Уолтер Уильямс - Бриллианты имперской короны (др. перевод)
Тви оперлась на заваленный вещами стул, держась за голову.
— Эй! — сказала она, когда грохот возобновился, — возьми парализатор, почему ты этого не делаешь?
Из спальни вылетел домашний робот и разлетелся на куски, ударившись о противоположную стену. Амалия Йенсен, на сей раз согнувшись, последовала за роботом — по-видимому, она только что вынырнула из ванной в спальню — и стала пятиться в направлении Тви. Тви взялась за парализатор.
Потом появился Хотвинн, размахивая вешалкой для полотенец. Йенсен дотянулась до цветочного горшка и кинула им в Хотвинна. Тви опустила оружие. Парализатор с его широким лучом ударит в обоих, если она выстрелит.
Бой разгромил почти всю гостиную. Тви в своем антигравитационном поясе взлетела вверх, под крышу, стараясь найти подходящий угол, чтобы прицелиться, но Хотвинн загораживал обзор.
— Земная дрянь! — завопил Хотвинн.
— Нелюдь, подонок! — отпарировала Йенсен окровавленными губами.
Судьба Империи, устало подумала Тви и стала соображать, хорошо ли работают ее черные ящики без присмотра.
СДЕЛАЙ что-нибудь.
Она пролетела над Хотвинном, схватила его за воротник одной рукой и рванула назад, поставив на максимум антигравитатор. Хотвинн отлетел назад, размахивая руками, как ветряная мельница, и приземлился на стеклянном столе, развалившемся со звуком, отозвавшимся в мозгу Тви, как удар грома. Йенсен издала торжествующий вопль и приготовилась нанести смертельный удар. Тви, получившая, наконец, возможность как следует прицелиться, выстрелила, и Йенсен тотчас упала.
— Нет! — взревел Хотвинн. У него были свои проблемы — он пытался выбраться из обломков столика. — Она была моя!
— Идиот, — сказала Тви. Голова у нее раскалывалась. — От тебя всего-то требовалось оглушить ее. Забирай ее и пошли.
— Так нечестно, — обиженно проворчал Хотвинн.
Судьба Империи, думала Тви. В следующий раз, когда Империя предложит Тви решать ее судьбу, может с тем же успехом пойти повеситься.
5
Роман в одиночестве летел в рубиновом утреннем небе Пеленга. Он счел обнадеживающим тот факт, что сегодня за ним не следили — возможно, два «хвоста» Хосейли оказались, в конце концов, любителями сенсаций, и им просто надоело это занятие.
Предыдущий вечер Роман провел, разыгрывая из себя приманку и стараясь создать впечатление, что этот вечер у них с Мейстралом совершенно обыкновенный. Он отвез букет цветов Николь в ее резиденцию. Было исключительно приятно снова увидеться с ней, поскольку Николь принадлежала к тем немногочисленным друзьям Мейстрала, которых Роман одобрял. У нее Роман намекнул домашним роботам, что Мейстрала можно ожидать попозже вечером, в расчете оставить ложный след на случай, если маленькая хосейлийка, следившая раньше за Романом, будет наводить справки… Затем Роман заказал ужин на троих из Ресторана изысканной пищи шеф-повара Цо и забрал белье из прачечной. Где-то посреди этих будничных занятий Романа его «хвост» пропал — просто исчез из виду.
В это утро Роман попрактиковался в различных вариантах исчезновения и отрыва просто на всякий случай, но он уже убедился, что за ним никто не следит. Ободренный этим сознанием, он все же завершил свой отрыв, просто ради проформы. Он надеялся, что остаток дня также пройдет без осложнений.
Сквозь лобовое стекло его флаера из утреннего тумана вставали низкие, пастельных тонов здания Пеленг-Сити, окруженные яркими декоративными деревьями и цветами. Сердце Романа возликовало. Он стал спиралевидно спускаться вниз, чтобы посадить флаер на плоскую крышу маленького белого домика Амалии Йенсен. При мысли о «Весне Человечества» уши Романа опустились, а его диафрагма спазматически сжалась в знак негодования. Если уж Мейстрал занимается безнравственным ремеслом, он неминуемо будет иметь дело с безнравственной публикой — Роман мог только пожелать, чтобы среди знакомств Мейстрала было побольше таких, как Николь, и поменьше таких, как эта Йенсен и ее друзья.
Флаер опустился на крышу, как листок на безупречную, без единого пятнышка, лужайку. По краю крыша была обрамлена горшками с цветущими растениями. Роман обрадовался: он любил, чтобы его окружало живое. Наслаждаясь растениями против воли, Роман выбрался из флаера и направился к входу, расположенному на крыше. Первое, что он увидел, был мертвый робот.
В душу Романа закралось подозрение. Он проверил оружие — оно свободно висело в кобуре — и пожалел, что не прихватил принадлежностей маскировочного костюма, которые позволили бы ему видеть, что творится у него за спиной.
Роман осторожно обследовал робота. Машина была разодрана в клочья — руки и ноги оторваны, командный блок вырван и отброшен через всю крышу. Это было зверское уничтожение — потребовалось бы гораздо меньше, чтобы вывести машину из строя. И кто бы там это ни сделал, он был очень силен.
В душе Романа стало расти негодование. Здесь было налицо оскорбление, и не столько для Амалии Йенсен, сколько для чести нанимателя Мейстрала.
Роман вынул оружие и поставил переключатель на «смертельное».
Зеленый свет лифта крыши показывал, что там не заперто. Он ступил в лифт и нажал кнопку «вниз».
В гостиной царил страшный разгром. Мебель была перевернута, всюду разбросаны бумаги, горшки разбиты вдребезги. Ноздри Романа затрепетали от неодобрения.
В холле лежал еще один разбитый на куски робот. В углу валялась туфелька Йенсен, второй нигде не было видно. На тяжелой вазе было немного крови, свидетельствовавшей о том, что ее могли использовать в качестве дубинки. Роман присмотрелся повнимательнее. На вазе были короткие черные волоски, идентичные меху Хосейли.
Мгновение Роман постоял среди хаоса и разбитых вещей. Он пришел сказать мисс Йенсен, что ее задание успешно выполнено, правда, несколько неаккуратно, и договориться о продаже и доставке антика. Ввязываться в вандализм и насилие было не по его части.
Однако здесь что-то произошло — возможно, что-то, связанное с заданием Мейстрала. Роман решил, что должен найти подтверждение этому тем или иным способом.
Едва он начал свои поиски, как услышал звук садящегося на крышу флаера. С оружием наготове Роман скользнул в кухню, откуда ему был виден лифт.
Лифт молча заработал, его антигравитационное поле несло вниз пассажира. Роман, навострив уши, услышал голос Пьетро Кихано.
— Мисс Йенсен! Что стряслось с Говардом? Ох!
Говардом, догадался Роман, звали робота на крыше. Он поставил оружие на «контузию», потом вложил его назад в кобуру.
— Мисс Йенсен?
Кихано чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда из кухни неслышно выскользнул Роман. В надежде успокоить его Роман улыбнулся Пьетро, перекатывая язык из стороны в сторону в своем узком рту. Кихано тревожно озирался в сторону двери и лифта, ища места, куда бы сбежать.
