Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи
Постепенно в море начали возникать постоянные научные базы, занимавшиеся освоением морских даров. Однако базы располагались сравнительно неглубоко: человек долго еще не мог научиться жить и работать на большой глубине.
Морское дно всерьез заинтересовало ученых, когда возникла мысль пробурить сверхглубокую скважину, чтобы исследовать по вертикали строение земной коры и глубинных слоев нашей планеты, а также освоить новый источник полезных ископаемых.
Решено было начать бурение с морского дна, тем самым сильно сэкономив на проходке значительной толщи породы.
В распоряжении Ива Соича было несколько проектов. Однако все они предлагали начинать бурение в местах, слишком удаленных от берега, что очень удорожало работы. Лишь одно место Ив Соич счел относительно подходящим – глубокую впадину, расположенную близ Атлантического побережья. Однако неподалеку на берегу располагался рыбацкий поселок.
Иву Соичу пришлось приложить титанические усилия, чтобы настоять на своем. Он сумел убедить президента, что глубинная скважина не представляет опасности для жителей поселка.
– Я сам буду безотлучно находиться на переднем крае проходки, – заявил Соич, и его слова послужили решающим аргументом в пользу последнего проекта.
Компании-подрядчики выстроили на дне впадины целый город – Акватаун. Не обошлось и без вездесущего «Уэстерна», выполнившего по особому заказу Соича бур-гигант с ядерным взрывателем.
После переживаний, выпавших на их долю, Амант и Линда решили устроить в воскресенье морскую прогулку.
Линда предложила катер. Амант считал, что после всех треволнений лучше всего для отдыха подойдет безлюдное место, какое-нибудь пустынное морское побережье.
В конце концов, они отправились на побережье, туда, где уже побывали прошлым летом.
– Побродим по песку, – сказал Амант.
– И подышим соснами, – добавила Линда.
Погода с утра не ладилась, несколько раз собирались тучи, но затем немного прояснилось.
В вагоне Амант все время поглядывал искоса на Линду, сидящую в профиль. Догадывается ли она о предстоящем объяснении? Что ответит ему?
Приладив на коленях корзину с брикетами, на каждом из которых, помимо разнообразных красочных картинок, красовалась броская надпись «Провизия для туристов», Амант то принимался напевать, то надолго умолкал, глядя в окно на проплывающие пейзажи.
Линда испытывала к Аманту сложное чувство. Нельзя сказать, что он ей не нравился, но то была не любовь, а скорее нечто вроде жалости. Амант казался ей человеком, неприспособленным к жизни. Кроме того, между ними стоял погибший Арбен.
– Скорей! Чуть не проехали. – Прервал Амант ее мысли.
Линда и Амант соскочили с высокой подножки, пробасил гудок и торпедовидный вагон дрогнул, набирая скорость.
– Мы совсем одни! – хлопнула Линда в ладоши.
Они миновали ряд автоматов-близнецов по продаже билетов, газет, сигарет и прохладительных напитков.
Дорога к морю вела мимо старой каменной церквушки, давным-давно бездействующей. С прошлого года появились изменения: вокруг церквушки были возведены строительные леса. Но рабочих-реставраторов ввиду воскресенья не было.
Пляж оправдал надежды: здесь, как и на станции, не было ни души.
Они перекусили, усевшись на дырявое днище лодки, обросшее засохшими водорослями. Лодка была полузасыпана песком.
– Проклятая хлорелла, – сказала Линда, срывая с последнего пакета обертку, на которой красовались три очаровательных персика. Ветер подхватил обертку, закружил ее и понес к воде.
Было холодно. Линда ежилась, но не жаловалась, чтобы не огорчать Аманта.
Они медленно брели вдоль кромки прибоя, и следы их тотчас наполнялись водой.
Погода снова начинала портиться.
– Может быть, вернемся на станцию? – робко предложила Линда.
– Чепуха, дождя не будет, – упрямо мотнул головой Амант.
Между тем, судя по всему, на небе готовилось нечто грандиозное. Лиловая туча, закрыв полнеба, медленно и тяжко тянулась в зенит. Несколько раз многообещающе громыхнул гром. Однако Амант Сато скорее бы утопился, чем признался в совершенной ошибке. Он не сдался даже тогда, когда тяжелая капля упала ему на темя.
– Сейчас распогодится, – обнадежил он Линду, и в ту же минуту хлынул дождь.
Спрятаться было некуда, и молодые люди вмиг вымокли до нитки.
Море и небо слились в серую пелену.
Линда и Амант попробовали бежать, но через сотню шагов остановились.
– Уже можно не спешить, – сказала Линда, и они пошли шагом.
Внезапно Амант, смотревший на море, остановился.
– Погляди, что за штука? – сказал он, протягивая руку. В море, недалеко от берега, плавал какой-то предмет. Он был заштрихован косыми струями ливня, и разобрать его контуры было трудно.
Амант отпустил руку Линды и решительно шагнул в воду.
– Куда ты? – испуганно сказал Линда. – Утонешь, ты же не плаваешь.
– Сейчас отлив, здесь мелко, – ответил Амант, не оборачиваясь.
Когда Амант добрался до темного предмета, вода едва достигала ему до пояса.
Предмет вблизи напоминал цистерну, в которой перевозят молоко. К своему удивлению, Сато обнаружил сбоку люк. Не надеясь на успех, Сато потянул его – люк открылся. Амант сунул голову внутрь. В цистерне было полутемно, пахло обжитым помещением.
Поднимая тучи брызг, Амант помчался к берегу, где его терпеливо поджидала продрогшая Линда.
– Что там? – спросила Линда.
– Не разберешь. Наверно, рыбаки поставили. Пойдем спрячемся, – сказал Амант.
– Но мы не знаем, что там…
– Не все ли равно? По крайней мере, там сухо, – произнес Амант.
Последний аргумент оказался решающим. Первым в люк пролез Амант. Затем он подал руку Линде. Когда люк захлопнули, стены слабо засветились, разгоняя мрак.
– Капсула космических пришельцев, – сказала Линда, стуча зубами.
– Приют для бедных влюбленных, – произнес Амант, озираясь.
– Могу сказать совершенно точно: здесь живут артисты бродячего цирка, – сказал Амант. – Видишь – маски?
Сато взял одну из резиновых масок и дурачась напялил на себя.
– Акваланг! Наверно, это капсула для подводной охоты, – сказала Линда. Она уютно устроилась близ щитка с приборами.
Шум дождя сюда не доносился.
– Я уже сплю, – сказала Линда. – Как здесь тихо! Как в омуте.
– В тихом омуте черти водятся, – сказал Амант.
– Почитай, – сонным голосом попросила Линда.
– Ты же наизусть знаешь.
– Все равно. Мне нравится, как ты читаешь.
Амант откашлялся.
В тихом омуте черти водятся,
Черти водятся, хороводятся,
Хороводятся, окаянные,
И беснуются, будто пьяные,
Словно бьет чертей огневицею
Да под той луной меднолицею.
Горы – рушатся, мир меняется,
Лихорадкою сотрясается,
То по-зимнему, то по-вешнему
Время катится, но по-прежнему
В тихом омуте черти водятся,
Черти водятся, хороводятся.
– Черти водятся, хороводятся, – повторила Линда, положив голову на щиток с приборами. Так она и заснула, как была в одежде.
