Василий Мельник - Русская фантастика 2011
— Вы уверены, мистер Талбот? — спросил водитель. — А если…
Писатель помотал головой.
— Очень маловероятно, Питер. Кто я здесь, на этих улицах? Еще один прохожий. Не то спешащий домой служащий, не то вышедший на прогулку прожигатель жизни. Нет, сейчас никто не узнает во мне того самого Талбота.
Он с тяжелым вздохом вылез из машины. Вот и еще одна гирька на весы принятия решения — старость подкралась незаметно, точно опытный вор, и постепенно крадет у него все: здоровье, приятный внешний вид, способность трезво рассуждать. Ну да ладно.
Талбот медленно побрел вдоль по улице. Здесь, почти на окраине, воздух был чище, и небольшие кафе, ресторанчики, магазинчики, теснившиеся по обеим сторонам от дороги, не могли своим неоновым светом помешать увидеть звезды.
Нужно было уехать в лес? Построить хижину, стать отшельником, учиться смотреть в глубь себя в надежде найти единственно верный ответ на вопрос, которым задавалось человечество с того момента, как осознало свою смертность?
Точно… И умереть, так и не приняв никакого решения. Нет, бегство — не выход.
Бегство никогда не может быть выходом, потому что если то, от чего ты бежишь, решилось всерьез взяться за тебя — скрыться будет попросту невозможно. Оно просочится сквозь всяческие преграды, заморочит голову любому сторожу, как бы умен и искушен он ни был, обойдет все ловушки.
Нет, я не буду бежать. К утру я выберу между «да» и «нет», как и подобает человеку. Потому что человек — не просто двуногое и лишенное перьев существо, как пошутил когда-то Платон. Человек — это тот, кто способен лицом к лицу встретиться с выбором и совершить его, не боясь ни внутренних страхов, ни неодобрения других людей.
Талбот вдруг почувствовал необычный прилив сил. Он распрямился, с удовольствием похрустел затекшими во время езды в автомобиле мышцами. А ведь хорошо, черт возьми!
Он улыбнулся, так легко и светло, как не улыбался уже многие годы.
Хотя бы за это стоит поблагодарить тех людей, что приняли решение в мою пользу. Они позволили мне вновь почувствовать себя чем-то значащим, стоящим, способным что-то изменить. Снова ощутить себя человеком, а не пешкой, песчинкой, мыслящим тростником…
Люди не могли подсказать ему правильного ответа. Писатель понял, в чем тут дело: он не имел права переносить тяжесть решения на чужие плечи. Все правильно: они избрали Талбота для того, чтобы он сам нашел для них ответ. У них, кто бы ни прятался за этим безликим «они» — нашедшие секрет бессмертия ученые, принявшие решение о присуждении ему вечной жизни эксперты или человечество в целом, — не было никакого рецепта. И все они надеялись, что Талбот подскажет, как поступать. Они не могли ничем помочь избранному кандидату в бессмертные.
Талбот поднял голову и посмотрел вверх, в бесконечное чистое небо. Как нарочно, ветёр разогнал облака и бесчисленные звезды, рассыпавшиеся по черному хрусталю небосвода, переливались в вышине. Луна улыбалась ленивой ухмылкой того, кто знает ответ, но не скажет. Не скажет никогда. Потому что ты здесь, а она — там, в недосягаемой дали.
Подул холодный ветер. Талбот поежился.
Нет, небо тоже не поможет. Если бы небо могло помочь людям, оно вмешалось бы уже давно. Не через говорящих загадками пророков и тех, кто объявлял себя наследниками божества. Нет, оно должно было бы, как подобает настоящему отцу, взять нас за руку и вести за собой. Не только наказывая за проступки, но и хваля за достижения. Не только избранных, но всех, какими бы ни были, потому что действительно любящие родители любят всех своих детей и желают блага каждому из них. Не отбирая у людей права совершать ошибки, но всякий раз четко и ясно показывая и объясняя, что так делать нельзя.
Навстречу по улице шел мальчишка лет двенадцати. Невысокий, в растрепанных синих джинсах и обвисшей красной спортивной куртке. Шапки на нем не было, и волосы мальчишки, давненько не общавшиеся с расческой, смешно топорщились в разные стороны.
Мальчик шел пригнувшись, втянув голову в плечи, чтобы куцый воротник куртки хотя бы немножко прикрывал озябшие уши. Его взгляд блуждал, словно выискивая что-то на грязном асфальте, и поэтому мальчик едва не столкнулся с Талботом.
— Извините, — буркнул он, намереваясь спешить дальше.
— Да ничего, — рассеянно ответил писатель. — Хотя, впрочем… Может быть, ты мне поможешь?
— Ну, чего еще? — Парнишка остановился и хмуро посмотрел на Талбота из-под растрепанных волос.
В его взгляде отчетливо читалось: не видишь, я тороплюсь? Спрашивай живее и иди своей дорогой!
— Я, кстати, не местный, — добавил мальчик. — Так что если вы, мистер, хотите спросить про то, как вам лучше куда дойти, я вряд ли чего ценного отвечу.
— Да нет же, нет, — торопливо перебил его Талбот. — Я совсем другое хотел узнать. Вот если бы тебе предложили выбирать — стать бессмертным или не становиться, что бы ты ответил?
Мальчишка глянул на стоявшего перед ним человека, как на сумасшедшего.
— С вами все в порядке, мистер? — осторожно спросил он, сделав пару шагов назад. — Кажется мне, вы кому-то не тому такие вопросы задаете. Бессмертие! Ишь чего придумали! Я в новостях слышал, какому-то мужику счастье такое привалило: бессмертным стать. Найдите его и допрашивайте, а я, пожалуй, домой пойду.
Он мгновенно развернулся и пошел, почти побежал в темноту одного из многочисленных проулков, словно щупальца от тела спрута разбегавшихся по сторонам от улицы, по которой шел Талбот.
Устами младенцев глаголет истина, горько усмехнулся Талбот. Но как быть, когда младенцы отказываются отвечать? Не хотят или не могут поделиться своей истиной? Что делать? Не кричать же ему вслед: это я, я тот самый мужик, которому, если верить твоим новостям, мальчик, привалило счастье! Чего доброго, окончательно решит, что я сбрендил.
Талбот нашарил в кармане телефон, закоченевшими пальцами потыкал в кнопки. Хвала небесам, водитель отозвался сразу же.
— Питер, — сказал Талбот.. — Заберите меня отсюда. Едем домой.
Полицейские продолжали честно выполнять свой долг. Автомобиль Талбота остановили. Седой грузный офицер, похожий на пожилого медведя, неторопливо, вразвалку подошел к машине, аккуратно посветил фонариком и, узнав пассажира, махнул рукой, позволяя проезжать.
Я тоже похож на медведя, горько подумал Талбот. Засиделся в своей берлоге, сначала заматерел, затем постарел. Отвык быстро принимать решения в надежде на то, что мой статус позволяет мне не думать, а просто делать. И вот, когда я получил то, что считаю честно заработанным, я не знаю, как мне с этим поступить. Стою посреди леса, верчу головой направо-налево, ищу подсказки, которой нет.
