Михаил Харитонов - Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио
Вот интересно, он мои мысли слышит? Сейчас, например? Нет, наверное: у него своих дел полно. Да он мной вообще не особо интересуется. Как тогда в первую встречу - вообще не захотел меня читать, еле уломала. Потому что если бы он посмотрел мне внутрь поглубже, то... А что, кстати? Вот что бы он подумал? Что я дура-лошадь? Сама знаю. Выгнал бы? А за что? Я же не давала повода. Я не говорю ничего такого. Не пристаю. Не навязываюсь. Бегаю перед ним на поролоновых копытах и делаю всё, что скажет. Да и подводить Верховную он не стал бы из-за такой мелочбы. В конце концов, это моя проблема. Мало ли чего мне хочется. Это же инстинкты. Физиология. Хотя какая тут физиология, когда мы разных основ? А с другой стороны, у хомосапых с нами всегда были особые отношения, так что это как ещё посмотреть...
Так, спокойно дышим, расслабляем мышцы малого таза, думаем о формулах. Например, вязкость тесла-тока в тонкоплёночном проводнике. Коэффициент к поверхности, допустим, ноль пять. Классический ток, сопротивление растёт линейно, эр-один равно эр-ноль на один плюс температурный коэффициент на разницу температур. Это для металлов, конечно, в электролите наоборот, но мы берём именно плёнку. Вязкость считаем за единицу: классическая компонента этот параметр вообще не содержит. Так, теперь тесла. Вот тут начинается геморрой: абсорбционный ток поднимается нелинейно, а вязкость уже больше единицы. То есть с точки зрения классической модели это сопротивление тока себе же самому. Что физического смысла не имеет, но расчёты упрощает. Хотя Гермиона считает, что физический смысл в этом есть, потому что тесла-компонента может рассматриваться как среда для классической. Но это опять же абстракция, электроны те же самые, как-то эту тему мы с Фру не прожевали...
Ой, и что это я такое делаю? По ходу, жую солому! Конкретно так выела кусок подстилки. Евушка, родненькая, ты, кажется, жаловалась на боль в животике? Так тебе её было мало? Тебе нужны ещё и рези в желудочке? Для полного-то счастья?
Да что же это такое со мной-то! Дура лошадь.
Глава 55, из которой мы узнаём, что найти на свою задницу приключений, причём смертельно опасных, можно и в самом тихом месте
Тот же день. На этот раз уж точно - день.
Страна Дураков, нейтральные территории
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
С точки зрения внешнего наблюдателя реальная жизнь полна пустот, пробелов, соединительной ткани. Островки целенаправленного действия тонут в море мелочей, бессмысленных слов и телодвижений, пустых волнений моря житейского. Но это именно внешняя, описательная точка зрения. Вовлечённый в жизнь, свидетель и участник её, всегда ощущает значимость происходящего - не потому, что прозревает сквозь сутолоку дней некий высший смысл, но потому, что сама эта сутолока и есть его исток, смыслопорождающее лоно.
Ляйсан Игнатова. Полюса благолепия. Опыты эстетические и критические. - ООО "Хемуль", г. Дебет, изд-во "Сентбернар, Зайненхунт и Ретривер", 128 г.
- Опять скрипит потёртое-е-е седло, - выводил Пьеро святое караоке из Круга Песнопений Боярского, подбренькивая себе на банджо. - И ветер холодииит! - тут он закашлялся.
- Чего холодит? - встрял Напсибыпытритень, нюхая левым глазным рылом ногу Арлекина.
- Былую рану, вот чего, - недовольно пробурчал поэт, откладывая банджо. - Не могу больше, горло прихватывает, - сказал он. - Арле, ну хватит жрать. Спой что-нибудь.
- А мне зачем? Это ты конского фолька не любишь. Пущай сами поют, - безразлично сказал Арлекин, чавкая творожным сырком.
- Так они опять яйцо будут! - вскричал Пьеро.
- И деф с ними, яйцо так яйцо, - Арлекин вытянул ноги, сжал между ними голову Напси и принялся её теребить, почёсывая большими пальцами за ушами. Пёсик пёрся.
- Только не яйцо это глупое, оно ужасно, - закапризничал Пьеро.
- Тады сам пой, - Арлекин отдал Напси недоеденный сырок и достал из корзины лимонный творожок с куманикой, завёрнутый в лопух.
Поэт посмотрел на творожок скептически, извлёк склянку с шариками айса и кинул один себе в роток.
- Да хватит тебе этой дрянью обдалбываться, - Арлекин вытянул ногу и принялся чесать Напси брюшко. - Печень посадишь.
- А вдруг меня заняшат? - спросил Пьеро, скептически рассматривая пузырёк: размышлял, видимо, не добавить ли ещё один, когда первый рассосётся.
- Кто тебя тут заняшит? Пупица огородная? - лениво поинтересовался Арле, въедаясь в творожок.
- Да мало ли кто, - раздумчиво сказал Пьеро. Но пузырёк, однако ж, убрал.
Мерно трусящий рыжий першерон повернул голову.
- Эй, хозяин, - сказал он, - скучно как-то! Парни вянут на корню, песен просят!
- Вот сами и пойте, - распорядился Арлекин и махнул рукой - дескать, поехали.
- Как скажете... Карский раз! Зубрик два! Любимую нашу - запевай! - тут же распорядился коняка.
- Вот огромное яйцо - богатырское! А бывает ведь яйцо сракодырское! - начал белый конь.
- Сракодырское яйцо, здоровенное! А бывает ведь яйцо и отменное! - подхватил третий, пегий першерон.
- Вот отменное яйцо, прямо круглое! А бывает ведь яйцо и некруглое! - вступил рыжий, развивая тему.
Пьеро прошептал "бля" и театрально, на публику, застонал. Арлекин ухмыльнулся.
Они уже четвёртый час ехали - а вернее сказать, тащились - в телеге по пыльному шляху. Местность вокруг простиралась ровно та же самая, что и намедни, и давеча. Всё простораство до холмов было занято полями - пшеничка, мак, посевы творожка. Изредка пейзаж оживляла белёная хатка или два-три домика рядком. Иной раз встречался памятный знак былых, неспокойных времён: какой-нибудь гранитный шпиль в стиле Директории или мраморный бюстик с понячьей головкой.
В полях попадались крестьянствующие пупицы и псикаквы. Они смотрели на проходящий мимо обоз бессмысленными круглыми глазами.
Да, обоз. Именно таким словом следовало бы назвать три подводы, на которых перемещалась в пространстве разношёрстная карабасова труппа.
На первой ехали Арлекин, коломбина и парочка быстроногих и востроглазых арапчат, годных в качестве разведчиков и курьеров. На второй должна была нходиться Ева Писториус с прочим электоратом. На третьей, с барахлом, обязаны были дежурить Напси и Пьеро. Спервоначала Карабас намеревался завести ещё и четвёртую подводу, для шатра - он было возжелал иметь в хозяйстве складной шатёр-шапито. Однако выяснилось, что это довольно громоздкая конструкция, таскаться с которой неудобно крайне. Тогда шеф решил не заморачиваться этой темой, рассчитывая, что для представлений арендует подходящее помещение в Директории. Тем не менее, он приобрёл несколько палаток, чтобы обеспечить труппе более-менее комфортный ночлег. Они ни разу не понадобились. Местность была населённой, крестьяне охотно - и недорого - предоставляли путникам кров и пищу. Вообще, край был мирным, изобильным и хлебосольным.
