Айзек Азимов - Мечты роботов
Позднее Энтони осознал, что это был решающий момент. Уильям мог бы оставить все как есть. Энтони мог бы уволиться. И они потеряли бы все.
Но Уильям сказал:
— Мне ничего не будет? Слушай, отец с матерью поступили так, как поступили. Хорошо. Я сожалею об этом не меньше твоего, но дело сделано, и есть нечто забавное в том, что получилось в результате. Когда я говорю об отце, я имею в виду твоего отца тоже, и есть масса людей, которые могут сказать о себе то же самое: братья, сестры, брат и сестра. А когда я говорю «мама», я имею в виду твою маму, и есть масса людей, которые могут сказать так же. Но я не знаю двух других людей, даже не слышал никогда о тех, у кого были бы общие отец и мать.
— Я знаю, — сказал Энтони мрачно.
— Да, но попробуй понять мою точку зрения, — торопливо говорил Уильям. — Я гомологист. Я работаю с генетическими моделями. Ты когда-нибудь задумывался о наших генетических моделях? У нас общие родители, значит, наши генетические модели похожи больше, чем любая другая пара моделей на планете. Наши липа доказывают это наилучшим образом.
— Это я тоже знаю.
— Значит, если проект заработает и ты прославишься, это будет означать, что твоя генетическая модель в высшей степени полезна для человечества, следовательно, моя генетическая модель тоже… Неужели ты не понимаешь, Энтони? У нас общие родители, у меня твое лицо, твоя генетическая модель, значит, твоя слава и твой позор тоже мои. Они мои почти настолько же, насколько и твои, а если мне достанется слава или позор, они твои почти настолько же, насколько мои. Я не могу не быть заинтересован в твоем успехе. У меня для этого больше оснований, чем у кого-либо на Земле, оснований чисто эгоистических, таких эгоистических, какие только можно себе представить. Я на твоей стороне, Энтони, потому что ты — это почти я!
Они долго смотрели друг на друга, и Энтони в первый раз не обращал внимания на сходство лица, в которое он смотрел, со своим собственным.
Уильям сказал:
— Поэтому давай попросим, чтобы робота послали на Меркурий.
И Энтони сдался. После того как Дмитрий поддержал их требование (в конце концов, он давно этого ждал), Энтони провел большую часть дня в глубоких размышлениях. Потом он разыскал Уильяма и сказал:
— Послушай!
Последовала длинная пауза, которую Уильям не прерывал.
Энтони опять сказал:
— Послушай!
Уильям терпеливо ждал. Энтони продолжал:
— Тебе совсем не надо уезжать. Я уверен, ты не хочешь, чтобы Меркурианский Компьютер обслуживал кто-то другой, а не ты.
Уильям спросил:
— Ты хочешь сказать, что сам намерен уехать?
— Нет, я тоже останусь.
— Нам не нужно много видеться.
Весь этот разговор для Энтони был преодолением ощущения, будто его душат. Горло сдавливало все сильнее, но он уже справился с самой тяжелой частью разговора.
— Мы не должны избегать друг друга. Не должны.
Уильям неуверенно улыбнулся. Энтони не улыбнулся.
Он повернулся и быстро ушел.
9Уильям поднял глаза от книги. Прошел уже месяц с тех пор, как он перестал удивляться при виде входящего Энтони. Он спросил:
— Что-то не так?
— Кто знает? Они готовятся к мягкой посадке. Меркурианский Компьютер в боевой готовности?
Уильям знал, что Энтони известно все о состоянии Компьютера, но ответил:
— К завтрашнему утру, Энтони.
— И нет никаких трудностей?
— Абсолютно.
— Тогда надо просто ждать мягкой посадки.
— Да.
Энтони сказал:
— Что-нибудь будет не так.
— Ракетная техника давно осуществляет мягкие посадки, и делает это очень искусно. Все будет так, как надо.
— Столько работы впустую.
— Пока еще не впустую. И не будет впустую.
Энтони вздохнул:
— Может быть, ты прав. — Засунув руки глубоко в карманы, он побрел прочь, но, прежде чем коснуться дверного контакта, обернулся: — Спасибо.
— За что, Энтони?
— За то, что утешаешь.
Уильям криво улыбнулся, ему стало легче от того, что он сумел скрыть свои чувства.
10В критический момент весь персонал проекта «Меркурий» был на ногах. У Энтони не было конкретных обязанностей, и он сидел у монитора, не сводя глаз с экрана. Робот был приведен в действие, и от него стали поступать визуальные сигналы.
По крайней мере, то, что появилось на экранах, было эквивалентом визуальной информации, хотя не было видно ничего, кроме тусклого свечения, — вероятно, это было изображение поверхности Меркурия. Время от времени по экрану пробегали тени, возможно, так выглядели неровности ландшафта. Энтони трудно было судить о том, что происходит, по изображению на экране, но те, кто находились у приборов, анализируя получаемые данные с помощью более тонких методов, чем простое наблюдение невооруженным глазом, были спокойны. И ни одна из маленьких красных лампочек, предвещающих опасность, не горела. Энтони поймал себя на том, что наблюдает больше за наблюдателями, чем за происходящим на экране.
Ему следовало бы спуститься вниз, туда, где возле Компьютера находился Уильям со своими помощниками. Компьютер будет включен только после мягкой посадки. Энтони следовало бы… Но он не мог себя заставить.
Тени побежали по экрану быстрее. Робот опускался — слишком быстро? Конечно, слишком быстро!
На экране появилось отчетливое пятно, при изменении фокуса оно стало темнее, потом светлее, до Энтони донесся какой-то шум, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем он понял, что слышит слова: «Мягкая посадка! Получилось!»
Тихий разговор сменился возбужденным шумом. Все поздравляли друг друга, а на экране произошло нечто, из-за чего голоса и смех внезапно оборвались, как будто натолкнулись на стену молчания.
Изображение на экране изменилось и стало четким. В ярком-ярком солнечном свете, льющемся через тщательно защищенный фильтрами экран, они увидели скалу, ослепительно белую с одной стороны, черную, как чернила, с другой. Изображение сдвинулось вправо, потом влево, как будто пара глаз посмотрела налево, а потом направо. На экране появилась металлическая рука, было похоже, что робот рассматривает свое тело.
Энтони первым понял, что происходит, и молчание нарушил его крик:
— Компьютер заработал!
Ему самому показалось, что эти слова выкрикнул кто-то другой; он уже бежал за дверь, вниз по ступенькам, по коридору, а за спиной у него, как волна, поднимался шум голосов.
— Уильям! — закричал он, ворвавшись в комнату. — Все отлично, все…
Но Уильям поднял руку.
— Тсс. Пожалуйста. Компьютер не должен испытывать сильных ощущений, кроме тех, которые исходят от робота.
