Виталий Владимиров - Колония
Мы выстроились в ряд у входа, как на посольских приемах - Джордж, Николай, Галина, я, Алена.
К половине восьмого вечера прибыли первые гости. Рукопожатия со всеми, объятия с Николаем, поцелуи с Галиной. Чуть поодаль от нашей шеренги наготове официанты в белых куртках и перчатках с серебряными подносами. Гости прихватывали свою порцию и уходили в глубину холла. Наливают здесь грамм по тридцать виски в высокий стакан, остальное - содовая и лед. Наклейки на бутылках английские, хотя виски местного производства. Как сказал Джордж, во всем мире английского виски продается в три раза больше, чем официально производится. Разносят также соки, напитки, но Николай отсоветовал их пить - даже в ресторанах пяти-звездных отелей могут налить в стакан, сполоснутый в каком-нибудь ушате. Иное дело виски дезинфекция. Из закусок - жареная перченая сухая картошка и соленые жареные орешки.
Многих я уже знал в лицо - Андрея Савича, Пономарева. Торгпред не пришел, и на то были свои причины, не пожелал со стаканом отсвечивать в публичном месте, но возлияние разрешил под личную ответственность Пономарева.
Наших набралось человек двадцать, почти все, как в униформе, в сафари, многие пришли с женами. С десяток местных, в основном, журналисты, одетые кто во что горазд - невообразимое сочетание европейского и национального, например, чалма и галстук, пиджак и шаровары.
Дальше случилось то, чего я меньше всего ожидал, чему с трудом поверил бы в Москве. Произошла встреча с мгновенно ожившим прошлым, с вечнозеленым немеркнущим в памяти временем студенчества, что прошумело в нашем Технологическом, в нашей киностудии. Многие годы все свое свободное время - в подвале лабораторного корпуса, на улицах Москвы, в разноцветном карнавале фестиваля молодежи и на политых потом полях целины мы смотрели на мир через объектив кинокамеры. Виталька Вехов пришел в студию на несколько лет позже меня, но это не имело никакого значения в дружине одержимых кино. Туберкулез легких разлучил меня с мечтой стать режиссером, но киностудия навсегда осталась в сердце моем. И по роду своих занятий Виталий оказался в чем-то близок мне - директор демонстрационного зала образцов советских экспортных товаров при торгпредстве, начальник рекламы и душа самодеятельности.
- Проводишь Николая и жду сразу в гости, - протянул мне визитную карточку Виталий. - Живем мы в городе, в демзале, приезжайте в любое время, только позвони заранее, а то благоверная супруга моя, Любаша, сильно ругается, если не успевает пирогов напечь.
Около восьми Джордж, посоветовавшись с Николаем, что ждать больше нет смысла, перешел к микрофону, установленному возле круглого стола с ледяным лебедем, у которого с клюва уже накапало.
- Леди и джентльмены, - произнес он бархатным голосом. - Уважаемый господин Пономарев! Уважаемый господин Марченко! Уважаемый господин Истомин! Разрешите поднять тост за товарища Марченко...
Джордж так и сказал "товариш".
- ... и за мадам Марченко, которые являются представителями великого советского народа, крепкая дружба с которым прочно связывает наши страны, и пожелать им счастливого возвращения на родную землю.
В своей ответной речи "товариш" Марченко поблагодарил господина Джорджа и провозгласил тост за процветание дружественной нации, представителем которой является наш общий друг Жора, он же президент "Интерпаба".
Тут Джордж предоставил слово мне, и я на мгновение растерялся, было от чего, в самом деле в тот момент я был не я, а великая держава и сказанное мною осядет в памяти местных журналистов и, как мнение страны, появится в утренних выпусках газет. К тому же, я не знал, как начать, но выручило общеизвестное:
- Леди и джентльмены!
Я смотрел на этих джентльменов с Таганки и из Сокольников, из Ясенево и Орехово-Борисово, на этих леди из Марьиной Рощи и Дегунино, уроженцев Сибири и Закавказья, Украины и Прибалтики, Средней Азии и Нечерноземья и мне захотелось сказать им, дорогие соотечественники, на родине опять оттепель и появились первые зеленые ростки надежды, задуло свежим ветром перемен и хорошо бы в нужную сторону, чтобы, дай бог, наконец-то... но вместо этого выразил готовность отдать все силы и внести свой скромный вклад в дело развития торговых и экономических отношений наших стран.
Присутствующие встретили одобрительным гулом все три тоста, и единый поток внимания к официальной части прощального ужина разбился на ручейки отдельных бесед. Самопроизвольно произошло и разделение на группы по общим интересам и статусу: коллеги из АПН - с местными журналистами, пресс-атташе посольства - с Пономаревым, сотрудники торгпредства - по отделам, машинному, сырьевому, экономическому. Женщины объединились в отдельную стаю.
Я стоял с Николаем, и к нему подходили то один, то другой, чокались, обнимались, желали мягкой посадки и часто спрашивали меня:
- Как там Москва? Сухой закон?
Я отвечал, что пьянь исчезла с улиц, что, действительно, безумные очереди за водкой, но если сильно захочешь, то все равно достанешь, зато при наличии отсутствия не выпьешь лишний раз.
Кто-то из подошедших тихо спросил меня, почти на ухо:
- О реформе внешней торговли ничего не слышно? Говорят, что будут отчислять процент за заключенные сделки? Тогда, наверное, имеет смысл не торопиться сейчас, попридержать контракты, а? Мужики во Внешторге так и делают, это мне точно известно.
Про реформу я ничего не знал, но подумал, что прямая личная материальная заинтересованность советских бизнесменов изменила бы, наконец, парадоксальную ситуацию - внешнеторговый советский работник, человек с двумя высшими образованиями, знанием иностранного языка, с окладом сто шестьдесят рублей в месяц да еще обремененный семьей готовит контракт на миллионы долларов и сидит на переговорах рядом с акулами бизнеса, не имея ни цента, ни копейки выгоды от сделки.
Где-то через час под большими металлическими подносами запылали спиртовки и собравшиеся, взяв по тарелке, обошли два длинных стола, выбирая по вкусу и желанию кто шашлычок из куриных ножек в соусе карри, кто говядину с шампиньонами или свиные эскалопы, кто рыбу в кляре, рис с шафраном, рис с зеленым горошком, рис с овощами, жареную картошку, салаты. Все это вкусно, но приперчено, со специями, обжигает с непривычки рот, и тут единственное спасение - погасить пожар кисловатым югортом.
Отдельный стол для вегетарианцев, и блюд для них приготовлено ничуть не меньше, чем для мясоедов. Где в Москве увидишь такое?
Обычный прощальный ужин на тридцать персон...
- Куда же девать пустую тарелку? - спросил я у Николая.
- А под стол, - кивнул он головой вниз.
