Ричард Мэтьюсон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I
— Итак, Дэниел, у нас снова проблемы с зеркалами?
Шейла Мерримен откатилась назад в своем эргономичном кресле, кроваво-красный лак ногтей блеснул у подбородка, когда она оперлась на сцепленные ладони и покачала головой, словно взвешивая ее на весах рассудочности.
— А когда это у вас начались проблемы с зеркалами? — Дэниел фыркнул от предсказуемости ее вопроса.
Шейла не поддалась на провокацию.
— Вы считаете, что у меня проблемы с зеркалами?
Он ненавидел привычку терапевтов каждую фразу превращать в ответный вопрос. Подобное могло свести с ума и совершенно нормального человека. За две сотни долларов в час нечего было и надеяться на прямой ответ.
И все же Дэниел продолжал танго уверток, на этот раз выбирая вопрос, на который нельзя было ответить вопросом.
— Мы действительно таковы, какими видим себя в зеркале, или наше отражение — это только то, что мы хотим видеть?
Шейла помолчала. Загрузка системы…
— А как вы думаете?
Дэниел вздохнул.
— Зеркало — это просто кусок стекла с напыленной амальгамой. Наше отражение — это лишь то, что видят глаза и интерпретирует наш мозг.
— То есть, будь мы слепы, у нас не было бы отражения?
— А как вы думаете? — парировал Дэниел.
Шах и мат. Так ему вначале показалось.
— Вы хотите поговорить о том, что произошло на вечеринке? — Шейла вернула подачу.
— Нет, я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Хорошо. Вы пытались сказать, что, если зеркало находится в лесу и некому в него заглянуть, отражение не появится?
— Об этом я спрашивал вас. — Дэниел понял, что она опять умудрилась перекрутить ответ в форму вопроса.
— Но мы ведь никогда этого не узнаем, не так ли, Дэниел?
— Узнаем. Потому что я видел лес… в зеркале.
Шейла озадаченно на него воззрилась.
Дэниел решил продолжить философский рестлинг.
— Я вижу все не так, как вы. В отражениях я вижу будущее. Так что, если я вижу в зеркале себя с дулом пистолета во рту, как мне определить, настоящее это или будущее?
— Вас посещали суицидальные мысли, Дэниел?
Снова вопрос.
Дэниел прекрасно знал, что умрет, потому что то же произошло с его отцом и дедом: оба в возрасте пятидесяти трех лет вставили дуло револьвера в рот и вышибли себе мозги, не в силах больше справляться со своими «способностями».
Боль от того, что время и способ собственной смерти были известны, сводила сума, особенно когда видения появлялись даже в начищенных носках ботинок.
— Вы контролируете свою судьбу, Дэниел, а не зеркало.
— Вы не понимаете. То, что я вижу в зеркале, и есть судьба. — Дэниел начал злиться. — И я никогда не ошибаюсь.
Шейла методично кивала, но на лице ее застыли недоверие и обеспокоенность.
— Но если вы видели в зеркале, как совершаете самоубийство, как вы можете сидеть сейчас передо мной и говорить об этом? Разве это не доказательство того, что вы не можете предсказать будущее?
Дэниел знал, что она сомневается, все они сомневались, пока он не говорил им, что ждет в будущем их самих. Большинство терапевтов плохо воспринимали новости. Они либо отказывались от пациента, либо увольнялись, либо сами сходили с ума. Сложно жить, точно зная, что ждет тебя впереди. Браки, дети, разводы, несчастные случаи, финансовые затруднения, болезни, смерть. И как бы ты ни пытался сменить курс, ничто не поможет. Если Дэниел сказал, что жена тебе изменит, все попытки ее остановить только подтолкнут ее в объятия любовника. А если Дэниел говорил, что ты умрешь в катастрофе, хоть всю жизнь избегай самолетов, погибнешь в автомобильной аварии.
И все равно все они задавали один и тот же вопрос.
— А вы можете сказать, Дэниел, что произойдет со мной?
Дэниел ехал домой из кабинета психиатра.
Шейла плохо восприняла новости. Но он знал, что она подождет девять дней, а затем брошенные Дэниелом зерна укоренятся в ее сознании и лишат сна. После чего она наконец запишется на прием к врачу, заверив себя, что это просто «рутинная проверка». Что она не поддалась навязчивым фантазиям клиента, страдающего от клинического нарциссизма вкупе с паранойей. Она даже посмеется вместе со своим гинекологом, Стюартом Макаби, испустив вздох облегчения, когда не обнаружится никаких отклонений.
Но семь месяцев спустя анализ крови докажет, что пророчество Дэниела было верным. У Шейлы найдут рак яичников.
Дэниелу от этого лучше не становилось.
Истина не всегда отпускает тебя на свободу. Иногда она приковывает ко дну.
Дэниел не станет отвечать на истерические звонки Шейлы и сообщения на автоответчике, а она будет отчаянно пытаться узнать, переживет ли химиотерапию, каковы ее шансы и сколько ей осталось.
Дэниел знал, что лучше не отвечать на эти вопросы.
Прошло три года.
Минди давно сбежала с Джеком Конроем. Флоренс умерла и оставила все деньги своей диабетической собачке. Джейсон Фландерс снова сел в тюрьму (на этот раз за вскрытие машины), Холли Вивер записалась на ТВ-шоу «Измени себя» и выиграла новые имплантанты для груди, Мик Джонсон умер от опухоли мозга за неделю до того, как закончил выплаты на свой тройной полис.
«Бьюик лесабр» стоял на краю обзорной скалы Питтсвилля. Вода озера Виннипесаюки мерцала под скалой. Приветливо. Отличный весенний день.
Дэниелу было наплевать на вид.
После развода Минди оставила ему «бьюик» и больше ничего, если не считать пыльных часов в жалком магазине. Он любовно завел швейцарские «Bulova», поднес к уху и прислушался к отсчету секунд своего пятьдесят второго дня рождения.
Затем открыл отделение для перчаток и вынул девятимиллиметровый «глок», который утром приобрел в местном магазине спортивных товаров. Марк Бернсайд, продавец, уверял, что это модель, побывавшая в деле. «Глок» верно служил Бернсайду в годы его службы в полиции. И никогда не стрелял при задержании, но одного взгляда на хромированное дуло хватило Дэниелу, чтобы увидеть: однажды этот пистолет станет орудием убийства.
— Как дела у Холли? — спросил он тогда у бывшего копа, взвешивая пистолет на ладони.
— О, ты же знаешь. — Марк избегал его взгляда.
Слухи о сверхъестественных способностях Дэниела разошлись по всему Питтсвиллю, и он стал изгоем. Люди считали, что Дэниел становится причиной неудач, а не их провидцем.
Если бы он только мог связаться со своим психиатром, с Шейлой… Но она, четко по плану, умерла восемь месяцев назад от рака яичников.
И вот он открыл отделение для перчаток.
Достал заряженный «глок». Железо обдало холодом его дрожащую руку. Дэниел посмотрел на костяшки пальцев, сбитые о множество зеркал за много лет.
