Василий Мельник - Русская фантастика 2011
— Истинное бессмертие, — продолжал тем временем Картер, — лишь на небесах. Только душа может жить вечно. И только в том случае, если она это заслужила. Благими поступками, господин Талбот, благими поступками и праведной жизнью, а не чем-нибудь еще.
Мои книги — не что-нибудь еще. Мои книги — это мои дети, мистер Картер. Но вам никогда этого не понять.
Талбот нахмурился:
— Уходите.
Не сказал. Велел.
— Что? — спросил священник. Видимо, подумал, что ослышался.
— Уходите, — повторил Талбот. — Пойдите прочь. Могу даже сказать «убирайтесь», если вы хотите услышать что-нибудь в этом роде.
— Но, может быть, вы еще задумаетесь…
— Дверь у вас за. спиной, господин Картер.
Если он скажет еще хоть слово, клянусь, я наброшусь на него с кулаками.
Священник пятился к двери, продолжая бормотать что-то невнятное, но Талбот уже не слушал его. Он устало опустился в кресло и отвернулся, не желая больше видеть этого человека. Когда неожиданный гость ушел, писатель набрал номер ближайшего полицейского участка. Блюстители порядка уже были в курсе и восприняли его просьбу как само собой разумеющееся.
Вскоре дом был окружен живой цепью, и полицейские кордоны пропускали кого-либо к дому Талбота лишь после согласия хозяина.
Несмотря на то что шеф полиции окружил дом своими людьми, еще один непрошеный гость добрался до Талбота.
Было уже поздно, и писатель размышлял, не лечь ли ему спать. Он шел по дому, обдумывая эту идею, когда вдруг услышал стук балконной двери в одной из гостевых комнат. Первым, что пришло в голову Талботу, было: кто-то из полицейских обходит дом, проверяя, не проник ли кто внутрь. Следующая мысль отличалась от предыдущей: как же он смог подняться на второй этаж таким образом, что Талбот его не заметил?
Старик шагнул к двери, взялся за ручку, но открывать помедлил. В комнате явно кто-то был. Этот кто-то крался, не включая света, от окна (через которое, несомненно, в комнату и попал) к выходу. Вот он чертыхнулся, наткнувшись в темноте на кресло, и тотчас же вновь еле слышно выругался, зацепившись за кровать.
Больше не имеет смысла делать вид, что я его не слышу. Чего мне бояться? Вряд ли этот человек — убийца, меня вроде незачем убивать. А во всех прочих случаях я всегда смогу позвать на помощь. По крайней мере, мне кажется, что смогу.
— Не трудитесь прятаться, — сухо сказал Талбот, распахивая дверь. — Я знаю, что вы здесь.
Войдя в комнату, писатель щелкнул выключателем.
Перед ним стоял высокий молодой человек в зеленом спортивном костюме. С узкого бледного лица смотрели черные глаза, под глазами набрякли мешки, свидетельствовавшие о том, что незваный визитер давно уже не высыпается.
— Чему обязан?
Гость шагнул вперед, протягивая руку. Талбот машинально пожал ее. Ладонь пробравшегося через окно человека оказалась ледяной.
— Нам нужно поговорить, — сказал человек в зеленом костюме.
— Вы не оригинальны. Я надеялся уже, что вы, коли проникли ко мне столь необычным путем, удивите меня каким-нибудь необычным началом разговора. Это очко не в вашу пользу. Так что говорите быстрее — и выметайтесь. Лучше так же, как пришли. Через окно. И учтите, я в любой момент могу вызвать полицию. Надеюсь, речь пойдет не о больных родственниках, которых требуется спасти, и не о судьбе моей бессмертной души?
— Все сказали, мистер Талбот? — Визитер словно насмехался над ним. — Позвольте, я сяду. Устал, знаете ли, пока до вас добрался. Да и вы присаживайтесь, не стойте. В ногах, как говорится, правды нет.
Возмущенный нахальством незнакомца, Талбот все же присел напротив него.
— Меня зовут Престон, мистер Талбот.
— Очень приятно. И чем же вы занимаетесь, мистер Престон?
— Я журналист. Не спешите вспоминать мое имя. Я работаю для изданий, которые вы вряд ли читаете. Впрочем, даже там я зачастую публикуюсь под псевдонимами. Репутация, знаете ли… — Престон пожал узкими костлявыми плечами.
— И о чем же мы будем говорить?
— Ну, однозначно не о больных родственниках. Последний мой родственник, насколько мне известно, почил в бозе пару лет назад. И я не собираюсь спасать вашу душу, мистер Талбот. Я вообще в душу не верю. Я, скорее, хочу спасти ваше тело.
— Вот как? Ни больше, ни меньше? — Талбот саркастически улыбнулся. — И как же вы собираетесь сделать это, мистер Престон? Надеюсь все же, ничего банального: никакого выхватывания оружия и сакраментальных возгласов типа «отдай денег и спасешь свою жизнь»?
— Ну что вы, мистер Талбот, — теперь саркастическая улыбка заплясала на губах Престона. — Ради этого мне не стоило бы в столь поздний час преодолевать полицейский кордон вокруг вашего дома. Я бы нашел жертву попроще. Дело совсем в другом. Видите ли, я занимался журналистским расследованием. Одна газетка — надеюсь, вы простите мне то, что название ее не прозвучит в этой комнате, — заказала мне статью. Фактически дала карт-бланш. Что-нибудь эдакое на тему современного состояния науки. — Престон неопределенно покрутил в воздухе пальцами. — Ну, знаете, никаких жареных фактов и откровенного бреда, однако все должно быть интересно. Захватывающе, я бы даже сказал. И, что немаловажно, понятно среднему читателю.
— Это очень любопытно, мистер Престон. Но я-то тут при чем?
— Терпение, терпение, мистер Талбот. — Еще одна быстрая улыбка скользнула по губам журналиста. — Для своей статьи я выбрал тогда мало кому известные исследования Хобба и его лаборатории. Они ведь не афишировали своих разработок, не спешили подавать заявление на нобелевку, обосновывали гранты совсем другими потребностями, чем на самом деле. Но я, копнув чуть глубже, понял, что материала здесь — не на одну статью.
Он порывисто подался вперед, в его глазах вспыхнул огонек. Талбот хорошо знал, что такой огонек загорается тогда, когда человек говорит о чем-то, что его фанатично увлекает. Сам по себе он ничего не значит, он одинаково может освещать лицо гения или безумца.
— Хобб лжет, — резко выдохнул Престон.
— Да? — вежливо удивился Талбот, понимая, что именно такой реакции от него ждут. — В чем же?
— Во всем, мистер Талбот, во всем. Нет никакого бессмертия.
— А что же есть?
— Есть величайшая афера в истории человечества. И вы рискуете стать первой жертвой. Хотя… Почему первой? Первыми жертвами были те несчастные, на ком Хобб и компания ставили свои эксперименты. Которым якобы повезло получить бессмертие на халяву. Которые вроде как рискнули всем — и выиграли самый крупный куш, какой только может выиграть человек.
