меня.
Нахмурившись, Тези Ябубу провел рукой по длинным черным волосам, с обоих краев заплетенным в косички.
