Ким Ньюман - Время и относительность
Ну и пускай дразнятся. Я опустила Малколма на пол. Мокрым рукавом я смахнула льдинки с волос.
– Сосульки ранят, – сказал Малколм. – Смотри, я поцарапался.
У него на запястьях были красные линии. Не глубокие, но смотрелось неприятно.
– Но я был храбрый.
– Конечно, ты храбрый, Малколм, – сказала я. – Твоя мама будет гордиться тобой.
Внезапно я забеспокоилась о маме Малколма. Когда это всё закончится (закончится ли?), будет очень большой список погибших. Я прижала к себе Малколма так же крепко, как он прижимал Гонка-ковбоя.
– Я знаю этих девочек, Генри, – сказала женщина, считавшая, что для нас там нет места. – Очень испорченные. Помнишь, я рассказывала тебе о них в субботу вечером? Красятся уже, в их-то возрасте!
Я не сразу узнала статную женщину в пальто с меховым воротником и лиловых перчатках. Это была миссис Хей из молодёжного клуба, а рядом с ней стоял её муж. Седые волосы викария были похожи на растрёпанное гнездо, в котором лежало красное яйцо-лысина. Одно из стёкол его очков треснуло.
– Я тоже их знаю, – сказал ещё кто-то. – В «Помпе» их видел.
Это был Зак из «Ребят Сверх-тонников». Вся прошлая суббота напомнила о себе.
Зак был по-прежнему в чёрной кожаной куртке и в перчатках мотоциклиста, но сегодня он выглядел моложе, не таким страшным. И он был один.
– О, это ты, – простонала Джиллиан. – От тебя не спрячешься.
– Если бы я мог выбрать, какие ангелы возникнут из снега, – сказал он Джиллиан, – я бы выбрал Бриджит Бардо, а не вас.
– Сарказм – низшая форма комедии, Флэш.
– Ты явно не видела фильмов Нормана Уиздома[13].
Меня поразило, что Зак и Джиллиан нравятся друг другу. Даже посреди этой метели они нашли время для каких-то чувств, помимо страха.
Были там и незнакомые лица: официантка в униформе «Вимпи», со светловолосой высокой причёской-ульем, и полисмен без шлема, у которого рука висела на импровизированной повязке.
Хейи, похоже, тут командовали.
Все они явно прошли через какие-то приключения, которые изменили и их, и то, каким они видели мир. Или же просто дали им оправдание, чтобы вести себя так, как им всегда хотелось.
– Констебль, – приказала миссис Хей. – Выставьте это хулиганьё вон!
Полисмен никак не прореагировал на её слова. В глазах у него была пустота. Я узнала симптомы военного невроза. Из всех присутствовавших ему досталось больше всего. За исключением, быть может, Джона.
– Если тут кому-то и быть главным, то мне, – сказала официантка, женщина чуть старше шестиклассницы. В руке она, словно символ своей власти, держала нож для резки хлеба. – И я говорю, что они могут оставаться.
– Вы здесь всего лишь работаете, девушка. Я тут так часто обедаю, что потратила тут больше денег, чем вам платят.
– Это уж точно, – сказал Зак.
У миссис Хей в руках был шампур. Я представила себе её и официантку фехтующими, как Робин Гуд и Шериф Ноттигемский.
– А тут холодно, – сказала Джиллиан, глядя на термометр, словно не веря своему телу. Она выдохнула, и образовалось облачко пара. – Так не должно быть.
– Электричества нет, – сказала официантка.
– Просто где-то провод оборвался, – сказал мистер Хей. – Скоро починят. Кто-нибудь позвонит, и сообщит об обрыве.
– Не думаю, – сказала Джиллиан.
– Что это она несёт? – сказала жена викария. – Противная девчонка.
– Нельзя так с людьми разговаривать, – сказала официантка.
– Я плачу налоги и имею право говорить всё, что хочу. Это вам свободная страна, а не Россия.
– А погода у нас сейчас как у них, – сказал Зак. – Девочки, вы тогда так и не представились.
– Сьюзен, – назвалась я, – а это Джон и Джиллиан.
– Джиллиан, – сказал Зак, – хорошее имя.
– Не затаскай его, – сказала Джиллиан.
– Это Долли, – сказал Зак, представляя официантку. – А Малка и Хейев вы, похоже, знаете.
– Если хотите поесть, – сказала Долли, – есть булочки. И кетчуп в вон тех пластмассовых помидорах. Гамбургеры и чипсы тоже есть, но они в морозилке, а размораживать сейчас их нечем.
– Миссис Хей предлагает сосать бургеры как леденцы, – сказал Зак. – Может быть, и до этого дойдёт.
Джиллиан порылась за стойкой, потом пошла обыскивать кухню.
– Ничего тут не трогайте, девушка, – сказала миссис Хей.
– Да заткнитесь вы, – сказала Долли.
– Да что бы я...
– Хотите сказать «хоть раз на чай оставила»? Это точно.
– Вам платят достаточно. Не понимаю, почему я должна что-то доплачивать за то, что вы неохотно выполняете свои обязанности.
– Значит, подаяния в церкви вы по воскресеньям не собираете?
– Это не одно и то же.
– Перестаньте спорить, – тихо сказал Малколм.
Странно, но взрослые замолчали.
В Малколме была тихая сила. Он не часто злился или боялся, он просто замыкался в себе, и переживал трудность. Он привык к тому, что люди относились к нему как к чужому, и научился пользоваться этим.
У него было чему поучиться.
– Эврика! – сказала Джиллиан.
В шкафу с моющими средствами она нашла полку с комбинезонами. Она кинула один из них мне, а затем сняла с себя плащ, пальто, туфли, и, не снимая юбки, надела комбинезон, застегнула его, и снова надела туфли, пальто, и плащ. В этой странной одежде она стала похожа на толстого клоуна. Схожесть была особенно сильной из-за того, что от холода у неё покраснели нос и щёки.
Зак попытался присвистнуть, но у него не получилось.
– Неприлично молодой девушке так одеваться, – сказала миссис Хей. – Из какой вы школы? Я напишу письмо директору. Почему вы не на уроках?
– Юбки для такой погоды не годятся, – сказала я.
Я отпустила Малколма и тоже переоделась. Я потёрла ткань поверх икр ног и коленей, чтобы отогреть их.
Джон засмеялся.
– Не самый стильный прикид, – сказал он. – Ты прямо как Дочь Скотта в Антарктике.
Он впервые заговорил после того, что случилось с его отцом.
– А что там происходит? – спросила Долли. – Город что, с ума сошёл? Вчера вечером в новостях говорили что-то о площади Пикадилли. Что-то о разбушевавшемся ледяном чудовище... Люди подумали, что это Би-Би-Си так пошутила на первое апреля, как когда-то о макаронных деревьях. А затем радио вообще пропало.
– Это Суд Божий, – сказал мистер Хей. – Мы наказаны за наши грехи. Мы нарушили заветы, и Господь низверг на нас огонь и лёд.
– Не видел я никакого огня, – сказал Зак. – Нам бы он сейчас не помешал.
– Можете ухмыляться, – сказал мистер Хей, – но вам нужно посмотреть на себя со стороны и задуматься о своей душе.
– Это из-за таких, как вы, – сказала его жена, – на нас обрушился гнев Господень. Оторвы, вандалы, варвары, дикари, язычники!
