Мария Галина - Экспедиция
Наконец, автобус еще раз куда-то свернул, уже на меньшей скорости, прокатил еще немного, остановился, и я сквозь грязное оконное стекло увидела чугунную ограду, за которой возвышались стволы деревьев - парк? Ворота распахнулись, и мы въехали внутрь, миновав вооруженного часового, который, видимо, ворота эти и открыл.
Судя по тому, что я успела разглядеть из окна автобуса, это и вправду был парк, место здорово смахивало на санаторий или дом отдыха - теперь-то тут устроили какую-то базу. Старомодные здания с колоннами, террасами и стрельчатыми окнами покрыты облупившейся розовой и желтой краской, в пролетах между колоннами ветер намел прошлогоднюю листву. Около одного из корпусов был даже фонтан - не действующий, разумеется, с облезлой гипсовой женщиной на постаменте. Бассейн тоже завален листвой и сухими ветками. Все спокойное, мирное. Сквозь ветки пиний на землю падали косые солнечные лучи.
Нас выставили из автобуса и согнали в кучу около одного из корпусов. Он был низким, двухэтажным, первый этаж весь забран решетками - наверное, потому они его и выбрали. Когда нас, покрикивая, загнали внутрь - я уже полностью чувствовала себя обреченной скотинкой, и каково же им приходится, беднягам, - то поняла, что раньше это был спортзал - шведская стенка, какие-то снаряды, все такое... В углу грудой свалены маты. На полу тоже постелены маты, и на них сидят какие-то люди. Человек десять, наверное. Все, как и мы, - явно случайные пленные. Я каким-то шестым чувством, которое в определенные периоды обостряется феноменально, угадала дверь, ведущую в сортир, и двинулась туда. Один из сопровождающих ткнул в меня своей пушкой.
- Ты куда? - говорит.
- В сортир. Не здесь же мне делать.
Он что-то пробормотал, но пропустил. Сортиры при этих общественных залах все одинаковы - кафель, открытые сверху кабинки, под потолком маленькое окошко. Тут еще были два умывальника, и вода из крана тоже шла тоненькой, правда, струйкой. Я сделала свои дела и даже умудрилась слепка вымыться - пока все остальные не сообразили, что хотят тога же самого.
Когда я вернулась в спортзал, все уже устроились вповалку на паркетном, когда-то натертом мастикой полу. Я осторожно пробралась к своим, переступая через чьи-то ноги, нашла свободное местечко возле стенки, села...
Мы так долго ехали, что в ушах у меня до сих пор гудело, а желтые крашеные стены вроде как плыли чуть вперед, как телеграфные столбы сразу после остановки поезда. До сих пор мы постоянно попадали во всякие истории - пора бы и привыкнуть...
Герка сидел, закрыв глаза, и был похож на нахохлившуюся больную птицу. А я еле удерживалась, чтобы не спросить, что теперь с нами будет, но все же удерживалась, потому что вопрос этот - самый очевидный и бессмысленный из всех возможных.
- ...Ой, лишеньки, - причитала в углу какая-то женщина.
Наконец, Герка все-таки открыл глаза и, ни к кому не обращаясь, сказал:
- Их всех взяли, как нас. И держат уже вторые сутки вот так.
- А... Зачем?
- По-моему, я знаю, зачем, - сказал Томас. - Я что-то слышал. Если мы действительно заехали в Пятый округ... У них действует какой-то отряд самообороны, что ли. На самом деле это просто группа недовольных, "незаконное бандитское формирование" - знаешь, как это обычно называется, не поладили с местной властью и ушли в горы. У них есть несколько баз, вроде этой, и они устраивают вылазки время от времени, вооруженные нападения - говорят, борются против диктатуры коррумпированной местной администрации - что-то в этом роде.
- Откуда ты все это знаешь, интересно, - спросил Герка. - Никто ничего не знает, а ты знаешь.
- Комендант Лазурного рассказал.
- Мне он ничего подобного не рассказывал.
- Да какая разница, - устало сказал Игорь. - Ладно вам. Мы-то им зачем?
- Мне очень жаль, - сказал Томас, - но боюсь, что дело плохо. Мы заложники.
- Это как, заложники?
- Мы заложники, потому что пару дней назад комендатура Пятого округа взяла группу их боевиков. Вернее, их возле Лазурного взяли, а потом передали в Пятый, потому что у них подписан союзный договор, у этих двух округов. А теперь собираются устроить показательный расстрел, чтобы другим неповадно было. Ну вот.
- А эти хотят обменять своих?
- Да, наверное. Но, думаю, никто им никого не обменяет. Их всех завтра должны расстрелять, по-моему.
- Ох ты, Господи, - с тоской сказал Игорь.
А я промолчала. Наверное, человек до последней минуты не верит в то, что его не станет. Думает, это какая-то ошибка. Меня больше заботило, что безумно хотелось поспать, что негде было устроиться поудобней, да и убраться с посторонних глаз некуда. А если нас и вправду всех завтра убьют - как же спать... Мне же нужно насмотреться на все вокруг как следует, на всю жизнь. А у меня глаза сами собой закрываются.
Засов, на который они заперли наружную дверь с той стороны, щелкнул, и в коридор упал размытый четырехугольник света - тень от листвы дрожала на выщербленном паркете. Потом ее заслонили другие тени.
Человек, вошедший в зал, - я говорю о нем одном, хотя при нем были еще двое, с автоматами, но именно что при нем, - был таким обыкновенным... Очки, усталое лицо - казалось странным, что от него зависит моя жизнь, все жизни. Ну почему именно он должен решать, оставаться ли мне в живых, или нет, - ведь я его совсем не знаю...
Он казался абсолютно нормальным, с ним можно было нормально разговаривать, жить в одном доме, случайно сталкиваться в лифте, обсуждать последние новости, жаловаться на соседей сверху, которые вечно чем-то колотят в пол, говорить, что погода для этого времени года стоит необычайно теплая... ну, сами знаете, - все те вещи, о которых говорят между собой доброжелательные, но едва знающие друг друга люди. Может, я ошиблась? Может, он ничего не собирается с нами делать? Люди ведь так себя не ведут, не те люди, что это мне в голову взбрело...
И тут он что-то негромко сказал своим спутникам, и они велели нам подняться. Нас согнали в один угол и начали проверять документы. У всех, разумеется, какие-то документы при себе были, но самые разнородные, а у меня было затрепанное редакторское удостоверение - правда с фотографией и печатью. Проверяющий брезгливо взял его двумя пальцами, протянул тому, в очках.
Тот мельком взглянул на фотографию, негромко спросил:
- Какой округ?
- Юго-Западный, - сказала я и сама поморщилась от заискивающих интонаций своего голоса.
- Ладно, - ответил он. - Пока не надо.
И возвращает мне удостоверение.
А вот у Герки отобрали пропуск, что выдал комендант Лазурного вместе с мандатом, предписывающим оказывать нам всяческое содействие.
Документы - те, что отобрали, - не все, потому что некоторым их бумаги отдали обратно, - один из ребят собрал в стопку и унес. Этот, их главный, вышел за ним. Второй остался.
