ЛЕОНИД КУДРЯВЦЕВ - ЧИСТАЯ ПРАВДА (ЛЁЛИК)
– Ты нарушал закон малых воздействий, про который тебе не могли не сообщить, причем неоднократно! – давил я. – Признавайся!
– Да, – окончательно сник Лёлик, – признаю. Нарушал. Очень уж перспективы открывались заманчивые. А закон… что закон? Сообщили мне о нем. Думал, обойдется как-нибудь. Раньше-то сходило с рук. И дела тогда были помасштабнее, не чета этому вашему поселку. Поймите, я могу делать только это и только так, как меня научили. По-другому у меня все равно не получится. И значит…
Яркая вспышка прервала исповедь Ильи, и на мгновение, показавшееся мне бесконечно долгим, все вокруг залило ослепительным светом. А когда вернулось нормальное дневное освещение, мы с Бородавочником оказались одни в пустой пыльной комнате.
7.
Я испустил вздох облегчения и, почувствовав, что у меня буквально подкашиваются ноги, сел на пол.
Получилось! Все-таки получилось! А я уже потерял надежду.
– Что случилось, Крэг? – озираясь, спросил Бородавочник. – Где этот паразит?
Голос у него был хриплым, словно он выкурил зараз пару пачек сигарет.
– Все нормально, – объяснил я. – Теперь все будет как раньше.
Можно было ответить и поподробнее, но в этот момент меня больше занимали собственные руки. Я в первый раз увидел, как у меня трясутся пальцы. Словно у алкоголика с очень большим стажем.
– Ответь, куда делся Лёлик? – не унимался неандерталец. – Он не вписался в ткань времени, да? Не вписался?
– С ним все в порядке, – неохотно объяснил я. – Он в своем времени. Живет и в ус не дует. Могу поспорить, вовсю создает какие-нибудь общества и советы, или что-нибудь опять организовывает, председательствует, – в общем, занимается привычным делом. Думаю, он даже ничего о путешествии во времени не помнит. Все вернулось к начальной точке, к моменту, с которого ткань времени стала натягиваться. Мы произвели необходимые действия, и она, вместо того чтобы разорваться, просто распрямилась, вернулась к первоначальному состоянию.
– Не помнит, говоришь? – Бородавочник в задумчивости почесал брюхо. – А мы, мы-то почему тогда все помним? Чем мы от него отличаемся?
Я улыбнулся.
– Мы – другое дело. Мы – дети времени. И не забудь, с нас все началось. Не вздумай мы поохотится на динозавров, ничего бы и не случилось. Если у нас забрать память, если нас вернуть в начало, то все может повториться. А потом еще раз, и еще… Петля времени, это называется.
– Хочешь сказать, что время разумно? Что оно умеет предохраняться от петель времени?
– Эк тебя занесло, приятель, мудреешь прямо на глазах, – весело сказал я. – Запомни: не стоит создавать количества сущностей более необходимого.
– Запомню, – ответил он. – А все-таки, почему…
Я развел руками.
– Не знаю. Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
– Это ты брось, – заявил Бородавочник. – Умный, да? Ну-ка, давай, выкладывай немедленно: в чем тут дело?
– Честно – не знаю, – заявил я. – Возможно, без петли времени тут все-таки не обошлось. Вдруг мы уже тысячу раз находили этого Лёлика, а далее – по сценарию, по кругу? И ничего мы об этой тысяче раз, конечно, не помним.
– Это нечестно! Я так не согласен…
– Успокойся. Природа мудра и весьма последовательна в своих действиях. Но ее интересы иногда не совпадают с интересами собственных детей. То есть нас…
– Ну?
– Думаю, природа просто не могла сразу разрешить этот конфликт, поэтому ей и понадобилось несколько циклов. Поэтому петли времени несколько отличались одна от другой, – продолжил я. – Совсем чуть-чуть, но отличались. И где-нибудь на десятой, тысячной или миллионной, получилась петля, в которой мы, по какой-то причине отправив Лёлика туда, откуда он явился, не потеряли при этом память. Петля исчезла, и время снова пошло обычным ходом. Оно самовосстановилось. При этом память о всех предыдущих циклах… вариантах самоуничтожилась. Для всех нас их просто не было. Понимаешь?
Бородавочник поскреб массивный подбородок и задумчиво сказал:
– Слушай, а может, когда мы берем во времени какие-то вещи, происходит то же самое?
– Вполне возможно, – я посмотрел на напарника с невольным уважением. – Причем мы забираем как раз те вещи, после исчезновения которых времени для восстановления не нужно производить кардинальных изменений. Поэтому и не возникает времятрясений, все, так сказать, обходится малой кровью.
– А Хильда? – спросил неандерталец. – Она не исчезла?
– Что ей сделается? – ответил я. – Спорим, сейчас она как ни в чем не бывало готовит Баламуту ужин или убирается по дому.
– Если твои предположения верны.
– Если они верны, – кивнул я.
Вот чего у меня не было, так это полной уверенности. В конце концов я всего лишь озвучил теорию, которую обдумывал на пляже начала времен. Все происшедшее можно было объяснить и дугим способом, точнее – многими другими. Что, если я ошибся, и мы, к примеру, просто провалились в другую реальность? Вот выйдем из дома, а там…
Нет, лучше сразу, что называется, в омут головой. Кажется, все последствия шока у меня прошли. И руки уже не дрожат, и ноги более не подкашиваются.
Я встал с пола и скомандовал:
– Вперед!
– С тобой – хоть куда, – буркнул неандерталец.
Мы вышли из дома Аристотеля и, остановившись на крыльце, как по команде испустили вздох облегчения. Перед нами была знакомая площадь. Такая, как раньше. Точнее – такая, как всегда. И Мироныч уже открыл дверь склада, и к нему уже подтягивались нагруженные находками вольные собиратели.
– Ты прав, – признал Бородавочник. – Твоя теория верна.
– А ты сомневался? – сказал я.
Про себя я, конечно, подумал, что это тоже ничего не доказывает, и всему окружающему можно запросто найти по крайней мере еще несколько таких же правдоподобных и логичных объяснений. Так что ничего лично для меня еще не было ясно. Может быть, в будущем мне удастся найти другие доказательства своим умозаключениям. А может, и нет. Кто знает?
– Так что все-таки ты сделал с Лёликом? – поинтересовался неандерталец. – Мне страшно любопытно. Вдруг окажусь в подобной ситуации без тебя?
Почему бы и не объяснить? Вдруг действительно окажется.
– Применил закон о последствиях осуществления гипотетически невозможных действий. Тот же самый, благодаря которому Лёлик оказался здесь. Помнишь, он мушек перед глазами ловил?
– А что он такого невероятного сделал на этот раз?
Я улыбнулся:
– Он правду сказал. Чистую, словно слеза младенца, правду.
– И только-то? – удивился неандерталец.
AN id=title>
ЛЕОНИД КУДРЯВЦЕВ, ДМИТРИЙ ФЕДОТОВ
ЧИСТАЯ ПРАВДА (ЛЁЛИК)
