Кир Булычев - Похищение Тесея
Правда, недавно Милодар заинтересовался синхронным плаванием и не пропускал ни одного состязания, в котором участвовали близнецы Джульетта и Макбетта Жилины. Но кем из них он заинтересовался и кто из них подарил ему защепку для носа, оставалось тайной даже для Коры.
Поезд мчался к своей цели, не останавливаясь на некоторых станциях и действуя по своим законам, ибо у него была цель — привезти свою партию, свою тысячу болельщиков на «Уэмбли-2», — и никого не интересовало, каким способом он добьется своей цели.
Кто-то начал ритмично бить в ладоши. Та-та, та-та-там! И в вагоне подхватили; и даже Кора знала значение этих хлопков и топанья по полу, древний как мир клич: «Спар-так — чем-пи-он!»
Вагон раскачивался, болельщики топали и хлопали, разжигая себя. Милодар, воспользовавшись необычной ситуацией, гладил бедра Коры, к счастью, было так тесно, что ему приходилось заодно гладить бедра других болельщиков, за что в конце концов ему досталось от рыжего кривоносого соседа, который даже в этой тесноте умудрился врезать как следует в скулу комиссару и сказать наставительно: — Мы здесь не по этой части. — Уничтожь его! — прошипел комиссар. В ИнтерГполе есть закон: комиссары и суперкомиссары сами никогда не совершают насильственных действий. Они призывают агентов.
-А я с ним согласна, — сказала Кора. — Мы с ним здесь не по этой части.
— Ты какую такую часть имеешь в виду? — обиделся комиссар.
Но ответить Кора не успела, потому что поезд начал тормозить у перрона станции «Стадион «Уэмбли-2"».
Далее толпа понесла их, приходилось лишь переставлять ноги, чтобы не упасть, а то затопчут и не заметят.
Эскалаторы в метро работали только на подъем, и то с трудом справлялись с людским потоком, но никто не роптал, люди даже получали некое удовольствие, предвкушая наслаждение от того, каково им будет в ближайшие два часа.
На улице стало сумрачно — погода изменилась за то время, пока они ехали в метро. Кора отметила этот факт и хотела поделиться им с комиссаром, но тут же забыла о нем.
От станции метро «Спортивная» к «Уэмбли-2» вела широкая асфальтированная дорога, которая проходила под насыпью железной дороги, и тогда перед восхищенными взорами болельщиков открывалась панорама великого стадиона.
Здесь идти было легче — не было такой тесноты. — Милодар, расскажите мне хоть, что это за матч, — попросила Кора.
— Говори тише, — испугался Милодар. — Вдруг кто-то из болельщиков тебя услышит? Убьют. — За что?
— За то, что ты занимаешь чужое место. Может быть, из-за тебя на стадион не смог попасть настоящий почитатель российской команды. — Ну ладно, рассказывайте тихо, — согласилась Кора. — Сегодня финал первенства мира по футболу две тысячи второго года. — Какого года? — спросила Кора. — Две тысячи второго, — ответил Милодар. Что-то шевельнулось в Коре, какое-то сомнение. Что это было? — Рассказывайте дальше.
— Финальные игры проходят в Лондоне, на стадионе «Уэмбли», — продолжал комиссар, поводя рукой вокруг, и Кора кивнула — она знала, что они приближаются к стадиону «Уэмбли». И что она находится в Лондоне.
— Правда, в Лондоне? — спросила Кора. — Никто не думал, что российская команда дойдет до четвертьфинала. Ведь для этого она должна была вышибить команду Германии. А ты понимаешь! — Понимаю.
— Мы победили в добавочное время, — сказал Милодар, — и вышли в полуфинал, где встретились с хозяевами турнира — англичанами. Продолжать, или ты вспомнила? — Продолжайте.
— В полуфинале у нас не было никаких шансов. На «Уэмбли» билеты продавались по тысяче фунтов стерлингов.
— А сегодня?
— Сегодня дешевле, — отмахнулся Милодар, которому не терпелось продолжить рассказ. — Матч начался без разведки. Уже на восьмой минуте Джонсон — эта черная торпеда — врезал головой мяч в нижний правый угол. Харитонов был бессилен что-либо сделать. — Что-то знакомая фамилия, — заметила Кора. — Еще бы! — отозвался шедший рядом грозного вида мужчина в панамке. — Второго такого вратаря нет в мире. Он же отбил пенальти Марадоны-Джуниора!
— Да погодите, не вмешивайтесь! — обозлился Милодар. — Кто рассказывает? Я или вы?
— Ты, старый, не сердись, — вмешался в разговор тощий кришнаит с грязной косичкой на затылке. — Каждому хочется поделиться. Надо любить людей.
— Не всех! — отрезал Милодар. — У меня, молодой человек, специальность: выяснить, кого следует любить, а кого надо наказывать.
— Вы ошибаетесь, — тихо, но с достоинством ответил кришнаит. — Даже у крокодила есть искренние Друзья.
— Крокодилы не бывают преступниками, — возразил Милодар.
— Да вы будете слушать или так пойдем? — рассердился грозный мужчина. — Я хочу рассказать, как Харитонов играл за детскую спортивную школу.
И поскольку никто не знал, как Харитонов играл за детскую спортивную школу, то окружающие замолчали и стали внимательно слушать грозного мужчину, повествующего о болезненном мальчике, которому запрещали даже играть в шахматы, но который однажды убежал от няни, увидел, как тренируется вратарь Черчесов, и навсегда выбрал свой жизненный путь. Тайком от родителей он стал обливаться по утрам ледяной водой и часами висеть на дверном косяке, чтобы укрепить и удлинить мышцы рук.
За этой, так и не оконченной историей они подошли ко входу на стадион, но судьбе было угодно, чтобы кришнаит оказался на два места левее Коры в том же ряду. Он помахал ей, как старой знакомой, и протянул сухую кунжутную лепешку. Кора с благодарностью приняла лепешку, хотя комиссар предположил, что она отравленная. Подозрительность была сильной стороной его натуры. С ее помощью он вырывался из совершенно безвыходных ситуаций, так как заранее догадывался об опасности.
Облака закрывали солнце, день был нежарким, как бы специально созданным для ответственного футбольного матча.
Сидеть приходилось тесно — видно, билетов было продано намного больше, чем мест, но никто не жаловался на тесноту; наоборот, она вызывала у всех чувство особой духовной близости, ибо за исключением жалких групп на противоположных трибунах, размахивающих бело-голубыми аргентинскими флагами, остальной стадион был нашим, русским, единым и непобедимым.
На поле выбежал судья — мулат с Тринидада, о чем Коре сообщил сосед справа, состоящий из острых костей пенсионер, с армейским биноклем, в кителе без погон, но с многочисленными планками наград.
Вообще проблема мулата с Тринидада, а также двух боковых судей оттуда же волновала наших болельщиков потому, что они могли найти общий язык с аргентинцами. Припугнет их Аргентина своим морским флотом — куда деваться Тринидаду? Поэтому на трибуне над левыми воротами скандировали: — Три-ни-да-да нам не на-да! Стражей порядка, включая солдат внутренних войск, вызванных из Тулы, эти крики беспокоили. Они оборачивались в ту сторону, и кое-кто сжимал кулаки, а в кулаках — дубинки.
