Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь
Тогда куратор вызвался оказать ему протекцию в устройстве на работу в Главлит к его родному дяде. Нетрудно догадаться, что им был Валентин Георгиевич Афанасьев. Мысль об отце продолжала давить на мозги, и он начал пересматривать принятое им решение об отказе от поездки в Новосибирск и увольнении из Главлита. Может, все-таки съездить, а потом уже уволиться? Или съездить, уволиться и искать работу в Москве, предположим, в качестве внештатного корреспондента газеты «Известия»? От грустных размышлений его отвлекли доносившиеся до него девичьи голоса и шум раздвигаемых ветвей белой акации. Павлов прислушался. Разговаривали двое.
— Ну, блин, Москва! Никаких туалетов на улице! Горячие патриотические чувства излить негде! Ни на Театральной площади, ни на ВДНХа.
— Да ты прямо в рифму… Ха-ха!
— В гостинице — только холодная вода, да и то не всегда, а у меня — красные дни календаря. Хоть караул кричи. Или пионерский рапорт дорогому Леониду Ильичу строчи…
— А жрать-то как хочется! J'ai mal a la tete. От творожной запеканки, которую давали на завтрак, до сих пор тошнит. И денег не копейки. Все промотались. Занять не у кого.
— Ленок! А тот красавец на скамейке, похожий на Ален Делона, точно тебе серебряный рубль обещал, если ты его по-французски поцелуешь?
— Ага! Щас! Разбежался! Народ же кругом!
— А если бы народу не было? Ты не ответила на мой вопрос.
— Честно?!
— Честно.
— Не знаю. Меня к нему, как к магниту потянуло…
— Эх! Меня бы на твое место. Уж я бы с ним поговорила!
— Нинка, перестань! Ты бы его видела. Прикинут дорого и со вкусом. Вдруг, он — артист театра и кино? Или тайный агент Сюрте Женераль? Мы же в Москве, а не у себя в деревне… Павлов догадался, что девицы говорят о нем, и одна из них — именно та, над которой он так неловко подшутил. В первый момент ему стало стыдно, и он начал утешать себя тем, что ему отплатили аналогичной монетой, обозвав дураком. Девицы тем временем завершили вынужденную ботаническую экскурсию. Они еще о чем-то говорили, но расслышать их уже было невозможно. Павлов вспомнил, что у него в партомоне есть 30 копеек — как раз та сумма, которую у него просили. И даже подумал, не вручить ли эти денежки симпатичной любительнице мороженого, если он сегодня ее еще раз увидит, хотя бы за то, что она и ее подруга так лестно отозвалась о его внешности. Разыскать девицу, которую за сходство с юной Анастасии Вертинской он уже стал называть не иначе, как «Ассоль», оказалось совсем не сложно. Он приметил ее неподалеку от киоска «Пиво и воды» в обществе таких же, как она, бедолаг, высаженных с неисправного автобуса возле прудов, про которые водитель Гаврилов и сопровождавшая школьников инструктор обкома комсомола Галина Павловна Стручкова слышали, что они называются Пионерскими. По провинциальной наивности они решили, что, наверное, где-то рядом с прудами находится учреждение, в котором их подопечные получат, если не бесплатное горячее питание, то, по крайней мере, хоть какие-то удобства для вынужденного времяпровождения. Никакого пионерского, комсомольского и даже педагогического учреждения в окрестности прудов они, к большому огорчению, не нашли. Сотовой связи с роумингом в то время еще не существовало даже в проекте, поэтому Галине Павловне пришлось брать такси и ехать на Центральный телеграф. Ей удалось дозвониться до работы, объяснить ситуацию, получить неопределенное обещание «порешать вопрос» и перезвонить через 15 минут. Через 15 минут и даже через час дозвониться до родного комсомольского обкома она не смогла: то телефон был постоянно занят, то связь неожиданно прерывалась. Тут и рабочий день закончился. Так ни с чем на Пионерские пруды она и вернулась. Отчаявшийся водитель Гаврилов заявил, что, поскольку сам починить автобус не в состоянии, то поедет в Смоленск на любом проходящем поезде, чтобы непосредственно на месте договориться об эвакуации неисправной машины и возвращении школьников. Деньги на билет у него были. Пока Галина Павловна отсутствовала, он удачно толкнул «бензиновые» талоны и запаску. Деньги нашлись еще у трех школьников, причем, у одного в зашитом кармане куртки. Поскольку это были мальчики, Гаврилов был готов взять их с собой. Всех остальных ожидала участь провести ночь на Белорусском вокзале, пока водитель не вернется за ними на другом автобусе, или приедет в Москву утром на каком-нибудь поезде, но уже с необходимой суммой денег для приобретения железнодорожных билетов.
* * *Вечерело. Воздух посвежел. Небо было еще ясным, но с севера на Москву со стороны Останкинской телебашни надвигалась темная туча, доносились отдаленные раскаты грома. На площадях и перекрестках дорог, из-за перепадов температуры окружающей среды и атмосферного давления, внезапно, возникали резкие порывы ветра, кое-где закручивающиеся в столбы пыли, напоминающие торнадо. На Пионерских (Патриарших) прудах шла обычная для этого времени смена контингента прогуливающихся граждан: появились семейные пожилые пары и разрозненные группы девушек и молодых людей комсомольского возраста — искатели романтических приключений. Павлов подошел к потерпевшим в тот самый момент, когда Галина Павловна что-то истерично выговаривала водителю автобуса — 20-летнему, недавно отслужившему в стройбате, долговязому и курносому парню с простодушным лицом, который держал в руке уже открытую и початую бутылку «Жигулевского». Молодая женщина в кожаной куртке, напоминавшая персонаж из какого-то спектакля или художественного фильма о героях гражданской войны, показалась ему не просто знакомой, а очень-очень и даже очень. «Ну и дела! Каким ветром ее сюда занесло?», — удивился и заволновался он, разом вспомнив старинный русский город Смоленск, организованное местным обкомом комсомола по случаю 1125-летнего юбилея города зональное совещание корреспондентов молодежной прессы, череду банкетов и заключительное мероприятие, которое состоялось на турбазе, расположенной на живописном берегу Днепра.
Потом — сауну, комнату отдыха и его chaНne de partenaire, т. е. случайную любовницу: некрасивую молодую женщину с умным и кротким взглядом. Другой барышни ему не досталось, но, как в таком случае утверждают бывалые ловеласы: «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки». В новеньких и еще не потертых джинсах Wrangler зашевелились хорошие предчувствия. Прикинув, что к чему, а хоккей к мячу, он окликнул ее: «Галина Павловна! Какими судьбами?» Знакомая, с которой у него год тому назад состоялся краткосрочный командировочный роман, оглянулось, и лицо ее озарилось радостью.
«Дима Павлов! Какое счастье, что ты здесь оказался! Тебя, верно, Бог послал!», — с этими словами она бросилась к нему в объятья. Ее подопечные и только что получивший нагоняй водитель автобуса смотрели на них, по максимуму раздвинув челюсти, а попростому — разинув рты. Галина Павловна эмоционально поведала о том, как после торжественной линейки у Мавзолея Ленина и в Александровском саду они поехали делать покупки и досматривать недосмотренные достопримечательности столицы, как чуть не попали в аварию, как у автобуса забарахлил мотор, и почему они остановились на Пионерских прудах. Христа ради она умоляла его одолжить 60 рублей, чтобы купить билеты, хотя бы в общий вагон поезда, а деньги она обещала ему экстренно выслать телеграфным переводом. Павлов честно признался, что у него с собой только 10 рублей, которых ему совсем не жалко, но, вот, за остальной суммой, если у нее нет другого варианта, ему придется ехать домой в район Теплого Стана. Его старая знакомая совсем стушевалась и посмотрела на него с блеском в глазах, характерным для начальной стадии безумия.
